Елена Ткач - Седьмой ключ

Алеша нарушил паузу:

— Мне кажется, Маш, это ЕГО глаза рисовал твой папа. И еще… Кто же все-таки старается сбить людей с пути? Духи? Злые силы? Неужели это не выдумки? Моя бабушка всегда над этим смеется, и уверяет, что суеверия помогают слабому оправдать свою слабость… Она говорит, нельзя позволять, чтобы тебе кто-то морочил голову, надо иметь свою волю…

— Воля, не спорю, штука хорошая! — подхватила Ксения. В глазах ее неожиданно заплясали смешливые огоньки. — Молодец твоя бабушка! Только… — она посерьезнела, — своя воля может невесть куда завести. В дебри такие, что не выберешься. Вроде идет по тропе человек, уверен в себе, на свои силы надеется, помощи ниоткуда не ждет… А глядь, и ищи-свищи! Нету его — сгинул. Заплутал, запутался…

Ее слушатели не понимали: шутит она или вполне серьезно. Она сидела слегка напрягшись, вытянувшись, как будто набирала воздуху в легкие перед отчаянным броском в воду. И первой не выдержала Ветка: вся подавшись к ней, теребя заусенец на пальце, выпалила скороговоркой:

— Тетя Ксенечка, пожалуйста, не тяните, я знаю, что вы это знаете! Вы ведь не ответили на Алешин вопрос: эти темные, как их, бесы, черти, в общем, не знаю… Они есть?

— Миленькая, мне известно об этом не больше других. Да, кое-что приходилось читать, батюшка — духовник мой — много рассказывал всякого… Но как-то… не к ночи бы такой разговор. Ведь самая полночь!

И вправду: стрелки часов слились, знаменуя наступление того часа, когда силы зла гуляют на воле…

Все невольно поглядели в окно — тьма стояла хоть глаз выколи. И только вдалеке что-то светилось.

— Ветка, задерни-ка занавески, — велела дочери Вера, взяла со стола полуостывший чайник и вышла на кухню, кивнув на ходу: — Сейчас еще горяченького чайку попьем!

Когда она вернулась, дети сгрудились у окна, приникнув к стеклу лбами.

— Мама! — крикнула Веточка, — там свет горит! В этом доме кто-то есть, посмотри!

— Я знаю, — спокойно ответила Вера, разливая заварку. — Я уже видела. Там действительно кто-то есть.

Дети моментально заняли свои места за столом, а Ксения вышла, проверила, хорошо ли спит ее девочка, и вернулась, поддерживая рукою живот. Садилась она без прежней легкости, медленно, тяжело, и Вера подумала, что ей в ее положении давно нужно бы лежать в кровати…

— Ксенечка, совсем мы тебя замучили, тебе бы лечь… — Вера умоляюще взглянула на подругу. — Не до разговоров тебе сейчас — покой нужен.

— Не могу я стоять в стороне. Нам надо вместе во всем разобраться. И потом, я думаю, каждого, кто прикоснулся к этой темной истории, просто так не отпустят. Мы уже слишком многое знаем, многое поняли… У нас один путь — идти до конца! А иначе…

— Что иначе? — затаив дыхание, переспросила Манюня.

— Мало ли что… Пугать не хочу, но чувствую: все мы прикоснулись к какой-то тайне, нас пытаются сбить со следа, запугать, может быть, заставить покинуть эти места, чтобы мы не вмешивались в ход событий. Многое тут сошлось… Говорят, человеку лучше не пытаться приблизиться к миру духовных существ — этот мир слишком сложен и опасен для нас…

— А мы приблизились? — не выдержал Леша. Ему не терпелось выведать у тети Ксении как можно больше — он понял, что она в отличие от остальных кое-что знает о потустороннем… — А темные — они тоже духовные?

— Алешенька, милый, этак мы просидим всю ночь, а в деле ни на шаг не продвинемся… Давайте уговоримся — врастаем в это все постепенно, двигаемся не рывками, не вприпрыжку, а мало-помалу и будем кропотливо собирать материал обо всем интересующем нас. Кое-что найдется на станции — там и книжный лоток, и отдел в промтоварном… А потом тут поблизости, в Анискине, церквушка есть. Там тоже, наверно, отыщем кое-что нужное. Нам просвещаться пора, ведь мы вступили в битву и должны знать, с каким противником боремся…

— Уже вступили? — удивилась Манюня. — А когда? Как это, тетя Ксения?

— Кто знает, — она задумчиво положила голову на ладони. — Может, сегодня! Может с рожденья с самого… А может — когда появились в здешних краях… В этих вопросах приходится двигаться как бы наощупь, тут особая чуткость нужна. Одна ошибка — и все, пропал человек. Ведь им только того и надо…

— Кому… ИМ? — снова не выдержал Алеша и залился краской, встретив укоризненный Верин взгляд.

— Лешенька, я понимаю, тебе не терпится побольше узнать… — Вера встала и по очереди обошла детей, обнимая их и целуя в макушки. — Всем нам хочется! Но мы должны научиться сдерживать эти порывы — иначе… Мы ведь теперь не просто дачники — мы воины, и здесь у нас тайный военный совет! А на военном совете нет любопытных. И каждое слово — на вес золота, обдуманное и осторожное. Так ведь, Ксенечка?

Та, улыбаясь, кивнула. Только улыбка ее на сей раз казалась печальной. Видно, Ксения больше других понимала, на какой опасный путь они ступили.

— Но, все-таки… — Леша оказался упрям. Он хотел узнать главное — координаты той местности, где началась их битва, хотел правильно сориентироваться, чтобы ее начать… — Наш противник невидим, так? Так! Мы двигаемся наощупь, догадками. Но и это не все! Знаем мы цель нашей битвы? Зачем она, во имя чего?

— Ты прав, Алешенька! — Ксения больше не улыбалась. — Мы должны хотя бы в общих чертах представлять себе это… иначе мы проиграем. Но есть тут одна опасность. Если часто произносить громкие слова о высокой цели — они так и останутся пустыми словами. Все живое, искреннее из них выветрится.

— И все-таки, мы должны что-то для себя прояснить. Ради чего все — этот совет наш, ночные бдения?.. Ох, чует мое сердце, немало нам их предстоит! — приобняв за плечи девчонок, сидевших по обе стороны от нее, сказала Вера. — Знаете, у меня есть предложение. Пусть каждый все обдумает про себя, потом мы это обсудим и станет ясней вся картина — что же нам угрожает, как быть…

— Да, и еще — собираться здесь. Каждый вечер! Ну, или… через день, — выпалил Алеша, чрезвычайно взволнованный этими новыми обстоятельствами своей жизни. Его признали, его приняли… Он теперь не сам по себе — он член узкого круга избранных, посвященных. И теперь на равных, без дрожи в коленках может встречаться с девчонками. — Мне кажется, — продолжил он уже спокойнее, — мы должны придумать название. У нас же военный совет, значит, мы — штаб или как сказать… Тайное общество!

— Да, тайное общество! Давайте названье придумаем! — в один голос завопили девчонки, разом позабыв об опасностях.

Вера с Ксенией не смогли сдержать улыбки, глядя на взбудораженных от восторга детей.

«Какие же они в сущности маленькие! Правы ли мы, вовлекая их в это? — немо вопрошала подругу Вера. — Однако они должны быть готовыми ко всему, а значит, должны знать все, без скидок на возраст».