Йорг Кастнер - Число зверя

При других обстоятельствах огромная любовь Пауля к Риму вызвала бы у него эйфорию, как только такси въехало в город, но сейчас им овладели печаль и сожаление. Он сожалел о том, что вообще уехал отсюда, покинув Сорелли. Никогда больше они не будут сидеть рядом, никогда не повторятся их удивительные беседы, в которых глубокое сочеталось с легким, а серьезное – с шуточным. Иногда всю ночь напролет они говорили о Боге и о мире, о религии и о психологии, о людях и о том, что ими движет. Такие разговоры, наверное, могут происходить только между отцом и сыном, порой думал Пауль, и его начинала мучить совесть, потому что своим отцом он считал Ренато Сорелли, а не Вернера Кадреля из Зальцбурга, о котором он ни разу не вспомнил, даже смутно.

Снова и снова Пауль вспоминал о своем кошмаре и о коротком разговоре с Дэвидом Финчером, чьи слова так неожиданно превратили дурной сон в ужасную реальность. Вряд ли он сможет поверить в простое совпадение. Но если бы он считал иначе, разве это не означало бы поддаться суеверию, богохульству? Мысли Пауля метались, и чем напряженнее он пытался рассортировать их, тем в большем беспорядке они оказывались, тем быстрее вертелась карусель из вопросов и упреков самому себе. Пауль закрыл глаза, сделал ровный и глубокий вдох и тихо прочитал «Отче наш». В конце молитвы он попросил Бога помочь ему пережить это трудное время.

Когда Пауль снова открыл глаза, перед ним поднимался купол собора Сан-Пьетро, восстановленный Микеланджело, под которым находится могила апостола. На одно мгновение Паулю почудилось, будто его заколдовали, и он воспринял это как знак Господа, услышавшего его мольбу. Такси ехало по широкой, прямой как стрела, Виа делла Кончилиационе, соединяющей Ватикан с набережной Тибра и прилегающим к ней замком Святого Ангела. На Пьяцца Сан-Пьетро, обрамленной полукруглой колоннадой, построенной Бернини и украшенной в общей сложности ста сорока фигурами святых, несмотря на плохую погоду, толпились бесчисленные туристы: позировали для снимков возле кафедрального собора, восхищались великолепием предметов искусства, стояли в очередях к сувенирным лоткам или киоскам с фастфудом. В пограничной области между итальянским государством и Ватиканом преобладала мирская суета, однако в Ватикане над христианским миром царили Папа и его кардиналы.

На какое-то время Паулю показалось, будто водитель хочет доставить его прямо в Ватикан. Но Пьяцца Сан-Пьетро, как и всегда, была закрыта для транспорта. Такси дважды свернуло влево и оказалось в Борго Санто-Спирито. На оживленной улице, своего рода демаркационной линии между духовной и мирской территорией, находилась не только парочка учреждений, вынесенных за территорию Ватикана, но также и Генеральная курия Общества Иисуса, штаб-квартира иезуитов, занявшая место напротив громоздкого отеля «Колумб», расположенного в здании палаццо делла Ровере, возраст которого составлял более пяти сотен лет.

Заплатив таксисту, Пауль повернулся к хорошо знакомому входу – воротам, ведущим в резиденцию генерала ордена и главное здание всего ордена в целом. Оно расположилось близко к Ватикану и все же вне его стен и государственных границ. Это размещение было не только географическим – в глазах Пауля оно приобретало более глубокий смысл. С момента своего основания орден вроде бы состоял на службе у Ватикана и клялся в послушании самому Папе, и тем не менее Общество Иисуса всегда отстаивало собственную самостоятельность. Иезуиты не были частью монастырского сообщества, они не носили стандартную одежду членов ордена и не участвовали в общей хоровой молитве. В этих и других вопросах они были свободнее, чем члены иных духовных объединений. Церковь пользовалась этим, давая иезуитам задания, которые не могли выполнить члены других орденов. Не без причины иезуитов называли «пятой колонной».

С другой стороны, орден, к которому принадлежал Пауль, являлся огромной силой внутри Церкви, силой, иногда казавшейся ему средством усиления власти Папы. В пределах видимости Ватикана, на расстоянии считанных минут ходьбы до него, находилось главное здание Общества Иисуса, будто бы для того, чтобы постоянно напоминать Папе о существовании этой силы. Пауль гордился тем, что принадлежит к ордену иезуитов, и одновременно спрашивал себя, является ли эта гордость грехом.

Торопливый прохожий толкнул его, прервав его размышления. Пауль напомнил себе о том, что для его пребывания здесь есть конкретная и печальная причина. И донимающие его вопросы находятся в непосредственной связи с ней. Он отругал себя, забросил на плечо потрепанную дорожную сумку и направился к входу. Здесь он найдет ответы на свои вопросы – надо надеяться!

Паулю не пришлось долго ждать в маленьком помещении, в котором были разложены религиозные журналы и брошюры об Обществе Иисуса: вскоре он снова увидел молодого священника, приведшего его сюда, – худого мужчину с коротко стриженными волосами, скорее поджарого, нежели тощего. Его глаза за очками в простой оправе нервно поблескивали, будто присутствие Пауля было ему неприятно.

– Его преподобие сейчас примет вас, брат, – произнес священник высоким, но звучным голосом, предопределившим его выступление в качестве солиста церковного хора. – Пожалуйста, следуйте за мной!

После недолгих колебаний Пауль оставил сумку возле стола с журналами и брошюрами. Ему показалось, что не подобает встречаться с главой всех иезуитов, держа на плече дорожную сумку.

Да и кто может совершить кражу здесь, в штаб-квартире общества, чьи члены приняли обет бедности?

Пауль шел вслед за молодым священником по коридорам и лестницам на третий этаж и удивлялся тому, что ничего здесь не узнает.

Раньше, когда он жил в Риме, он часто бывал тут и какое-то время даже жил в этом здании. Паулю были знакомы картины на стенах – сценки из Библии и изображения святых и известных иезуитов. Коридоры также были ему знакомы, и он знал, в какие помещения они ведут. Он прекрасно здесь ориентировался, и тем не менее все здесь казалось ему чужим, не таким, как прежде. Может, это чувство возникло из-за того, что здесь не было и никогда больше не будет Ренато Сорелли?

Перед конференц-залом рядом с кабинетом генерала ордена они остановились, и молодой священник благоговейно постучал костяшками пальцев правой руки по старому дереву. Лишь когда глухой голос пригласил их войти, он приоткрыл дверь, ведущую в самое сердце мирового Общества Иисуса, крупнейшего католического ордена на планете.

Несмотря на это, просторное помещение было скромно обставлено и украшено одним эстампом с изображением основателя ордена и еще двумя гравюрами, рассказывающими сюжеты из Ветхого Завета: Ева, протягивающая Адаму яблоко, и Моисей, вместе со своим братом Аароном выступающий перед старейшинами Израиля. Помимо этих изображений, на стене над широким столом висело деревянное распятие, такое же, как то, что украшало комнатку Пауля на Мондзее.