Фредрик Браун - Гизенстексы

Самое странное во всем этом было то, что Обри Уолтерс совсем не была странной маленькой девочкой. Она была совершенно обычной, как ее отец и мать, которые жили в квартире на Отис-стрит, играли в бридж один вечер в неделю, выходили куда-нибудь в другой вечер, а остальные вечера спокойно проводили дома.

Обри было девять, у нее были веснушки и похожие на проволоку волосы, но в девять лет еще никто не расстраивается по этому поводу. Она очень хорошо училась в не слишком дорогой частной школе, куда ее отправили родители, легко заводила друзей среди других детей и брала уроки на трехчетвертевой скрипке, играя на ней отвратительно.

Возможно, ее величайшим недостатком была склонность поздно ложиться спать по вечерам, но на самом-то деле это была вина ее родителей, позволявшим ей оставаться заполночь одетой, пока она не станет сонной и сама не захочет отправиться в постель. Даже в пять и в шесть лет она редко ложилась в постель до десяти вечера. И если в моменты пробуждения материнской заботы ее клали в постель пораньше, она все равно никогда вовремя не засыпала. Так почему же не позволить ребенку остаться подольше?

Теперь, в девять лет, она оставалась на столько же, на сколько и родители, что в обычные вечера было примерно до одиннадцати, а то и позднее, когда собиралась компания в бридж, или когда они вечером куда-нибудь ходили. Тогда она ложилась еще позднее, ибо обычно они брали ее с собой. Обри наслаждалось всем, что бы там ни было. Она тихо, как мышка, сидела в театральном кресле или с серьезностью маленькой девочки смотрела на всех над краем кружки имбирного эля, когда они пили коктейль-другой в ночном клубе. Она впитывала шум, и музыку, и танцы, от удивления широко распахнув глаза и наслаждаясь каждой минутой.

Иногда дядя Ричард, брат матери, ходил вместе с ними. Они и дядя Ричард были хорошими друзьями. Именно дядя Ричард и принес ей тех кукол.

— Забавная штука произошла сегодня, — сказал он. — Я шел по Роджерс-плейс мимо здания клуба моряков — знаешь, Эдди, где Док Ховард держит свой офис — как что-то шлепнулось на тротуар прямо позади меня. Я повернулся, а там вот этот пакет.

«Пакет» оказался белой коробкой чуть больше, чем из-под обуви, весьма странно перевязанной серой лентой. Отец Обри, Сэм Уолтерс, с любопытством осмотрел коробку.

— Помятой не выглядит, — сказал он. — Наверное, упала из не очень высокого окна. Они и была так завязана?

— Точно так. Я сдвинул ленту назад после того, как открыл ее и взглянул. Ну, я не хочу сказать, что я все переворошил… Я просто остановился и посмотрел вверх, кто же ее бросил — подумал, что кого-нибудь увижу у окна. Но никого не было, и я подобрал коробку. Внутри было что-то не очень тяжелое, а коробка и лента выглядели так, ну, не так, чтобы такое кто-то выбросил нарочно. Так я постоял, задрав голову, но ничего не происходило, поэтому я слегка потряс коробку и…

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Сэм Уолтерс. — Избавь нас от болтовни. Ты не нашел, кто уронил ее?

— Нет. И я подымался до четвертого этажа, расспрашивая людей, чьи окна выходят на место, где я ее подобрал. Когда это случилось, все оказались дома, но никто даже никогда и не видел коробку. Думаю, она могла свалиться с оконного выступа. Но…

— Что в ней, Дик? — спросила Эдит.

— Куклы. Четыре штуки. Я принес их сюда для Обри. Если она их захочет.

Он развязал пакет, и Обри сказала:

— О-о-о, дядя Ричард! Они… они такие красивые!

Сэм сказал:

— Хм. Они скорее похожи на маленькие манекены, чем на куклы. Я имею в виду то, как они одеты. Наверное, стоят по несколько долларов за штуку. Ты уверен, что хозяин не захочет их вернуть?

Ричард пожал плечами.

— Не вижу, как он сможет. Как я говорил, я обошел четыре этажа, расспрашивая всех подряд. Хотя по виду коробки и по стуку от удара не скажешь, чтобы она падала даже с такой высоты. А когда я открыл ее… Ну, да ты взгляни… — Он вытащил одну из кукол и вручил Сэму Уолтерсу для инспекции.

— Воск. Я имею в виду — головы и ладони. И ничего не треснуло. Коробка не могла упасть выше, чем со второго этажа. Но даже так, я не понимаю, как… — И он снова пожал плечами.

— Это Гизенстексы, — сказала Обри.

— Что? — спросил Сэм.

— Я хочу назвать их Гизенстексами, — сказала Обри. — Смотри, это папа Гизенстекс, а это мама Гизенстекс, а эта хорошенькая девочка — это Обри Гизенстекс. А еще один мужчина, мы назовем его дядя Гизенстекс. Дядя маленькой девочки.

Сэм усмехнулся.

— Как мы, да? Но если дядя, э-э, Гизенстекс, это брат мамы Гизенстекс, как дядя Ричард — мамин брат, тогда его фамилия не может быть Гизенстекс.

— Это все равно, — ответила Обри. — Они все Гизенстексы. Папа, купишь мне домик для них?

— Кукольный домик? Ну… — он хотел сказать «ну, конечно», но перехватил взгляд жены и спохватился. День рождения Обри всего через неделю, и они раздумывали, что ей подарить. Он торопливо закончил фразу: — Ну, я подумаю…

Это был красивый кукольный домик. Всего одноэтажный, но весьма разработанный, со снимающейся крышей, чтобы можно было переставлять мебель и передвигать кукол из комнаты в комнату. Он хорошо подходил по размерам к манекенам, что принес дядя Ричард.

Обри была в восторге. Все ее другие игрушки канули в забвение, игра с Гизенстексами занимала большую часть ее мыслей не во сне.

Прошло совсем немного времени, когда Сэм Уолтерс начал замечать некий странный аспект ее игр с Гизенстексами и раздумывать над замеченным. Поначалу с тихой усмешкой над теми совпадениями, что последовали одно за другим.

Потом, с озадаченным выражением лица.

И совсем скоро после этого он отвел Ричарда в уголок. Все четверо только что вернулись после карточной игры. Он сказал:

— Э-э… Дик…

— Что, Сэм?

— Эти куклы, Дик. Откуда ты их взял?

Ричард смотрел непонимающими глазами.

— Что ты имеешь в виду, Сэм? Я же рассказывал тебе, откуда их взял.

— Да, но… ты не пошутил? Я хочу сказать, может, ты купил их для Обри, и, думая, что мы станем возражать, что ты даришь ей такой дорогой подарок, ты… э-э…

— Нет, честно, это не так.

— Но, черт побери, Дик, они же не могли свалиться из окна или быть выброшенными и не разбиться. Они же из воска. Может, кто-то шел за тобой, или проезжал мимо на машине?

— Никого вокруг не было, Сэм. Совсем никого. Я сам этому удивляюсь. Но если б я лгал, то ведь не стал бы сооружать такую дурацкую историю, правда? Сказал бы просто, что нашел их на скамейке в парке или на кресле в кинотеатре. Но почему ты так интересуешься?

— Я… э-э… я просто хочу знать.

Сэм Уолтерс и далее продолжал удивляться.

По большей части это были мелочи. Вроде той, что Обри как-то сказала: