Уитли Страйбер - Запретная зона

Когда Эллен стала вынимать из буфета какао, ее вдруг осенило, что бессонную ночь можно провести весьма продуктивно и кое-что прояснить в загадочной истории.

Холм находится совсем рядом, и никто не сможет помешать ей обследовать это загадочное место сколько душе угодно.

Раздающиеся из-под земли крики, убивающий все живое шум… Нет, над этим сюжетом стоит потрудиться.

Если дождаться утра, то снова притащится судья и станет отстаивать права на свою драгоценную собственность. Или же налетит толпа местных полицейских; в этом случае придется столкнуться и с их враждебностью, и с несносной злобой старого судьи.

У Эллен был фонарь. Самое главное, нужно незаметно проскочить мимо дома судьи. Но как это сделать? Шум машины нарушит гробовое молчание, царившее на Осколе по ночам.

Можно пойти пешком. Если идти по дороге, то до холма будет миля, а лесом всего полмили. Однако в лесу опасно и полно диких зверей, особенно черных медведей. Эллен встречала их даже днем; они напоминали сгорбленных сказочных троллей с острыми мордами и пустыми, злющими глазками.

Да уж, лесная прогулка в такой час щекочет нервы. Однако во всем есть положительные стороны: совершенно исключена вероятность заблудиться, даже если идти пешком. Главное, нужно идти по тропинке вдоль Коксон Килла, ручья, протекающего за домом Эллен. Через четверть мили лес переходит в поляну, прямо перед которой находится холм.

Эллен вышла на веранду, чтобы окончательно решить, стоит ли пускаться в такую безумную авантюру. Она взъерошила рукой волосы: этот жест остался у нее с детства как знак непокорности. Девушка спустилась на песчаную площадку в палисаднике. Снова вспыхнула молния, и она стала считать: один, два, три… Эллен досчитала до одиннадцать, когда послышался слабый удар грома. Итак, возможно, грозы и вовсе не будет.

Освещая фонариком путь, она направилась в глубь черного леса. Вскоре послышалось журчание Коксон Килла. Прошлой зимой он полностью замерз, и его пороги были словно из кварца. Эллен проводила по ним руками, чувствуя каждую складочку, каждый изгиб. С тех пор она полюбила ручей. Месяц назад она обнаружила прекрасное место для купания, пятьдесят футов длиной и восемь глубиной. В прозрачной и чистой воде можно было рассмотреть плавающую у самого дна форель.

Эллен могла выходить из своей хижины раздетой и плавать брассом, пока ее тело не синело от холода. Она обожала ходить по лесу обнаженной, испытывая удивительное чувство, когда прохладный лесной воздух ласкал ей грудь… Господи, как ей хотелось, чтобы рядом был мужчина, нежный, романтичный и чувственный. Словом, настоящий мужчина.

Ее фонарик мерцал в зарослях лавровых деревьев. От остроконечных, похожих на звезды цветов, струился бледный свет. Где-то в вышине перешептывались огромные сосны. Журчание ручья стало громче, и Эллен подумала, что может в него упасть, но тут она наконец нашла тропинку.

Через двадцать минут лес сменился полем и течение ручья стало медленным, а берега топкими. Прямо перед Эллен стоял холм — ничем не примечательная груда земли, пятном чернеющая на горизонте.

Она прошла немного вперед и увидела, что в доме у судьи в нескольких окнах на первом этаже горит свет. Свет необычно мерцал, и озадаченная Эллен остановилась. Свет был странного, лилового цвета и напоминал дугу сварочного аппарата.

Неужели судья пользуется газовым обогревателем? Конечно же, нет. В такую жару это просто невозможно. Может быть, что-нибудь горит?

Эллен направилась к дому, быстро минуя заброшенный грушевый сад с причудливыми деревьями и неровную кирпичную стену, которая проходила вдоль сада и вела к двери кухни. Дверь была закрыта, но из дома доносились запахи, которые у каждого жилища свои, особенные. Сырой запах погреба перемешивался со слабым ароматом недавно приготовленной на кухне пищи. Правда, к этому примешивалось еще что-то. Эллен затруднялась определить, что именно. Возможно, где-то лежал дохлый опоссум.

Эллен была высокой женщиной, и для нее не составило труда заглянуть в окно. Она с удивлением обнаружила, что мерцающий свет исходил от огромного телевизора.

Телевизор находился в соседней комнате и был повернут экраном к Эллен. Перед ним стоял стул, и она могла видеть склонившуюся на бок голову судьи. Похоже, старик спал.

Изображение на экране телевизора было очень странным: нескончаемые туманные клубы лилового дыма. В фильмах про войну так изображали момент после взрыва, однако это длилось всего секунду. Здесь же дыму не было видно конца.

Черт возьми, что же это такое и почему дым лиловый? Ведь когда телестанция прекращала работу, на экране была сетка. Кому пришло в голову оставить этот дым?

И все же какой-то умник додумался до такого безобразия, а судья уснул у телевизора. Наверняка эта идея принадлежит владельцу одной из местных станции. Подумать только, всю ночь на экранах телевизоров клубится лиловый дым! По личному опыту Эллен знала, что среди представителей средств информации в провинциальных городках немало кретинов. Не она ли сама была ярким тому подтверждением? Бросить все: приличную зарплату, надежную работу, врача-ортодонта с великолепным автомобилем и город, который она одновременно и любила, и ненавидела. И все ради этой дыры?

Она уже хотела уйти, когда вдруг увидела, что судья поднес к лицу длинную, худую руку с широко расставленными пальцами. На мгновение рука задержалась в воздухе, а затем медленно скользнула по щеке и исчезла из вида.

Эллен отпрянула от окна, испытывая отвращение как от странного и чувственного жеста судьи, так и от того, что тот, оказывается, не спал. Теперь, когда она знала, что старик не спит, казалось, что он находится в каком-то странном и безумном состоянии экстаза.

Может быть, он наркоман или маньяк? Вот это сюжет! Она снова взглянула на судью. Вот будет забавно пропесочить старого мерзавца в газете!

Голова судьи наклонялась вверх-вниз, а рот был широко открыт. Он судорожно задергался. Эллен поняла, что он, должно быть, занимался мастурбацией.

Сначала ей захотелось немедленно убежать, однако она остановилась из боязни, что шум вспугнет судью. Невольно она стала свидетелем интимного момента. Щеки Эллен горели огнем.

Она отползла от окна, чувствуя себя извращенкой.

Добравшись до вершины холма, Эллен почувствовала, как под ногами захрустел гравий. Раньше ей никогда не приходилось здесь бывать, и она была уверена, что вершина была густо покрыта сорной травой, как и весь холм.

Эллен без труда нашла место, где доктор Келли и его сайгонская жена услышали крики. Именно тут экскаватор выкопал большую, черную канаву, подойдя к которой Эллен почувствовала кисловатый и тошнотворный запах сырой земли. Раньше это вызвало бы у нее удивление, однако за время своего пребывания в Осколе она хорошо изучила запах здешней земли и теперь знала, что он совсем не обязательно должен быть приятным. Горожанину кажется, что от чернозема исходит удивительный и сладкий аромат, однако в действительности это совсем не так. Невозделанная земля пахнет смертью и разложением, она убийственна и тлетворна.