Джексон Пирс - Красные сестрицы

Спокойно. Он расслабится. Допустит оплошность. У меня будет всего одна возможность вырваться, надо быть начеку. Клочья шерсти забивают нос и рот, грязь со шкуры смешивается с моим потом. Хочется дотянуться до охотничьего ножа на поясе, но обе руки заняты — удерживают оскаленную пасть. Хищник давит все сильнее, и я начинаю задыхаться. Он сдавливает мне легкие, из его пасти вырывается зловонное дыхание. Меня начинает подташнивать.

Затем ночную тишину неожиданно нарушает четкий, мерный звук. Шаги? Ни я, ни фенрис не успеваем среагировать, и тут сильный удар сбоку отбрасывает зверя с моего тела. Судорожно глотаю воздух, будто вырвавшись из-под толщи воды. «Вставай, вставай! Живо!» Я перекатываюсь на живот, краешком глаза различаю мужскую фигуру, полускрытую тенью, узнаю знакомую походку. Мой спаситель поворачивается к фенрису, который скорчился в нескольких ярдах от меня.

— А я-то думал, за столько лет ты научилась не подпускать волков со слепой стороны, — замечает пришелец.

Я с улыбкой встаю. Хищник рычит и кидается ко мне. Я отклоняюсь, вонзаю охотничий нож ему в переднюю лапу. Волк неуклюже отпрыгивает, но успевает разорвать мой плащ.

— Я бы его достала. Просто ждала подходящего момента.

Парень смеется, глаза поблескивают серо-голубым огоньком в полутьме улицы.

— И что, этот твой момент наступил бы сразу после того, как мы вырезали «Скарлетт Марч» на могильном камне? — подначивает он.

Фенрис с рычанием пятится, зная, что бежать поздно: он убьет или его убьют. Я поднимаю с земли топор и присоединяюсь к юноше. Мой спутник нервно облизывает губы. Похоже, он от такого отвык — наверное, давно не охотился.

— Вот что, — начинаю я с ухмылкой, — я тут сама разберусь. Ну, если ты еще не дорос.

Он прищуривается, уголки тонких губ изгибаются в улыбке. Мы поворачиваемся к фенрису: волк, припав к земле, яростно буравит нас взглядом. Парень вытаскивает из-за пояса пару ножей. Я раскручиваю в руке топорик.

— Он сначала на тебя бросится, — говорит парень.

— Точно, — соглашаюсь я. — А ты давай-ка…

— Договорились, — с усмешкой кивает он.

Я качаю головой: надо же, все по-прежнему — когда мы охотимся вместе, нам не нужны слова.

Мы подступаем к волку, и он атакует нас. Парень достигает цели первым: взвивается в прыжке над вздыбленной спиной фенриса и всаживает ножи зверю в бока с обеих сторон. Этого должно хватить, но я не позволю ему почивать на лаврах в одиночестве. Не сходя с места, швыряю в волка топорик. Лезвие рассекает воздух и бесшумно утопает у него в груди.

Фенрис смотрит на нас жадным, ненавидящим взглядом и валится на землю. В чудовище не осталось ничего человеческого — и ничего волчьего. Теперь это просто подыхающая тварь, звероподобная и омерзительная. Давлюсь от запаха гнили и скисшего молока. Я уже потеряла счет убитым мною фенрисам, но вонь каждый раз застает меня врасплох.

— Когда ты вернулся? И где топор? — спрашиваю я своего спутника, не отрывая взгляда от фенриса. Лучше подождать, пока тварь окончательно не издохнет.

— Примерно с час назад. Собственно, я не собирался прямо с дороги охотиться — вот и не захватил топор. Сообразил, что ты здесь, и домой заходить не стал. Знаешь, тебе бы завести какое-нибудь хобби.

Качаю головой, слушая, как фенрис натужно, со свистом втягивает воздух. Язык хищника вываливается из пасти, и волк подыхает, издав последний хрип. Вспышка кромешной мглы окутывает мертвое тело, растворяет его в ночи. Тени угольным фейерверком брызжут по стенам, под машины, между лезвиями травинок.

Я перевожу взгляд на юношу.

— Рада тебя видеть, Сайлас.

Сайлас улыбается, вытирает кровь фенриса с ножей, прячет их в ножны.

— Я тоже рад тебя видеть, Летт.

— То есть рад видеть настоящего охотника в деле, — язвительно замечаю я.

Он подходит и обнимает меня. Я напрягаюсь — нет, ничего не имею против объятий, просто они мне редко достаются. В одноглазой девочке людям чудится что-то отталкивающее. Но Сайлас знал меня до того, как появились шрамы. Я сдаюсь и обнимаю его в ответ.

Сайлас отпускает меня и, морщась, рассматривает пятна крови на джинсах.

— В охоте есть моменты, по которым я не слишком-то скучал, — ворчит он. — Кстати, ты как?

Он указывает на рану у меня на боку.

— Все нормально, — отмахиваюсь я. — Ты что, в Сан-Франциско ни разу не охотился?

Я вытираю топорик о край плаща. Кровь фенриса почти неразличима на алом полотне.

— Каюсь, виноват… Захотелось провести время с родным дядей.

— Да-да, — вздыхаю я. Мне трудно понять, как можно долго жить без охоты, но подобные споры я неизменно проигрываю. — Как дядя Джейкоб?

— Ничего. — Сайлас пожимает плечами. — В смысле, для сорокалетнего мужчины, который живет практически отшельником.

— Это ведь не его вина, — замечаю я, пока мы идем назад по аллее. — Твои братья и сестры по-прежнему бесятся, что отец оставил все деньги Джейкобу?

— Ага. А еще больше их бесит, что он оставил мне здешний дом, — отвечает Сайлас себе под нос.

Вместо того чтобы стать учеником дровосека, он окончил школу. Его братья сочли такой поступок бесчестьем, а сестры-тройняшки обозвали Сайласа неженкой. К тому же папаша Рейнольдс передал им с Джейкобом все имущество, а потом впал в старческое слабоумие… М-да, похоже, родственникам есть на что злиться.

— Досадно.

Пытаюсь представить свою жизнь без сестры… не получается. Если Рози исчезнет, моя жизнь просто остановится. Я смотрю на Сайласа, надеясь, что мне удалась сочувственная улыбка. Он кивает в ответ.

На другом конце аллеи стоит машина — без колпаков на колесах и переднего бампера. Дверь со стороны водителя распахнута настежь. Заднее сиденье завалено вещевыми мешками и коробками из-под фастфуда.

— Этот драндулет доехал до Калифорнии? — морщусь я.

— И не только! Я устроил так, что она теперь ездит на растительном масле, — отвечает Сайлас.

— Отсюда до Калифорнии — и ни единого фенриса! — вздыхаю я.

Сайлас усмехается и кладет руку мне на плечо.

— Летт, тебе просто необходимо какое-нибудь увлечение. Я серьезно. Давай подброшу до дома.

Я залезаю на пассажирское сиденье, попутно скинув на пол несколько пустых бутылок из-под газировки. Сайлас подходит к водительской двери, а я тем временем успеваю опустить стекло. Может, дело в том, что я нечасто езжу на машине, но в салоне у меня начинается клаустрофобия. Сайлас садится за руль и что-то делает с проводами, которые торчат рядом с зажиганием. Машина с тарахтением заводится.

— Что у вас тут происходит? Я не знал, что стаи опять обхаживают Эллисон.

Я пожимаю плечами.

— Все началось не так давно. Этот, например, неделю тут крутился. Он из стаи Монеты. А от Стрелы и Колокола ни слуху ни духу.