Марина Андреева - Ведьмина книга

— Продержите его до моего приезда, — бросил в трубку Семён и, отключив связь, кинулся собираться.

Благо в предутреннее время мосты уже были сведены, а на работу в такое время ещё никто не ехал. Да и сотрудники ДПС благополучно отсыпались в теплых постельках, что позволило Степану, игнорируя скоростные ограничения и светофоры, долететь до нужного дома за каких-то пятнадцать минут. Жильцы квартиры действительно стояли на ушах. Не сказать, что они были злы на всполошившего всех парня, скорее они были обеспокоены его навязчивой, маниакальной идеей куда-то срочно отправиться.

Пары несвязных на первый взгляд фраз хватило, чтобы Семён кое-что понял. Вот только объяснять что-то присутствующим не хотелось. Долго. Быстрее было бы, окажись тут Катерина, но она далеко.

— Петь, — взволнованный начальник не заметил, как перешёл на «ты» с подчинённым, да и тот, казалось, не придал этому значения. — Вот ключи. Где Катерина живёт, знаешь? Быстро гони к ней. По дороге звякнешь, предупредишь, чтобы к твоему приезду была готова. И сюда. Чем скорее, тем лучше.

Пётр, не задавая лишних вопросов, схватил барсетку с документами, ветровку, ключи и выскочил из квартиры. Как уж он умудрился так быстро обернуться туда и обратно, осталось тайной, но Катерина была на пороге квартиры уже через двадцать минут, хотя только до её дома было ехать как минимум столько же. Семён же всё это время ужом извивался и так, и эдак, стараясь удержать рвущегося в неизвестность Станислава.

— Успокойся, — подойдя к «патлатому», произнесла женщина.

«Он же не поддаётся внушению!» — хотел закричать Семён, с опозданием понимая: она бессильна, он зря гонял Петра…

— Внушение внушению — рознь, — повернулась к начальнику явно прочитавшая его мысли Катерина. — Я не собираюсь подавлять его волю и личность, но договориться и выяснить, что он задумал, могу.

Было видно, что Пётр не зря потратил время в дороге, успев обо всём рассказать женщине. Непонятно, что она имела ввиду под словами: «я не собираюсь подавлять его волю», но парень вскоре успокоился и, пройдя на кухню, начал рассказ. Семён лишь с удивлением уставился на до боли знакомый диктофон в руках Катерины. Получается, Пётр успел что-то объяснить той ещё по телефону. Иначе как бы она догадалась взять с собой этот девайс? А тем временем из парня информация лилась как песня. И была та песня о счастливом периоде его жизни: о побеге из клиники, о встрече с молодой парой, о чудесной, хоть и сумасбродной девушке, которую он боготворил. Порой молодой человек пускался в столь интимные воспоминания, что Семён отчаянно краснел, благо жильцы квартиры разбрелись по своим комнатам, а Катерина в это время мало на что реагировала.

Из его рассказа получалось, что, оказавшись на свободе, он рванул автостопом к морю. Подрабатывал в дороге пением, платили копейки, но и голодным он не был, а потом встретил Марию, и жизнь обрела смысл и цель. Цель — быть рядом с ней. Но потом… он и сам не мог понять, что его разозлило, но он вдруг бросил свою возлюбленную и уехал. И с этого момента пошла череда неудач, словно до того какая-то неведомая сила вела его навстречу к ней, расчищая невзгоды на пути, и тут отвернулась. В первом же городке его заграбастали полицейские. Документов на руках, естественно, не оказалось, и был отправлен запрос. На его беду, та самая колоритная внешность его и выдала. Парень оказался в розыске, и его вернули в психушку. А потом он вдруг понял, что скоро его выпустят. Кто? Почему? Он не знал, просто был уверен, что так будет. Описанные Катериной таланты, как оказалось, у него имелись, но были не развиты, а использовались интуитивно на уровне подсознания.

Семён взглянул на лежавшую неподалёку пачку бумаги и карандаш. Как оказалось, одна из новеньких очень любила рисовать и делала это на кухне. Очень кстати, — подумал мужчина и, стараясь не привлекать внимание «бастарда», накарябал: «Можешь его усыпить? Надо всё обсудить», после чего аккуратно показал листок начинающей возвращаться в реальный мир Катерине. Та лишь кивнула и, ничего не говоря, коснулась руками головы «бастарда». Парень тут же, как подкошенный, съехал по диванчику и засопел.

— Ну и сильна же ты, — только и смог покачать головой Семён.

— Если бы он осознавал свои способности, — повела бровью женщина, — я была бы бессильна. А о том, что они дремлют (очевидно, та имела в виду таланты), я поняла ещё в поезде.

— Ты не против, если я закурю? — взглянув на оставленную кем-то пачку сигарет, поинтересовался Семён и, получив разрешение, прикурил и глубоко затянулся.

Первая затяжка, казалось, порвала ему горло, вызвав жуткий приступ удушливого кашля, но он знал, что так будет, и повторил. В этот раз саднящее горло справилось, а с третьей затяжкой сознание заволокло легким туманом, мысли стали какими-то мягкими, легкими, а новость о грозящей Светлане угрозе не такой и страшной.

Он не курил уже лет пять, но сейчас захотелось. И не потому, что разбудили посреди ночи, и не потому, что умудрился вытащить из психушки парня, не так давно путешествовавшего в компании давно разыскиваемой Марии. Семёна выбили из колеи последние слова Станислава: «Я должен её предупредить, должен защитить! Они убьют её! И сестру её тоже!» — после этого парень умолк, а Катерина начала приходить в себя, Семён чиркнул ей пару слов на листке, и всё кончилось. Только мужчине казалось, что последние слова набатом звенят в тишине, он чувствовал, что былая тревога возвращается, но теперь многократно возросшая, сводящая с ума. А неизвестность вызывала мерзкое ощущение безысходности. Семён вспоминал саму Светлану, то, какое место в своей жизни он готов был отдать девушке, и чувствовал, что услышанное рвёт его изнутри на части.

Витая в затуманенных мыслях и образах, он, словно во сне, слышал, как где-то рядом щёлкнул, отключаясь, закипевший чайник, позвякивают чашки, носа коснулся манящий аромат кофе. Глоток. Обжигающая жидкость прокатилась по нёбу, опустилась в пищевод и… Семёна отпустило. Вновь мир стал ясен, вновь пришла боль и ощущение неминуемой потери. Автоматически он прикурил ещё одну сигарету, надеясь вновь уйти в забытьё. Пусть временно, но лишь бы не знать… не думать… Не помогло. Катерина молча сидела напротив, и только после того, как убедилась, что руководитель пришёл в себя и готов адекватно воспринимать информацию, произнесла:

— Мне удалось выхватить нужное. Даже странно. Слишком всё ясно и быстро. Может, дар развивается? Или опыт даёт о себе знать?

— Кать, не важно, — перебил её Семён, — что ты нарыла в его голове?

— То, чего предпочла бы не видеть. Он мыслит странно. Образами. И предчувствует так же, но словно в пелене и слишком мимолётно. Его сознание не может сфокусироваться на полученной картинке, выхватывая лишь суть. Потому он и не понимает, почему и как, лишь уверен, что так будет. К тому же он сразу видит и альтернативные варианты, в зависимости от каких-либо внешних переменных. Но точно так же не помнит обо всём, лишь общую суть. Вот и сейчас ухватил лишь то, что обязан предупредить, и это может спасти Марию. Семён, прости, но в его видениях он лично убивал Светлану, спасая любимую. Он этого, благо, не помнит. А значит, не воспринимает как инструкцию к действию. Ведь именно при этом раскладе Мария останется жива. А про Свету — говорит о её смерти, потому что заметил сам факт, а не то, кто и почему это сделал.