Марина Дяченко - Петля дорог

Она молчала. Вероятно, отказ господина Семироля от ее защиты равнозначен был обвиняющему персту: виновна! Ирена ничего не могла понять: она всю жизнь считала, что чем лучше адвокат, тем сложнее дела, за которые он берется…

Вероятно, профессор восточной литературы потрясен не меньше. А Карательница… что ж, всякий раз, ставя миску перед приемышем-Сэнсеем, она будет говорить что-то вроде: «Собака за хозяйку не в ответе»…

— Поразительно, — сказала она вслух. — Неужели я так похожа на маньячку?

Следователь взглянул на нее мельком. Отвернулся:

— Вы неоткровенны со следствием. Вы сами отягощаете свое положение…

— Мне дадут адвоката? — спросила она еле слышно.

Следователь поморщился:

— Безусловно… Но, поскольку Упырь отказался вас защищать, а после его отказа ни один частный юрист за дело не возьмется… На суде вас будет защищать наш штатный адвокат, у которого нет другого выхода — это его работа… Послушайте, но почему же вам не сознаться?!

— Потому что я невиновна…

Он посмотрел не нее внимательнее. Она не отвела взгляда:

— Вот вы… верите? Что я сделала то, в чем меня обвиняют? Действительно верите?

Он пожевал губами. Симпатичный, в общем-то, веснушчатый парень. Мог бы встретиться ей на улице или в кафе — и тогда они весело раскланялись бы, поговорили о погоде, может быть, она подвезла бы его до угла…

— Вы не похожи на убийцу, — сказал он нехотя. — Хотя все факты против вас.

— Не похожа?

— Нет.

Ирена вздохнула.

Решение пришло к ней сегодня ночью. Она поднялась с койки — и больше уже не могла уснуть. Ходила по камере взад-вперед — под утро в глазок заглянул удивленный сторож…

Единственно правильное решение. Но все равно — трудно выговорить.

— Я… сознаюсь, — сказала она через силу. — Я сознаюсь и хочу показать место, где лежит еще одна жертва…

Следователь поперхнулся. Несколько секунд она глядела в его стремительно стекленеющие глаза.

Ему трудно было сдержать эмоции. Но он справился.

Уже через полчаса Ирена могла наслаждаться видом несущихся навстречу тополей.

Они ехали к ее дому. Окошко в машине было маленькое и зарешеченное, но Ирена все равно узнавала знакомые места — кофейню под красной крышей… Плавный изгиб трассы, пропасть, из которой утром поднимается туман…

Они остановились около ее ворот. Соседский забор едва не обваливался под грузом Вальки с братьями. И почему они не в школе?..

Она вдохнула ветер с запахом палых листьев. После долгого сидения в запертом помещении он казался райски свежим — а ведь, если задуматься, всего лишь противный сырой сквозняк…

— Там, — она показала рукой. — на холме. Я поведу.

Они сопровождали ее плотной толпой. Думали, что она убежит?..

Время от времени она ловила взгляды. И ежилась сильнее чем от ветра. Ничего… ничего… скоро все это кончится…

Наверное, им противна была ее бодрость. Она так радостно и энергично взбирается в гору — чтобы поскорее показать безвестную могилу убитого ею ребенка?!

Она остановилась на вершине холма. Лихорадочно огляделась.

Вялая трава усеяна была коровьими лепешками. Вот! Из земли торчал прутик с тряпочкой, потемневшей от дождей. А рядом…

Рядом лежал другой. Переломанный. Вероятно, вислобрюхая буренка не больно-то считалась с условностями…

Она удержала себя. Если кинуться сразу — возникнут подозрения, ее схватят, шагу не дадут ступить…

Осторожненько, по маленькому шажочку, она приближалась к порушенным воротцам.

По миллиметру… Сейчас…

Господин Петер!! Вот я…

Она зажмурилась.

Ничего не произошло. Ветер по прежнему пах листвой и навозом. И рядом стояли, курили, переглядывались ее мрачные сопровождающие.

Она заставила себя открыть глаза. Огляделась; все правильно. С этого самого места она впервые увидела две машины, ползущие навстречу друг другу…

«Канал открыт в любое время. Воспользоваться им можете только вы. При незначительном отклонении канал сам отыщет вас — отклонение не должно быть больше метра…»

Она потрогала уцелевший прутик.

— Это неправильно…

— Здесь? — холодно спросил следователь. — Здесь копать?

— Это неправильно, — сказал Ирена, глядя прямо в его сосущие глаза. — Это неправильный мир… Его нет. Это модель. Вы все модель. Вас придумал Анджей!..

Соседские ребятишки с интересом смотрели, как ее, скованную наручниками, выкрикивающую бессмысленные фразы, ведут к машине.

Психиатрическая экспертиза признала ее вменяемой. Медицинская комиссия признала ее здоровой.

Ирена приложила все усилия, чтобы поскорее забыть подробности и первой, и второй. Вы МОДЕЛЬ, с улыбкой говорила она врачам и санитарам. Ничего не могу с этим поделать. Вам обидно, но это так: вы — лишь тени других людей. Вы — представление Анджея о том, какими должны быть люди… Не обессудьте.

Ее сочли симулянткой.

Назначен был день суда; Ирена наслаждалась временным покоем. Ее не тревожили ни врачи, ни адвокаты, ни следователь. Натянув до подбородка серое казенное одеяло, она перечитывала записи в записной книжке и даже сподобилась на новую: «Весь мир есть тень…»

Фраза поразила ее своей оригинальностью.

Думать о том, почему не сработал канал, скоро наскучило. Не сработал — и не сработал. Дело житейское. Возможно, нечто подобное случилось с Анджеем. Он попал под каток собственной выдумки — не смог остановить им же запущенный волчок…

Думать о том, мертв Анджей или имитировал собственную смерть, она избегала. Так или иначе скоро все разъяснится. То, что Ирену ждет смертный приговор, ни у кого не вызывало сомнений; она, в свою очередь, не сомневалась, что Анджей, если он жив, никогда не допустит такого расклада. Если моделятор жив — то только затем, чтобы наблюдать за пойманной в ловушку Иреной. Если это изощренная месть — за что?! — то всего, что уже случилось с ней, достаточно для удовлетворения самого больного самолюбия. И до созерцания ее казни Анджей вряд ли дойдет. Хотя, опять же, кто его знает…

Вероятность того, что Анджей действительно мертв, Ирена в расчет не брала.

Зал суда хранил следы былого величия. С потолка слепо глядели облезлые барельефы. За длинным столом сидели люди в темных одеждах, за чьими-то затылками возвышались высокие спинки кресел, — Ирена подумала, что это по-своему красиво. Лет сто назад, наверное, бархат на подлокотниках выглядел совсем свежим…

В зале было полным-полно народу. Отдельно сидели родственники погибших детей — в их сторону Ирена с самого начала решила не смотреть. Там была ее мертвая зона; очень скоро она начала ощущать ее, будто больной клочок собственного тела. Онемевший и воспаленный. Ее взгляд притягивался к этим неподвижным людям, но ужас посмотреть им в глаза был сильнее.