Эрик Хелм - Уцелевший

— А я, — медленно произнес американец, — испытываю довольно-таки нехорошее чувство. Гостиничная прислуга... Ты находишь противоестественной погоду, я же не узнаю давно знакомых людей. Они ведут себя иначе, нежели обычно. Совсем иначе...

Де Ришло кивнул:

— Да, вы правы. Я чувствую то же самое. Окружающее не вполне естественно, словно разгуливаешь во сне. Чем объяснить, не знаю. Кстати говоря, это чувство у меня возникло еще в Кардиналз-Фолли...

— И у меня, — вмешалась Мари-Лу.

— Возможно, причиной этому Дамьен-Моката. Наверное, сгустившийся вокруг поместья туман был заряжен отрицательными вибрациями, а мы, сами того не подозревая, унесли их за собой. А может быть, мерзавец просто изо всех сил старается повлиять на наши ауры. Я всего лишь гадаю, разумеется...

Ужин де Ришло заказал отменный. Герцог был великим гурманом, знал французскую кухню от «а» до «я» и сам весьма неплохо готовил, хотя скрывал это столь тщательно, что даже лучшие друзья не подозревали в седовласом аристократе прирожденного кулинара. Официантам были отданы распоряжения подробные и недвусмысленные. Повар едва не рухнул у плиты, узнав о требовании странного посетителя подавать тарелки на маленьких жаровнях, дабы не остывали. Жаровень, впрочем, не отыскалось. Их кое-как заменили большими железными блюдами. Де Ришло повертел носом, однако почел за благо не предъявлять невыполнимых требований.

Невзирая на взыскательность герцога, вечер миновал в унынии, при полном безмолвии собравшихся. Уж слишком тяжелые раздумья одолевали каждого.

Сам де Ришло едва притронулся к поданным яствам, хотя уделил необходимое и даже слегка избыточное внимание напиткам. Герцог тщательно выдерживал добровольно принятую роль беззаботного светского щеголя, сознавая, что это единственный возможный способ поддержать товарищей в более-менее дееспособном состоянии. Следовало скоротать время до поездки к банкиру Кастельно. Скоротать с толком, не давая родителям размышлять о судьбе Флер, а ван Рину — оплакивать гибель Танит.

Посему винные погребки Вер-Галана терпели некоторый урон, а бокалы присутствующих не пустовали ни минуты.

Напоить честное собрание герцог не боялся. При избыточном нервном напряжении спиртное не ударяет в голову, а становится своего рода успокоительным средством — оглушая, но не одуряя пьющего, притупляя тоску, придавая свежих сил.

Поковыряв омара по-кардинальски, оставив нетронутой баранину a la Pauillac, и уничтожив едва ли не полторы дюжины бутылок на четверых, друзья почувствовали себя немного увереннее.

Толстый maitre d’hotel [55] Метрдотель самолично следил за тем, как подается каждое блюдо. Он качал головой и диву давался, отчего трое заморских джентльменов и очаровательная дама, потребовав наилучших доступных блюд, не выказывают ни малейшего аппетита.

Сцепив на обтянутом жилеткой животе пухлые пальцы, бедняга шепотом извинялся перед герцогом за скверное качество поданного и уже обдумывал разнос, который учинит на кухне через несколько минут.

Герцог буквально читал его мысли.

— Ужин великолепен, — сказал он негромко. — Видите ли, у нас приключилась неприятность, и мои друзья вряд ли способны сейчас оценить дарование поваров. Не обращайте на это внимания.

Повелитель ресторанного зала облегченно вздохнул, раскланялся, удалился.

Вопреки собственному обычаю, де Ришло болтал почти без умолку. Он был прирожденным рассказчиком и, как правило, умел увлечь любую аудиторию.

Нынешняя, впрочем, оставалась рассеянна и равнодушна. Герцог, отнюдь не смущенный, смеялся собственным шуткам, придумывал невероятные развязки для бесчисленных историй, сплетаемых прямо на месте, и от души надеялся хотя бы удержать приятелей от окончательного уныния.

Мари-Лу автоматически пробовала стоявшее на столе, не понимая, отчего все блюда одинаковы на вкус. Молодая женщина положила вилку, отпила белого бургундского и рассеянно уставилась в пространство.

Ричард пил непрерывно, обгоняя самого герцога. Он отлично сознавал, что каждая минута, отмечаемая стенными часами, приближает к полуночи, а после этого Флер может подвергнуться участи, о которой и помыслить страшно. Вместе с тем, вспомнил Итон, Моката в первую очередь ищет свой проклятый талисман, и возвращение Танит может подождать. Скорее бы добраться до Кастельно!

Оставалось еще полчаса, когда подали коньяк и фрукты.

* * *

— Болтать галиматью, пожалуй, довольно, — объявил герцог. — Я без устали молол языком весь вечер и не дал вам окончательно спятить от собственных мыслей. Теперь же хочу вернуться к беседе здравой и полезной. Ну-ка, скажите, mon ami, как вы намерены выудить из банкира Кастельно правду, чистую правду и ничего, кроме правды?

Мари-Лу оторвала рассеянный взгляд от оставшегося нетронутым винограда.

— Сероглазый, вы были великолепны. Правда, я не услышала ни единого слова, но все равно, спасибо.

Герцог искренне рассмеялся:

— И вам спасибо, comtesse. Однако же... Рекс, излагай свои соображения.

— Лучше изложу воспоминания, — медленно произнес американец. — Большевистская контрразведка — сущий кладезь по этой части... Я любезно и очень кратко побеседую с господином банкиром, а потом заору диким голосом и пообещаю немедленно сточить ему зубы рашпилем. Если не поможет, посулю выгрызть глазные яблоки. [56] Скептически настроенному читателю напомним: руководитель харьковского ЧК Саенко, по словам собственных соратников, «изо всех сортов яблок с удовольствием грыз только глазные». Фотография этого пламенного борца революции, истинного представителя незабываемой ленинской гвардии, патологического садиста долгое время стояла в городском историческом музее. Старшее поколение харьковчан и в семидесятые годы произносило имя Саенко, понижая голос.

Только не представляю, как быть, ежели он станет упорствовать...

— Именно, — кивнул де Ришло. — Угрозы — прекрасная вещь, однако приводить их в исполнение и затруднительно, и недостойно, К тому же, дом наверняка будет кишеть слугами. Следующий!

— Давайте явимся вчетвером, — предложил Ричард. — Рекс представит нас лицами, заинтересованными в биржевой спекуляции, сделаем вид, будто речь идет о деловом совещании. Потом свяжем Кастельно, заткнем ему рот и пообещаем отдать на растерзание Мари-Лу. Это будет похуже Рекса!

— Стоит ли брать ее с собой? — возразил американец. — Лучше ехать мужчинам.

— И думать забудь, — твердо сказала бывшая княжна Челышева. — Я вполне способна постоять за себя, а ежели начнется по-настоящему серьезная свалка, отскочу в сторону и никому не помешаю. Думаете, смогу спокойно сидеть в отеле и гадать, как вы управляетесь на свой страх и риск? Меня кондрашка хватит! Едем все вместе, об иных возможностях не помышляйте.