Ирина Лобусова - Ваза с желтофиолями

Именно поэтому свет все время зажигался. Несмотря на всю нелепость этого объяснения, оно немного меня успокоило. Когда же я разрыдалась под утро, свет прекратил зажигаться.

Я улеглась в постель, не зная, кого звать на следующий день: электрика или священника. Мне даже удалось забыться тревожным сном.

Впрочем, после этого сна я проснулась еще больше разбитой, чем от бессонницы. Мне всю ночь снились кошмары. И кошмары эти были ужасны, потому, что я отчетливо запомнила, как кричала во сне. Несколько раз я даже просыпалась от этого, понимая, что кричу по-настоящему, в реальности.

Днем, когда я наконец очнулась от этого наваждения (было около полудня), я не могла вспомнить, что именно преследовало меня во сне. Весь кошмар исчез, испарился из памяти, я не запомнила никаких подробностей, даже отдаленных. Наяву, отчетливо, осталось лишь чудовищное ощущение ужаса, духоты и парализующего страха. Еще — насквозь мокрая от пота ночная рубашка. От липкого пота кошмара, которым я обливалась во сне.

Я встала с кровати больной и разбитой. Во рту все пересохло и страшно раскалывалась голова. Удручало то, что я не запомнила никаких подробностей о страшном сне, ничего, что могло бы как-то объяснить происходящее в реальности. Я чувствовала себя настолько плохо, что не могла работать.

На этом фоне звонок его стал настоящим спасением.

— У вас грустный голос, — сказал он — после первых дежурных фраз, — Я знаю, что вам нужно. Готовьтесь. Я приеду ровно через час.

— К чему готовиться?

— Как к чему? К ночному морю и удивительной музыке. К тому, что подарит вам свет. Это как раз то, что нужно. Я знаю.

Ничего он не знал! Его звонок привел меня в такое состояние, что, забыв обо всех своих мистических приключениях, я принялась летать по квартире на крыльях, что-то несуразным голосом напевая себе под нос. Все-таки мы, женщины, очень глупы. Нас ничему не учит жизненный опыт. И все природные способности к логическому мышлению и анализу при одном только таком вот звонке испаряются прочь.

Он повез меня в небольшой бар на побережье, где столик стоял на песке и было очень мало людей. Мы перешли на ты, пили розовое шампанское и целовались под звуки прибоя, больше не собираясь скрывать друг от друга чувства просто невероятного физического влечения. Меня влекло к нему со страшной силой. Я буквально сходила с ума. Несмотря на то, что этот вечер буквально слился, размылся в моей памяти в одно огромное световое пятно (утром я почему-то не могла вспомнить никаких подробностей), все равно он остался одним из самых лучших воспоминаний в моей жизни. К концу вечера я сошла с ума настолько, что решилась пригласить его к себе. Мне было уже все равно.

Я чувствовала, что этот мужчина — мой, исключительно мой. Может быть, самый лучший в моей безрадостной жизни.

Он припарковался возле моего дома и я повела его за собой. Машинально нащупала в сумочке ключ. Дверь парадной была открыта. Мы вошли в душный, тесный коридор. Я поднесла ключ к замку двери.

То, что произошло дальше, просто не укладывалось в моей голове. И если бы кто-то рассказал мне об этом, я ни за что бы не поверила. Ключ заклинило в замке — намертво, и я не смогла открыть дверь. Учитывая, что в эту квартиру я вела за собой мужчину, который по всем признакам должен был стать моим любовником, ситуация была просто катастрофическая!

Не понимая, что происходит, я засунула поглубже злополучный ключ. Он продвинулся на несколько сантиметров. Я снова попыталась его повернуть, в замке что-то щелкнуло, и почти сразу же я услышала, как в квартире, с другой стороны двери, на пол упала какая-то металлическая деталь. Замок же при этом заклинило намертво!

Я чертыхнулась, выдавила из себя вымученную улыбку, прикусила от злости губы, и принялась трясти злополучную дверь с застрявшим в ней ключом. Ситуация становилась все более идиотской. Нервы мои были на полном пределе: мне хотелось то смеяться, то плакать, а то делать все это (и смеяться, и плакать) одновременно. Как истинный джентльмен он поспешил мне на помощь. Но всех его умений не хватило для того, чтобы справиться с проклятым замком. Он сделал еще хуже. Теперь замок намертво заклинило в замке так, что его уже нельзя было вытащить назад. Я была готова разрыдаться.

— Успокойся, — он крепко обнял меня за плечи, привлек к себе, — не произошло ничего страшного! Утром вызовешь слесаря, и он починит замок. Я еще успею прийти к тебе в гости — когда все будет в порядке с замком. Это, кстати, замечательный знак, что нам не надо так сильно спешить. У нас с тобой еще все впереди.

— Но я не понимаю… Дверь совершенно новая… Всегда все было в порядке.

— Ты же знаешь эти китайские замки, способны подвести в самый неподходящий момент. Тебе есть, где переночевать?

— Конечно. Я могу поехать к тёте.

— Тогда пойдем, я отвезу тебя к ней.

Мы очень долго не расставались возле дома тети. Он был мил, обходителен, нежен и исключительно внимателен ко мне. Сладкая мечта любой женщины… Волшебная сказка, которую придумываешь одинокой ночью.

Тётя едва не упала в обморок от удивления, увидев на пороге меня. Пришлось рассказать правду.

— Я не понимаю. Когда я снимала эту квартиру, я все проверила лично, чтобы абсолютно всё было исправно!

— Замок отлично работал, — тяжело вздохнула я, — до сегодняшнего дня.

— Будет удивительно, если он опять тебе позвонит, — тетя была реалисткой, — мужчины терпеть не могут такие штучки, он может решить, что ты сама все это подстроила, чтобы от него отмазаться.

— Ну спасибо за утешение! — я едва не разревелась, — причем тут я?!

— Ладно, не реви. В конце концов, ты сама ему можешь позвонить. Ничего в этом нет страшного. Ночь проведешь у нас, а утром поедем за слесарем.

В тесноватой двухкомнатной квартире тёти было полно людей. Мне оставалось место разве что на раскладушке, на кухне. Ничего не скажешь, приятненькая ночь…

— Слушай, а может, к тебе пытались забраться грабители? — все-таки моя тётя была юристом, — может, тебя ограбили, и воры сломали замок?

— Что у меня грабить? Хотя…

— Что ты вспомнила? Что-то есть?

— Вообщем, да. Два дня назад мне передали деньги за одну из моих картин. Деньги эти в квартире, наличкой…

— Сколько?

— 15 тысяч долларов.

— 15 тысяч долларов? — тётя присвистнула, — тогда тебя ограбили, точно! Завтра напишешь заявление.

Спать на раскладушке я не смогла. Это было невыносимо. Я поворочалась, поворочалась, и, наконец, собрав раскладушку, принялась одеваться. Было ровно 2 часа ночи. Весь дом спал глубоким сном.

Все то время, что я находилась в квартире тёти, меня мучило странное чувство. Меня жутко, ну просто жутко тянуло в квартиру! Мне так страшно хотелось вернуться, что я не выдержала.