Марина Андреева - Ведьмина книга

Мечты — мечтами, а холод и голод, как говорят — не тётка. Пришлось вставать и внимательно изучать всю округу. Дорожек или троп, кроме явно звериных, поблизости не обнаружилось. Зато нашлись залежи сухого валежника, откуда значительная часть веток перекочевала на поляну, там же обнаружились заросли черники и целый брусничный ковёр, в котором между мхом и листвой притаилась, замаскировавшись, семейка сыроежек. Ягоды только распалили аппетит, и, отломав от какого-то низкорослого кустарника относительно прямую длинную ветку, Маша поплелась к костру готовить нехитрый завтрак.

В другой ситуации есть полупрожаренные, местами обгоревшие, несолёные сыроежки она бы точно не стала, но сейчас они показались едва ли не шедевром кулинарного искусства. Однако быстро проглоченной пищи было мало для изголодавшегося по необъяснимым причинам организма, и, утолив первый голод, девушка решила поискать ещё что-нибудь.

По дороге собирая в рот пригоршни ягод, она углублялась в мрачный еловый лес. В котором, кроме непригодных в её положении солонушек, ничего не попадалось. Впереди виднелся просвет, и она направилась к нему. Лес здесь изменился: всё чаще вместо елей попадались сосны и ещё какие-то хвойные, но, самое главное, нашлись и сыроежки. Не хрупкие красно-розовые, что достались ей на завтрак, а плотные крепыши с толстыми ножками и светло-зелёными, местами сероватыми, шляпками. Росли они, в отличие от розовых сородичей, не семейками, а поодиночке, но один такой гриб мог смело заменить по объему всю её прежнюю добычу. В какой-то момент рук уже не хватило, пришлось снять ветровку и использовать её в качестве котомки. Метаясь от грибка к грибку, она старалась не потерять направление. Перспектива остаться в лесу без огня — не прельщала, а спичек или зажигалки у неё не нашлось, что опять же наводило на мысль о том, что здесь был кто-то ещё. Кто-то, у кого было всё необходимое, чтобы разжечь костёр. Вот только куда этот некто подевался?

Набрав во внезапно проснувшемся охотничьем азарте едва ли не под завязку грибов, Маша осмотрелась, проверяя — не заплутала ли? Обычно у неё не было проблем при ориентации по лесу, но чем бес не шутит? Как говорится: «Всё бывает в первый раз». Вскоре она разглядела знакомые ориентиры. Оказывается, она по большой дуге обошла поляну.

На пути ей попадались странные проплешины во мху, словно кто-то отдирал его куски. И это явно было дело рук человеческих. «Значит, люди здесь всё же бывают», — порадовалась она. Пробираясь дальше сквозь заросли, она вдруг замерла. Неподалёку на листве невысокого кустарника очень инородно смотрелись какие-то бурые подтёки. Подойдя ближе, она увидела такие же, точнее, более явные следы на стволе стоящей рядом сосны. Создавалось ощущение, что здесь освежевали какое-то животное. Видела она как-то в детстве, как режут свинью. Впечатления остались не из приятных, один только визг чего стоил, не говоря о фонтанирующей во все стороны крови из распоротой шеи. От этих воспоминаний у Маши озноб прошёл по телу. Но в то же время мелькнула шальная мысль: «А мяса-то как хочется… вдруг там что осталось?» Стараясь не испачкаться, она пробралась ближе, внимательно осматриваясь по сторонам. Не хватало ещё попасться здесь в капкан или какую-нибудь другую ловушку. Одно радовало — животные так не убивают. Значит, предположение верно: пусть и редко, но люди здесь бывают. Мысли о том, что они могут быть опасны, ни на миг не посетили девушку. В голове крутилось: «Рано или поздно меня найдут, или сама выберусь из этой глухомани».

И вдруг взгляд зацепился за блеснувший во мху предмет. Подойдя поближе, Маша подняла знакомые до боли часы. Она сама их когда-то выбирала на Витькин день рождения, и даже к гравёру обращалась для нанесения памятной надписи. Прошло почти десять лет, а он так с ними и не расставался. Это казалось смешным. Время всегда можно было посмотреть в мобильнике, да и модель уже давно устарела, а он всё равно продолжал их носить. Странно, что теперь вот так бросил. Откуда-то всплыло ощущение неправильности происходящего, какой-то безысходной тоски. Однако Маша постаралась отбросить нехорошие предчувствия. «Он здесь был! Это важнее всего! Остальное… глупости, накрученные напуганным сознанием». Маша, поборов брезгливость, коснулась кровавого следа на сосне. То ли от предутренней росы он немного растворился, то ли в действительности был достаточно свеж. Девушка искренне сожалела, что никогда не увлекалась чем-то типа игры про индейца «Ясный Глаз», игроки которой со временем превращались в этаких Шерлоков Холмсов российского пошиба. Вопрос: «Почему он бросил её, оставив одну в глухом лесу?» — не давал покоя. К этому моменту она совсем озябла, да и желудок требовал внимания. Оглядевшись по сторонам, Маша запомнила место, мысленно пообещав себе вернуться и разобраться во всём позднее. В конце концов, возможно, он пошёл куда-то за провизией? Вернётся на поляну, а её нет. С этой мыслью она поспешила к успевшему прогореть костру.

Чуда не случилось, и Виктора в пределах видимости не обнаружилось. Вот только странное дело — на брюках и использованной в качестве котомки ветровке оказались следы впитавшейся крови. Были ли они раньше, Маша не помнила. «Испачкалась всё же», — с горечью подумала она и принялась раздувать едва теплящиеся угли. Зажарив часть трофеев, она смогла, наконец-то, наесться до отвала. Ощутив сытость и тепло от вновь заполыхавшего костра, девушка немного расслабилась.

«Возможно, он и сам не заметил, как слетели часы…» — крутя в руках находку, утешала она себя. Но чувство, что происходит что-то неладное, не отпускало. Не было последовательности событий в её воспоминаниях, только какие-то куски и обрывки. Вот она едет в Патошино, на улице зима, она топит печь в промёрзшем насквозь доме. Потом она на море в доме Валентины, с ней Виктор, и тот… девушке пришлось напрячь память… кажется, Витя его Стасом звал. От воспоминаний о тех днях не успевшую толком отогреться девушку кинуло в жар. То, что она с Витей вышла за пределы дружеских отношений, понять можно, в конце концов, не впервой. Вспомнилась проведённая по пути к морю ночь в отеле. Правда, он тогда кукла-куклой был, но всё же. Да и столь сексапильного музыкантика на ночку-другую она охомутала бы без зазрения совести. Но! Они занимались этим вместе! Было стыдно это признать, но неоспоримо — ей это нравилось. Вопрос в другом: почему это устраивало Витьку? Пусть на её памяти он ни с кем постоянно и не встречался, корча из себя этакого… Казанову. Красавцем он не был, но обаяния у него не отнять. Суть в ином: он явно был собственником и вдруг с удовольствием разделил женщину с другим. Странно это. Да и следующие воспоминания опять обрывочны: какая-то дорога, психанувший музыкант сваливает на первой же попутке. Потом авария и жизнь в посёлке. А потом… потом она очутилась здесь. Одна.