Питер Страуб - Дети Эдгара По

— Дорогой брат, — говорит он, наклоняясь вперёд, когда у меня кончается воздух. — Добро пожаловать в паству.

Сдерживая меня, чтобы я не шевелился, они снимают с меня все приспособления, одно за другим, пока я, голый и дрожащий, не остаюсь лежать на полу — совершенно потерянный в отсутствие пота и запаха резины, кожи и проводов. Меня несут куда-то за руки и за ноги, швыряют. Момент удара об пол я переживаю как самое совершенное и неприкрытое из всех ощущений, испытанных мною когда-нибудь.

Поднимаясь, с трудом приходя в себя, я слышу стук закрывающейся двери.

Я едва могу сделать шаг, земля уходит у меня из-под ног.

Я в Воскресении, я это знаю. Посреди комнаты, в косом луче света, я вижу женщину из красной лакированной кожи, с низким вырезом, атласным исподом, без дырочек, шнурков и ремешков, около двенадцати дюймов от каблука до кончика носка. Она очаровательна, у неё безукоризненный подъём, острые шпильки каблуков, удлинённый треугольный вырез.

Я иду к ней. Протягиваю руки, беру её, касаюсь ею своей отвыкшей от свободы кожи.

После случается то, что я не могу объяснить. У меня вдруг начинает кружиться голова, а когда я прихожу в себя, её уже нет, повсюду разбросаны узкие полоски кожи, дерева и металла, каблук оторван и лежит сам по себе. И, как обычно, на меня накатывают жалость и стыд.

Обернувшись, я вижу брата Йохансена и Скармуса, которые, как два заговорщика, стоят у двери. Я поднимаю плечи, пытаюсь что-то сказать. Тут дверь открывается, и все братья наваливаются на меня разом, валят на пол, сковывают.

Каждый день меня раздевают догола и оставляют наедине с ней. Брат Йохансен говорит, что я могу быть с ней до тех пор, пока не разорву её снова.

Я, как могу, сопротивляюсь. Разговариваю с ней. Какое-то время старательно избегаю прикосновений. А если трогаю её, то лишь слегка, чтобы повернуть по-другому, увидеть иначе. Я позволяю желанию медленно нарастать, но всё равно под конец оказываюсь на полу, обессиленный, а её куски окружают меня со всех сторон.

И всё же она день за днём возвращается, всё та же, бархатистая снаружи, шёлковая внутри. Я уничтожаю её, а она возвращается. В этом и заключается Воскресение.

«Так и надо, — говорит Скармус. — Ломай эту штуку и дальше».

Штуку? Я в недоумении.

Плёнку заедает. Я вижу, как образ темнеет, прорастает чернотой и рассеивается в свете. Не один я разрушаю.

Я уже не знаю, кто я и чего хочу.

Я продолжаю ломать её. Я не изменился, моё тело так же своевольно, как прежде. И всё же они мной довольны. Я ничего не понимаю.

И вот меня снова раздевают и швыряют в комнату, как будто на съедение львам. Однако на этот раз вместо женщины внутри оказывается любопытное существо, странное, одного размера со мной, похожее на меня, только не мужчина. Существо гримасничает, поправляет волосы. Всё это странно знакомо.

— Это проверка твоего тела, — говорит брат Йохансен. — Смотри, не подведи нас.

Я не знаю, чего от меня ждут. Медленно приближаюсь. Существо не двигается, оно спокойно, не напряжено. Оно бормочет какие-то слова, которых я не понимаю.

Грудь, горло, задняя часть. Внезапно я вижу, что внутри существа прячется женщина, сияющая кожа и атлас угадываются за волосами, зубами, лицом.

Через кожу существа я ощупываю её вырез, трогаю пальцами шов. За этим обличьем её от меня не спрячут. Я знаю, что через миг я стряхну с неё эту скорлупу, и она превратится в полоски кожи, я разорву её пополам, вырву ей горло, и она перестанет существовать.

Дебютный сборник рассказов Келли Линк, «Всё это очень странно», номинировался на премию «Фейерверк», «Village Voice» назвал его любимой книгой, a «Salon» — книгой года, назвав сборник «алхимическою смесью Борхеса, Раймонда Чандлера и «Баффи — истребительницы вампиров». Рассказы из этого сборника награждались премиями Небьюла, Джеймса Типтри-младшего и Всемирной премией фэнтези. Её второй сборник, «Магия для начинающих», стал выбором программы «Чувство книги» (и вошёл в список лучшего от «Чувства книги»), а также попал в списки лучших книг года по версиям «Time», «Salon», «Boldtype», «Village Voice», «San Francisco Chronicle» и «Capitol Times». Сборник был опубликован в мягкой обложке издательством «Харкорт». Совместно с Гэвином Дж. Грантом и Эллен Дятлоу она редактирует антологии «Лучшее за год. Мистика. Магический реализм. Фэнтези» («Сент-Мартинс»). Также она издаёт антологию «Батут». Келли живёт в Нортхэмптоне, Массачусетс. Степень бакалавра искусств она получила в Колумбийском университете, а степень магистра изящных искусств — в университете Северной Каролины в Гринсборо. Келли и её муж, Гэвин Дж. Грант, дважды в год издают журнал «Lady Churchill’s Rosebud Wristlet», a также книги в собственном издательстве «Смолл Бир Пресс».

Две женщины и ребёнок встречаются в ресторане. Ресторан приятный — всюду окна. Женщины уже бывали в нём. Это из-за света еда здесь выглядит вкусной. Ребёнок — девочка, одетая во всё зелёное, зелёный мохнатый свитер, зелёная футболка, зелёные вельветовые брючки и грязные кроссовки с чёрно-зелёными шнурками, — сопит носом. Она ещё маленькая, а нос у неё большой. Может, она принюхивается к еде, которую едят за другими столиками. Или нюхает тёплый свет, заливающий всё.

Все её одёжки не подходят друг к другу, общего в них только то, что они зелёные.

— Луиза, — говорит женщина.

— Луиза, — отвечает другая.

Они целуются.

Подходит метрдотель. Он говорит первой женщине:

— Луиза, очень рад вас видеть! И Анна здесь! Какая большая стала. А в прошлый раз была вот такая. Вот такусенькая. — Он складывает большой и указательный пальцы в щепотку, будто берёт соль. Смотрит на другую женщину.

Луиза говорит:

— Это моя подруга, Луиза. Моя лучшая подруга. Ещё со времён лагеря гёрлскаутов. Луиза.

Метрдотель улыбается.

— Да, Луиза. Конечно. Как я мог забыть?

Луиза сидит напротив Луизы. Анна сидит между ними. У неё блокнот с зелёными страницами и зелёный карандаш. Она что-то рисует, правда, трудно разглядеть, что. Может, дом.

Луиза говорит:

— Извиняюсь, сама знаешь, за кого. День учителя. Бебиситтер отказался в последнюю минуту. А мне столько всего надо тебе рассказать! Ну, ты знаешь, про номер восемь. Ой, мамочки, я, кажется, влюбилась. Ну, не то чтобы влюбилась.

Она сидит напротив окна, и густой мягкий свет льётся прямо на неё. От счастья она кажется кремовой, словно вырезана из куска сливочного масла. Свет любит Луизу, думает другая Луиза. Конечно, любит. А кто нет?

Кое-что о Луизе. Она не любит спать одна. Говорит, что её кровать чересчур широкая. В ней слишком много места. Приходится подваливаться кому-нибудь под бок, а то так и будешь всю ночь кататься по постели. Иногда утром она просыпается на полу. Но чаще — с кем-то рядом.