Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)

Но ветра не было, только откуда-то из леса поползли полосы белого тумана, похожие на прозрачные пряди чьих-то длинных волос.

Они шныряли по траве, пробирались к трем мужчинам в камуфляже, которые только что покатывались со смеху, но теперь с тревогой принялись оглядываться, потому что туман обвивался вокруг них, поднимаясь все выше и выше.

Они могли оглядываться, но, как ни старались, не могли поднять руки, словно туман связал их.

Вдруг Вера открыла глаза, округлым движением, словно обнимала пространство, указала на Альфу и проревела оглушительно:

— Этот!

И тут весь туман, сколько его было, отпрянул от земли, от деревьев, от Беты и Гаммы, и набросился на Альфу.

Окутал его, как бы заслонил от всего мира непроницаемым коконом, потом отступил — но Альфы не было. Он исчез.

Только его зеленая камуфля мешком свалилась на траву.

Туман быстро, словно бы спеша, утянулся поближе к Вере, и трава, освобожденная от этой белой мглы, показалась какой-то особенной, радостно зеленой. И в ней непросто было различить маленького зеленого зайца, который прядал длинными ушками и растерянно оглядывался вокруг.

Вера повернула голову к Гамме и начала таким же округлым движением воздевать руки. Рот ее приоткрылся, и Валерка понял, что сейчас она так же крикнет: «Этот!» И камуфля Гаммы мешком упадет в траву, и в траве останется…

Он не успел додумать — над ухом бабахнуло, и во лбу у Веры появилась темная круглая дырочка.

Вера медленно опустила ресницы, а потом тяжело рухнула на спину.

И в тот же миг стоявший чуть поодаль Уран покачнулся — и повалился навзничь, хватаясь за грудь. Как раз напротив сердца кипела рваная кровавая рана.

— Что за черт? — пробормотал Сан Саныч, поднимаясь с колен и заглядывая в ствол своего «макарова». — Я ж не стрелял! Я ж только в нее! Вы стреляли?! — обернулся он к Гамме и Бете, но у тех был совершенно обалделый, полуживой вид, и понятно было, что они вообще забыли о существовании какого бы то ни было оружия, в том числе и табельного.

Валерка стоял на коленях, тряс головой — от выстрела звенело в ушах! — и оглядывался.

Невесть почему ему казалось, что весь остров сейчас набросится на них: и деревья начнут давить, и птицы клевать, и земля потянет в свои недра, чтобы похоронить заживо… Однако остров словно бы оцепенел.

Валерка видел высунувшиеся из земли корни деревьев, и обвисшие ветви, и птиц, которые медленно опускались на землю на распростертых крыльях.

Мертвая тишина настала вокруг!

Кое-как он поднялся и побрел вслед за Сан Санычем, который осторожно приблизился к Урану.

Вдруг Сан Саныч отпрянул, оглянулся на Валерку с потрясенным выражением и крикнул Гамме и Бете:

— Сюда! Ко мне!

Те неуклюже подбежали, словно отвыкли двигаться.

Подошел и Валерка.

Уран лежал на спине, бледный… как смерть, да, теперь Валерка понял смысл этого выражения, которое раньше казалось ему надуманным. Туман медленно затягивал лицо, и зеленые глаза словно бы выцветали, делаясь такими же серо-белыми, какие были у матери.

Уран сжимал пальцами траву, словно дружескую руку, и медленно водил взглядом по сторонам, хотя, кажется, ничего не видел. Но вот заметил Валерку, уставился на него — и чуть слышно прошептал:

— Мы не хотели зла… Бросьте их в воду!

После этих слов бледные губы его сомкнулись, и глаза закрылись, и легкая судорога прошла по груди, и пальцы разжались, выпустив поникшую траву.

— Смотрите… — прохрипел Сан Саныч.

Туман повил грудь Урана, словно забинтовал, и рана исчезла. А может быть, ее просто не стало видно в белой мгле, которая теперь закрывала тело Урана, словно саваном.

— Уходить надо отсюда! — сказал Сан Саныч. — Да поскорей.

— Вещдоки… — пробормотал Гамма, озираясь. — Забрать!

— Поехали, поехали! — закричал Сан Саныч, хватая Валерку за руку. — Вы где пристали?

Бета задумчиво осмотрелся, махнул рукой.

— Пошли! — Сан Саныч подгонял их чуть ли не пинками, но не забыл подобрать камуфлю Альфы.

Валерка оглянулся.

Зеленые зайцы собрались настороженной кучкой и смотрели вслед.

Валерка свистнул им, как щенятам, и они, как щенята, гурьбой ринулись за ним: вперед не забегали и жались к ногам.

Когда люди начали садиться в катер, зайцы беспокойно засуетились на берегу, словно просились с ними.

«Дед Мазай и зайцы», — вспомнил Валерка и, наверное, засмеялся бы, если бы мог. Но как-то не смеялось…

— Ты куда эту нечисть привел? — спросил с отвращением Сан Саныч. — По-хорошему, тут бы все пожечь! А лодку надо пристрелить, а то еще бросится в погоню, зараза!

Хоть слова эти звучали дико — лодку пристрелить! — Валерка его понял. Но он почему-то точно, совершенно точно знал, что теперь никто их преследовать не будет, что все страхи острова погибли вместе с Верой и Ураном. Было даже странно, что этого никто из взрослых не понимает, а ему это ясно как день.

Может, поэтому Уран дал свой последний совет именно ему?..

— Гони их в шею! — рявкнул Сан Саныч.

Но Валерка покачал головой и протянул руки к одному зайчонку. Тот доверчиво подбежал, подпрыгнул, устроился в Валеркиных ладонях — мягкий, пушистый, изумрудно-зеленый, чудесный, неземной и в то же время теплый и мягкий, словно плюшевая игрушка…

Валерка вошел по колени в воду и бросил в нее зайца.

Сан Саныч что-то крикнул хрипло, но тотчас осекся.

Заяц не бился, не пытался выплыть — он просто лежал на воде, которая мягко качала его, и какая-то шла от него зелень, словно шкурка его была крашеная, а теперь линяла. Зелень растекалась, потом начала растекаться его шерсть, потом мелькнуло белое тельце… и Валерка едва успел подставить ладони под крошечного голенького младенца.

Раздался визг — но кто из мужчин визжал, Валерка не знал, да и не важно это было.

Страшно, им было страшно, а ему — нет, он ведь уже понял, он все понял, что было с этими зайцами, что будет, и кого увидит на берегу, когда вернется, — тоже понял…

Младенец бился в его руках, и Валерка чуть его не выронил, потому что он тяжелел, рос… Пришлось положить его в воду на отмели.

Через несколько минут это был уже мальчик лет трех, потом старше, и вот он уже ровесник Валерки, и юноша, и мужчина…

Альфа!

Очнувшиеся Гамма и Бета бросились к своему командиру, но тот смотрел еще сонно, почти бессмысленно…

— Ничего не помнит! — потрясенно сказал Гамма.

— Он вспомнит, — уверенно ответил Валерка. — Не сразу, но вспомнит.

И, выйдя на берег, протянул руки к другому зайцу. Тот послушно вскочил в его ладони.

Глупый такой, испуганный… не понимающий, где добро, где зло…

Им жалко Веру и Урана? Или они ненавидят их, как Ганка?

Или жалеют, как Валерка?..

Эти мысли в голове не умещались, от них голова болела, и Валерка больше думать не стал, а просто опустил зеленого зайца в воду.