Анастасия Лик - Я буду первым

— Охотник, у тебя ещё есть вопросы? Меня ждут пациенты.

— Я убью тебя, джинн.

— Ты знаешь, где меня найти. Спроси Кирилла Карова. Только предупреди заранее о своём приходе.

— Чтобы ты сбежал?

— Чтобы я передал дела и своих пациентов другому врачу. Я могу идти? У меня операция через десять минут.

Фару протянул руку с пультом и прервал сеанс видеосвязи.

— Этот джинн не выглядит испуганным. Моро, сколько он уже работает с тобой?

— Почти два года.

— Хирург? И каким образом он проводит операции?

— Без применения магии, — ответил Кристофер. — И за время нашего знакомства он ни разу её не применял.

— Охотник, твоя вина неоспорима, — начал говорить Фару после минутного молчания. — И то, что ты признаёшь свою вину, даёт нам надежду. Скажи, ты готов отказаться от своих убеждений и вернуться?

— Нет, — покачал головой Кристофер и услышал нервный выдох Евы за спиной. Она наверняка осуждала подобное решение, но он не мог иначе. Мир изменился, он изменился, больше никогда не будет, как прежде.

— Суду надо посовещаться, Охотники, Комиссар, вас позовут, — махнул рукой Фару, глава Семьи, предлагая выйти в холл. Клод тут же развернулся, вышел из зала и, едва в дверях показалась Ева, притянул её к себе.

— Милая, я соскучился, — прошептал он, гладя девушку по щеке. — Тебе невероятно идёт эта мантия, я хочу, чтобы ты её надела во время наших любовных игр.

— Клод, ты с ума сошёл! Убери руки! — зашипела Ева, глядя поверх его плеча в потемневшие от гнева глаза Кристофера.

— Да, ты меня сводишь с ума. Мы с тобой плохо начали, предлагаю попробовать ещё раз, — произнёс Клод, прижимая Еву к стене и поднимая подол мантии. Провёл рукой, лаская её ноги. Поцеловал шею, щёку, приблизился к губам, но она резко отвернулась и попыталась оттолкнуть от себя мужчину.

— Охотник, убери от меня свои руки!

— Упрямая девочка… — прошептал Клод, обхватывая руками лицо девушки и разворачивая к себе.

Кристофер не мог больше себя сдерживать. Охотник из рода Саржу грубо прижимал Еву, и у неё не было никакой возможности вырваться из крепких рук.

«Не трогай меня! — звучал её голос в голове. — Я вас ненавижу!»

Тогда эти слова были адресованы ему, но сейчас ясно, что причина такой нелюбви к Охотникам — этот Саржу. Как Ева вообще стала любовницей этого чудовища?

Бросил быстрый взгляд на Охотников, охранявших дверь в зал. Они также беспокойно переглядывались, но не решались возразить высокопоставленному члену Семьи.

По щекам Евы текли слёзы.

В следующую секунду Кристофер схватил Клода за шкирку и отбросил в другой конец холла, с трудом останавливая себя от дальнейших действий. Кровь била в висках, руки потяжелели, и всё существо требовало придушить Охотника, но нежная ручка, погладившая его плечо, придала сил справиться и устоять перед искушением.

Клод медленно поднялся на ноги и усмехнулся, потрогав челюсть, которой врезался в стену. Поправил мантию.

— Ты всё-таки с ним спала…

— Нет, у нас ничего не было, — ответил за Еву Кристофер, и первый раз был благодарен за неприступность этой женщины.

— А знаешь, Моро, я тебя прощу, — вдруг весело заявил Клод. — Ты всё равно сдохнешь скоро, и это будет, так сказать, моим прощальным подарком. Можешь даже поцеловать её, я разрешаю.

— Ты совсем ума лишился! — закричала Ева, делая шаг вперёд, но была остановлена рукой Кристофера.

— Давай, Моро, таких женщин у тебя ещё не было. Высший сорт. Изящная, и при этом невероятно страстная. Хорошая кожа, мягкие губы — попробуй их.

— Саржу, ты и впрямь безумен, — усмехнулся Кристофер, хотя всё внутри полыхало, а произнесённые слова резали, словно острый нож. Но он ничем не выдал своих мыслей, подхватил Еву за локоть и отвёл к дальнему окну. Клод остался на месте, продолжая сверлить их взглядом.

— Ты как?

— Нормально, — ответила Ева, присаживаясь на подоконник и обхватывая себя руками. — Почему ты отказался вернуться? Всего одно слово, и дело было бы решено в твою пользу. Ты ценен для Семьи.

— Ева, ты такая наивная, — улыбнулся Кристофер. — Меня казнят в любом случае, и я ехал сюда, зная это.

— Что? — изумлённо спросила она. — Ты приехал умирать? И всё это из-за этих тварей? Крис, они недостойны такой чести.

— Эта честь не для них, милая, — очень тихо ответил он. — Всё изменилось, я больше не смогу вернуться, да и моя жизнь иссякла. Она не имеет смысла. Ту, ради которой я жил, убили, сын хотя и начал говорить со мной, но не считает отцом, а ты… ты оказалась Комиссаром. Какая подлость, мисс Фабре, я искренне надеялся, что у Артёма появится мать.

— Что ты такое говоришь? Ты же сильный… — прошептала Ева, сдерживая подступающие слёзы.

— Не настолько, чтобы поменять мир, Ева. Я жалею только об одном… — сказал Кристофер, но его прервала открывшаяся дверь зала, где проходило судебное заседание.

— Охотники, Комиссар, — позвал их судья и жестом предложил вернуться.

Кристофер и Клод вошли в зал, заняли свои места за трибунами, а Ева за их спинами. Фару, проходя мимо, бросил встревоженный взгляд на красные глаза Комиссара. Она плакала? Посмотрел на сына. Матис не раз ему говорил, что Клод проявляет слишком большой интерес к этой женщине и его не волнуют её возражения. Надо будет с этим разобраться, не хотелось бы потерять столь ценного Комиссара из-за неуравновешенности младшего сына. Но это потом. Сел на своё место и посмотрел на невозмутимо стоящего Моро.

— Суд принял решение, — громко сказал он. — Вина Охотника Кристофера Моро доказана в полной мере, и он приговаривается к смертной казни посредством инъекции. Приговор следует привести в исполнение 24 марта в полдень.

Ева закрыла глаза и сжала кулаки. Этого не может быть… этого просто не может быть. Они готовы его убить…

— Моро, ты желаешь что-то сказать?

— Да, — ответил он, и его голос звучал также громко. Он был готов к такому решению. — У меня будет две просьбы, и я прошу Суд проследить за их исполнением.

— Две? — удивился один из судей. — Что же ты желаешь?

— Первое: я хочу, чтобы меня похоронили по традициям Охотников рядом с женой в Калининграде.

— Хорошо.

— Второе: я желаю, чтобы мой сын остался под опекой Комиссара Евы Фабре, — произнёс Кристофер, и судьи удивлённо посмотрели на девушку. Судя по её выражению лица, для неё подобное желание стало неожиданностью, как и для всех.

— Мы готовы удовлетворить эту просьбу, только если Комиссар сама согласна. Обязать мы её не можем, — изумлённо ответил глава Семьи.

Кристофер обернулся к Еве.

— Я согласна взять мальчика под опеку, — ответила она, глядя в холодные зелёные глаза Охотника.

— Спасибо.

— В таком случае все свободны. Комиссар, проводите осуждённого в его комнату. Свидания с сыном разрешены, — громко произнёс судья.