Максим Пачесюк - Гринвуд

— И глуп.

— Нет, я не был глупцом, но другие женщины помогали забыться, а потом это вошло в привычку. И какое-то время даже действовало, до тех пор, пока не встретил очередную любовь.

— Об этой очередной, ты тоже скучал?

— Были женщины, в которых я влюблялся. Каждая оставила мне рану на сердце, но со временем я понял, что презирал себя за то, что менял любовниц как перчатки. Поэтому…

— Что?

— Да у меня твои пеленки перед глазами стоят, когда я об этом говорю. Я помню, как ты писался в постели! — Финли сказал это так громко, что Лиам завертел головой, чтобы убедится — никто не слышит, а когда увидел, что прохожие смотрят на него, то залился густой краской. — И вот теперь, я объясняю тебе то, чего сам толком не понимаю. — До Лиама, наконец, дошло, что прохожие не понимают о чем они говорят, и он расслабился. — Да я со стыда сгораю! — продолжал Финли.

— Ну, знаешь воспоминание о том, что я писался в постель совсем не стыдное! — Финли остановился, развернулся к Лиаму и… засмеялся. Мгновение спустя к нему присоединился и Лиам.

— Я перестал влюбляться. Едва мне понравилась девушка, я старался выгнать ее из своего сердца. А это не так просто… Хуже всего, что совсем без женщин нельзя. Я же не монах.

— Поэтому мы жили в глуши?

— Нет, мы жили в глуши потому, что там легче было тебя воспитывать. Легче и безопасней.

— Почему ты не отправил меня в приют?

— Сначала ты был слишком маленьким и слабым. Страшно подумать, но я все время боялся, что ты умрешь. А потом, я так привык бояться, что не смог тебя отправить. Думал вот через год, он окрепнет. А потом, ты начал взрослеть. Мне казалось, что отсылая тебя, я тебя предаю. Вот ведь как вышло… Лучше бы отправил.

— Это не спасло бы Волчонка, — сказал Дуги.

— Тьху ты! Зачем же так пугать? — вздрогнул Финли.

— Тише, меня прохожие не слышат, а вот тебя… Без Лиама он бы долго не протянул, как и Лиам без него. Его бы загнобили — уж больно мелким был, а Лиам без его доброго сердца стал бы еще тем ублюдком.

— Это спасло бы Зверя, — возразил Финли.

— И погубило бы две светлые души, хотя, не будь Лиама в Академии, бесы бы прорвали нашу оборону, выпили нашу магию, и вам со Зверем пришлось бы вступить в неравный бой.

— Возможно и не нам.

— Возможно, — согласился Дуги. — Возможно это был бы Грэг.

— Спрячься где-то, Дуги, мы пришли.

— Бас-фонд, — прочитал Лиам корявую надпись на дощатом круге. — Что это значит?

— Дно. 

Грэг появился следующим утром, когда Лиам с Финли поглощали нехитрую, но довольно вкусную бобовую массу на завтрак. Он был не сам. При виде его спутника — тощего и щуплого человека, Финли схватился за револьвер.

— Остынь, — бросил он и, схватив стул, уселся перед Лиамом. — Твой? — спросил он Финли.

— Мой, — ответил Финли, не отпуская рукоятки.

— Пахнет жаренным, ребята, — сказал Лиам. — С кухни наверное.

— Шутник, — сказал тощий и посмотрел на Лиама своими большими, карими глазами. От синих мешков они казались страшными.

— Ты кто? — спросил Лиам.

— Джереми, — представил его Грэг. — Мы его называем спятивший монах.

— Почему?

— Потому, что я убил троих братьев.

— Ты убил своих братьев?

— Месячных братьев.

— За что?

— Они убили мою мать. Тогда в нее вселился демон, но я этого не выдержал и сломался.

— Ты тоже из них?

— Да. Нет. Был.

— Он вырезал целую армию революционеров, когда те атаковали его монастырь, — сказал Финли.

— Там было спокойно. Я молился. А они вспороли живот настоятелю.

— А он выпотрошил их.

— И, тем не менее, Джереми лучший охотник на демонов, которого мы встречали, — сказал Грэг.

— Он хорош, но может использовать тебя в качестве наживки.

— То было давно, Финли.

— Ты оглушил меня, отобрал оружие, даже чертов скиннер, и бросил посреди окровавленной площади.

— Ты же выжил, — пожал плечами спятивший монах.

— Зачем он здесь?

— Энтони объявился. И нет, ты с нами не идешь.

— Это еще почему?

— Завтра ты встречаешься с Анастасией.

— Анастасия в Рукии?

— Тебе повезло. Переулок Гизард. Это в конце улицы Фур. Найдешь. Завтра в одиннадцать вечера.

— Будет темно.

— А еще будет много швали. Ночью на этих улицах небезопасно. Анастасия приедет на карете.

— А вы?

— Убьем! — резко сказал Джереми.

— С того, что рассказали вы и фэйри, он еще сильно ранен, — продолжал Грэг. — Мы закончим.

— Но…

— Нет, — остановил его Джереми. — Ты заслужил отдых. Уезжай. И передай офицерам, что все они говнюки и ублюдки.

— А сам чего не уедешь? Там наверняка есть монастыри.

— Мне здесь не плохо. Я много молюсь и убиваю бесов. А иногда, как вот сейчас, попадаются демоны. Здесь я могу принести больше пользы.

— Какой у тебя клинок? — спросил Лиам.

— Вот. — Спятивший монах откинул полу плаща и положил на слот блестящий тяжелый шестопер с острыми ребрами и толстым жалом на конце.

— Спрячь, идиот! — зашипел Грэг. Когда он послушался, то Лиам увидел на столешнице глубокие вмятины. Какой же тяжелой была эта железяка?

— И как такой дурой фехтовать?

— Он не для фехтования. Он для убийства.

— Стюарт быстр.

— А я силен. Я в родстве с Бунами — с младшей ветвью. По матери. Именно поэтому меня и не убили, а отправили в монастырь. Наши офицеры не хотели остаться без поддержки Бунов. Жаль, этой штукой нельзя снять с него шкуру, как он это с теми бедолагами сделал.

— С какими?

— Он оставил след на хуторе, — пояснил Грэг. — Убил семью, а со старика снял кожу и сжег. Наверняка заставил семью смотреть.

Еще глаза выколол, — добавил Джереми.

— Я должен пойти… — прорычал Финли.

— Ничего ты не должен, — возразил Грэг. — Ты его ранил, а это уже что-то, кроме того с нами будут фэйри.

— Половинчики, — поправил его Джереми.

— Полуфейри нас прикроют. Да и сам саламандер хотел пойти.

— Это если Сильверхорн его отпустит.

— Думаю, отпустит. 

— Я впервые оказался за бортом, — сказал Финли, пялясь в потолок съемной комнаты.

— Это плохо? — спросил Дуги. Он развлекался тем, что подбрасывал свой меч до самого потолка и ловил его то правой, то левой рукой.

— Непривычно, и тревожно.

— А, по-моему, это то, что тебе сейчас нужно, — сказал Лиам. Его пистолет крайне нуждался в чистке и он неохотно взялся за ветошь, но вопреки ожиданиям, это занятие его успокоило. Привычные, доведенные до автоматизма движения. Это было просто и понятно. Никакой суеты и переживаний.

— В смысле?

— Привыкай, ты же собирался выйти на пенсию.

— Сравнил тоже. Тогда нужно будет выбрать место, купить землю, построить дом, укомплектовать мастерскую, завести живность, посадить грядки…

— Хватит, хватит. Это не похоже на пенсию, а наоборот, будто ты собираешься продаться в рабство.