Майкл Боккачино - Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье

— Пол, не забывай о вежливости, — прошипела я сквозь зубы. Покончив с раздачей, шеф-повар с поклоном удалился за дверь. Я осторожно понадкусывала корочку пирога, но мясистое содержимое оставила нетронутым. Пол залпом выпил еще воды, а к пирогу не притронулся вовсе. И с интересом вскинул глаза на Дэбни:

— А что за ученичество такое?

Мальчик потупился и застенчиво улыбнулся.

— Мистер Сэмсон слишком ко мне добр. Мне вскорости предстоит посостязаться за место при мистере Спеке.

— Это одна из самых престижных стажировок во всех мирах, — пояснила миссис Олдрич не без гордости.

— А чем, собственно, занимается мистер Спек? — осведомилась я, давая волю естественному любопытству.

Мистер Уотли, что до сих пор прихлебывал вино, в то время как остальные доедали пирожки с ящерицами, отставил кубок.

— Он делает то, что должно. Спек и Эшби — лидеры наших политических партий.

Слуги убрали со стола тарелки и расставили перед каждым из гостей по блюдцу с зеленым салатом. После предыдущего блюда я с облегчением отведала угощения, не обладавшего еще недавно сознанием и чувствами. В мгновение ока слуги унесли блюдца из-под салата и подали каждому по пашотнице с чем-то вроде многоцветного яйца. Я взялась было за ложку — и тут заметила, что над поверхностью «яйца» повисли облачка. Присмотревшись повнимательнее, я разглядела крохотные континенты, горы, реки и долины. В моей пашотнице помещался целый мир.

— Не беспокойтесь, он необитаем, — шепнула мне Оливия.

— Слава Богу, — отозвалась я. Поддела ложкой верхушку, под которой обнаружилось теплое оранжево-алое содержимое, и поднесла ко рту. На вкус — нечто хрусткое и одновременно нежное, с привкусом перечной мяты. Сперва холодило язык, но когда я распробовала сердцевину, рот просто-таки обожгло. Еще до того, как кусочек дошел до желудка, я почувствовала, что наелась и больше ни крошки проглотить не смогу. Остальные гости вычерпали пашотницы до донышка, слуги убрали со стола и принесли последнее блюдо: небольшую вазу, до краев полную чем-то темным и бесплотным. Оливия сообщила мне, что это Подслащенные Тени, и, попробовав десерт, я вынуждена была согласиться, что название себя оправдывает: вкус неотчетливый, но с налетом сладости. Недурное завершение для этой в высшей степени странной трапезы.

Мистер Уотли поднялся из-за стола и благодушно поулыбался собравшимся.

— Не перейти ли нам в гостиную?

Вечер закончился так же, как и начался; гости вели учтивые беседы до тех пор, пока Дункан не внес поднос с напитками. Мистер Уотли произнес еще один тост за здоровье собравшихся, и гости стали понемногу расходиться.

Мистер и миссис Пуддл по очереди пожали мне руку перед уходом, немало поразившись тому факту, что мои пальцы гнутся только в одном направлении. Они никак не хотели меня отпускать, пока не вмешалась Лили и не проводила их за дверь. А ко мне между тем приблизился бородатый гость с плоским лицом.

— Миссис Маркхэм! Нас так и не представили друг другу. Меня называют Корнелиусом. — Он склонился передо мною в поклоне — оно и к лучшему, ибо меня не слишком радовала мысль пожать один из хоботообразных отростков. — Надеюсь, мы не обидели вас разговорами о политике.

По мере того как он говорил, я видела, как отростки движутся за завесой бороды, образуя слова. Впечатление было в высшей степени отталкивающее, но я неотрывно глядела прямо в его темные ониксовые глаза, не опуская взгляда.

— Напротив, мне было чрезвычайно любопытно, хотя признаюсь, что так и не поняла сути ваших расхождений.

— Как в большинстве споров, это очень давняя проблема, обсуждать которую скучно и неинтересно. — Мистер Корнелиус отвел меня в дальний угол комнаты, где мы присели рядом на диванчике под окном. — Надеюсь, вы меня простите, но я случайно услышал ваш диалог с хозяином в начале вечера.

— Это была конфиденциальная беседа! — поджала губы я.

— Вот поэтому я и прошу у вас прощения. Но мы с вами согласны в одном. В игру стоит вступать лишь тогда, когда противники равны по силам. И неплохо бы нашему хозяину об этом помнить.

— Значит, наши мнения совпадают.

— Вы чрезвычайно внимательно прислушивались к нашему разговору. Что вы думаете о хозяине?

— Его слова призваны умиротворить одну из фракций Упокоения, а внешность рассчитана на то, чтобы задобрить другую.

— Именно. И вместе с тем мистер Уотли славится своей решимостью. Странно, что он сам не уверен, на какой он стороне, — и я намерен покончить с этой ситуацией.

Я внимательно вглядывалась в собеседника, вбирая каждое его слово и ища на дне его черных глаз хоть какой-нибудь подсказки о том, с кем я имею дело.

— Проблема и впрямь мучительная, но почему вы пришли с ней ко мне?

— До сих пор в Упокоении живых людей не бывало. По мнению некоторых, уже одно это — неоспоримое свидетельство измены, но прочие в том не уверены. Мне всего лишь хотелось бы получить подтверждение тому, что мистер Уотли верен делу Эшби, чтобы мы могли, навсегда избавиться от своих подозрений.

— И что же это за дело?

— Цель Эшби — сохранить наши традиции и, да простится мне эта откровенность, некое ощущение стабильности. Спек и его сподвижники балуются вещами, которые грозят нарушить равновесие еще и вашего мира, в придачу к нашему. Вы здесь бываете чаще меня; в Доме-Сумеречье много комнат, и я не в силах обыскать каждую. Понимаете, в чем состоит моя трудность? Согласитесь, это все для его же собственной пользы!

— А зачем бы мне стараться на благо мистера Уотли?

— А затем, что я могу дать вам талисман защиты от любой игры, которую он с вами ведет. — Мистер Корнелиус покопался в бороде и извлек на свет маленький железный ключик. И незаметно от всех других гостей вручил его мне. — Найдите мне доказательство приверженностей Уотли, и я спасу вас от него. — Он указал на ключ. — Один поворот в любом замке — и я явлюсь.

Я взяла ключ и спрятала его в складках платья.

— Почему я должна вам доверять?

— Боюсь, дорогая моя, что выхода у вас нет.

Мистер Корнелиус и Бакстеры ушли, ни с кем не попрощавшись, но остальные гости, похоже, не обиделись. Миссис Олдрич отыскала сына в дальнем углу комнаты: тот увлеченно болтал о чем-то с Полом. Расставаться мальчикам явно не хотелось: оба были не на шутку раздосадованы. Как ни странно, тем вечером вечное уныние Пола развеялось как по волшебству: он прямо-таки сиял — и продолжал улыбаться, даже когда Дэбни покинул дом.

Мисс Ярборо и мистер Снит ушли последними. К концу вечера джентльмен надрался так, что приобрел мерзкий зеленоватый оттенок; его надменная, чопорная спутница вынуждена была собрать беднягу в молочную крынку и унести в руках.