Денис Шулепов - Индиго

«Что же делать?» , — панически подумал Валентин, а ещё подумал, что сходит с ума. Он встал и, как сквозь толщу воды, подошёл к её столику. Неуклюже сел, стукнув донышком своего бокала о стол, коктейль болтнулся, но не выплеснулся.

Девушка удивлённо вскинула бровь.

— Однако… — проронила она, наблюдая, что будет дальше. Она сидела в кафе почти полтора часа. Первые полчаса она ожидала появления парня, коллеги по работе, который очень хотел завязать с ней отношения. Парень не очень импонировал, но она согласилась — на безрыбье и рак рыба. Как бы обыденно ни звучало, но красивая девушка, у которой есть честь и чувство собственного достоинства, зачастую остаётся одна. Мужчины очень боятся красоты, тем более женской, они думают, что красивая женщина — это всегда недоступная женщина… или же продажная. Оставшийся же почти час девушка уже не ждала, зная, что коллега не придёт, довольствуясь обществом самой себя и второго по счёту коктейля.

«Забавно посмотреть на его физиономию, если он сейчас придёт, а за моим столиком этот тип» , — всё-таки подумала девушка.

— Он не придёт, — сказал Валентин, думая тем временем над несправедливостью Всевышнего, подложившему такую грандиозную свинью.

«Всё равно что драться голышом с одетым противником» , — продолжил он мыслить, думая об очередной невозможности скрыться за образом девушки-простушки. Но произвести впечатление на красивую девушку как-то было нужно.

– Что вы сказали?! — спросила красавица.

— Я говорю, он не придёт. Я думаю… я уверен, вы ждёте молодого человека и ждёте уже немало. Поверьте мне, любой здравомыслящий парень придёт на свидание с такой красавицей за час до встречи. А если не пришёл, то и ждать не стоит. Не стоит он того.

— А я знаю, — сказала девушка и заметно расслабилась, ведь людей всегда настораживает непонятное, а тут померещилось, будто мысли прочли.

— Вы простите меня, я так бесцеремонно вторгся в ваш мирок. Со мной не бывало такого, честно… я вообще с прохладцей отношусь к… женскому полу. Но ведь торкнуло. — Валентин замолчал, соображая, что он городит.

— А вы с кем-то встречаетесь? — спросила красавица.

— О, нет! Я увидел вас с улицы, через витрину. Меня дрожь хватила, когда заметил вас. Я подумал, что вы не можете быть настоящей, скорее всего, мираж, скорее всего, мне голову напекло. Я решил, мне нужно срочно освежиться, а ноги сами взяли и зашли сюда, — «заливал» Валентин, как никогда прежде, и спохватился. — Если хотите, я уйду! Мне нужно было удостовериться, что вы не плод моего воспалённого воображения. Вы не плод.

— Пожалуйста, останьтесь! — сказала красавица и чуть дотронулась пальцами до руки парня. — Вы совершенно мне не мешаете.

Валентин полоумно пялился на свою руку, удивляясь, как он её не отдёрнул. Красавица коснулась его руки, Валентин не испытывал ничего чудеснее в жизни до этого прикосновения. Уверен, что не испытывал. Красавица не могла, не имела права быть Четвёртым… Четвёртой Из Списка! Слишком жестоко.

— Знаете, сейчас мой мозг занят мыслями о вас, — сказал Валентин. — И в мыслях я называю вас красавицей. Дайте мне ваше имя!

Красавица потешалась над постановкой речи парня, он так непосредственно пытался объяснить своё восхищение, а это его «дайте мне ваше имя!» вместо «как вас зовут?». Забавно. Она рассмеялась.

— Даша, — «дала имя» красавица.

— И, по-моему, зовут её Даша, то ли девушку, а то ли виденье… Представляете, какое совпаденье? Вы — Даша, а я представил вас миражом, синонимом виденья!

— Да. А вы дадите мне свое имя?

— Валя… Оой! Валентин. Лучше Валентин!

— Раз уж мы познакомились, Валентин, давай перейдём на «ты»?

— Подходит! — отозвался Валентин и в первый раз за беседу улыбнулся девушке в ответ.

Из дневника:

Я воспринимал одиночество, как неотъемлемую часть своей жизни. И чувствовал себя комфортно. Всегда комфортно, даже когда жила мать. Мы сохраняли с ней суверенитет наших мирков, находясь при этом в содружестве. Нас обоих такая жизнь устраивала. Такая жизнь устраивала меня и после её смерти. Иначе жизнь я не представлял. Мне не нужны друзья, которые обязательно бы лезли со своими сентенциями и вопросами. Ненавижу вопросы:

1). Когда ты себе подругу найдёшь?

2). Когда ты женишься?

3). Не пора ли тебе семьёй обзавестись?

4). Когда ты за ум возьмёшься и пойдёшь учиться?

5). Тебе не надоело жить в своей скорлупе?

А они неизбежны, если есть «заботливые» друзья.

Как им объяснить моё отношение к женщинам? Как им объяснить, кто я? Какова будет их реакция, если однажды, в ответ на одну из их душещипательных историй, которая на самом деле тупа, как угол, поведать им мою историю? Останутся ли они моими друзьями или сдадут ментам (или хуже того — в психушку)? Я склоняюсь думать, что «друзья» сочтут за долг перед обществом изолировать меня, и чем раньше, тем лучше.

У меня есть Цель.

Я преследую свою Цель. Цель поставлена самим Господом, и я должен смиренно выполнить её, не сетуя и не переча. Но Господь не предоставляет легких путей. Каждый должен пронести свой Крест до своей Голгофы. Путь — не тропинка в поле меж ковыля, Путь Жизни — тернист и символ его — Венок. Моим тернистым венком стала Даша. Господь послал мне испытание. Я — тот, кто во всех жизнях был женщиной, но родился на Месть в жизни теперешней мужчиной — чувствующим родство к женскому полу, вынужден преступить привычное отношение к дамам и, невзирая на безумно красивую оболочку, истребить реальное естество Четвёртого Из Списка. Как в песне «Агаты Кристи»: «Сердце твоё двулико, сверху оно набито мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно».

По разговору с Дашей я не заметил каменность её сердца, только мягкость травы.

Но какой вывод может быть от одного разговора, Валентин?

Одного разговора мало, безусловно, мало.

Как же она красива!

Не влюбился ли я, а? Понятия не имею, но такого чувства я не испытывал даже к матери. Любопытно испытать в полной мере… Я очень хочу понять любовь! Я очень хочу её узнать!

Я очень хочу испытать любовь!

Мне восемнадцать лет, я ни разу не целовался, не говоря уж об остальном.

Мне не требуется всего от любви… хотя бы горечь, чтобы горечь любви смешалась с горечью утраты, когда наступит момент.

Господи, потерпи со своей местью.

Наивен тот, кто полагает, что раньше знали об одной лишь миссионерской позе в кромешной тьме глубокой ночи под одеялом. Слово «секс» не знали, зато прекрасно знали другое слово — «блуд». И Валюша знала слово… но не знала дела. А до дела дошло. Она была храброй девушкой и, не колеблясь, расплела тугую косу, когда молодой барин кликнул её зайти в баню, которую она вместе с девушками топила с раннего утра по приказу Ивана Демьяныча. «Хытростная» выходила барская баня, и погано сделалось в душе, едва ступила Валюша на банное крыльцо. Она знала, что не осталась незамеченной дворовыми девками (были средь них, кто недоумевал, кто жалел, и те, кто ей завидовал и, как следствие, возненавидел), но для Вали ничего не имело значения, а пересуды тем паче. В своих мыслях она доживала последние часы и, готовясь отдаться без остатка барину, Валя с молитвой на губах духовно отрешалась от плотской утехи, от барской плотской утехи.