Мария Куприянова - Раскалённая луна

Собранная телега с припасами ждала его возле дома, служившего временным пристанищем. Упакованного зерна, сахара, чая, нескольких бутылей спиртного в дороге могло не хватить, но на этот случай у него имелись золото и облигации, которые можно было обменять на продукты. Легран еще раз проверил мешки с запасами и теплой одеждой и прислонился к телеге, раскуривая трубку.

Хмурое утро сменилось погожим днем. Солнечные лучи ласково лизали макушки деревьев, скользили по улице, причудливыми тенями ложились на заборы и стены домов. Страшно и нелепо смотрелись эти золотистые блики в призрачном, лишенном жизни городе.

Мимо, горланя похабные песни, прошла четверка пьяных, едва держащихся на ногах солдат. Грязные, небритые — в них с трудом можно было узнать военных. Следом за ними, скрипя колесами, вверх по мостовой покатилась телега, запряженная полудохлой клячей. На козлах сидел возница в грязной, местами прожженной шинели и, не переставая, понукал несчастную кобылу ехать быстрее. Из-под драного куска черной ткани, наброшенного сверху груза, высовывались носики серебряных чайников, концы свернутых в трубочку картин, уголки расшитой золотом ткани.

Приказ готовиться к отступлению и запасаться провиантом был истолкован солдатами по-своему. Легран и не осуждал других за желание вернуться на родину с добычей. Трудно удержаться, чтобы не завладеть драгоценностями, которые остались в опустевших домах. Только парчой в пути не прокормиться, и тело серебряным блюдом не обогреть, поэтому сам он не брал красивые, но бесполезные в дороге вещи.

— Анатоль! Привет! — Из соседнего дома вышел коренастый мужчина, кутаясь в серую шинель. Легран приветственно махнул ему рукой. Жан Дюбуа, однополчанин и друг, не раз спасал ему жизнь. Опытный солдат и легкий характером человек, он всегда мог поддержать в трудный момент и словом, и делом. И никогда, даже в самой трудной ситуации, он не терял чувства юмора, за что и получил среди своих прозвище "Живчик".

Жан встал рядом с Леграном, достал из кармана холщевый мешочек, выудил оттуда щепотку табака и принялся неторопливо набивать свою трубку:

— Вижу, к походу готовишься.

— Да.

— Видел Этьена? У него полный воз женского платья!

— Оно ему к лицу придется, — усмехнулся Лерган.

— Я ему то же самое сказал! — рассмеялся Жан.

— А он?

— Отнекивается, уверяет, это для Мари. — Дюбуа раскурил трубку, затянулся и выпустил колечко дыма.

— Да пусть тащит, что хочет, — пожал плечами Анатоль, щурясь от яркого солнца. — Лично я рад, что мы уходим. Все эти разговоры о мире, о зимовке здесь — просто пустые слова. Не выжить нам здесь. Если русские в темном углу не придушат, сопьемся сами.

— Уверяю тебя, дружище, что спиртного нам не достанется, даже если захотим.

Легран лишь кивнул, не желая прерывать сладкие грезы, в которые его погрузили теплые лучи солнца. Он уже представлял себя дома, стоящим на берегу лазурного моря, слушавшим мягкий шепот волн, подставляющим лицо соленому ветру. И в этот самый момент молодому солдату казалось, что он свернет горы и перешагнет через любые пропасти, но обязательно доберется до Франции живым и невредимым.

Но судьба распорядилась иначе…

Оранжевая луна висела над широкой полоской леса и, казалось, плыла за нами, словно привязанный к руке воздушный шар. Мы неслись по шоссе, на полном ходу обгоняя редкие машины. Альт продолжал давить на газ, ни на минуту не снижая скорости, словно на хвосте у нас висела толпа упырей.

Кромка лохматого леса так близко подступала к дороге, что казалось, будто и нет ничего вокруг, кроме сплошной полосы угрюмой чащи. Вытянутое по бокам черное пятно расплывалось, сливалось с небом, и только свет фар, отвоевывающий у этой темноты клочки земли, указывал путь.

Иногда полоса леса прерывалась, уступая место широким, выжженным летним солнцем полям. И тогда окружающий пейзаж приобретал воистину зловещий характер. Перед глазами вставали фантастические картины постапокалипсиса: мертвая земля, кругом — ни души, и только жуткое кровавое око, наблюдающее за брошенным миром с небес.

Прошло уже больше часа, а мне так и не удалось вытянуть из своих молчаливых провожатых хоть какую-нибудь информацию об Обители. Бросив бесполезные попытки достучаться до охотников, я перетянул порез на руке бинтом из аптечки. С коленом возиться не хотелось — оно противно ныло, особенно при неосторожном движении, так что лучше было его вообще не тревожить. Ко всему прочему от усталости слипались глаза, и я, откинувшись на сидении, сам не заметил, как провалился в сон.

Вокруг стелился туман. Липкий, непроницаемый, он окутал меня, отгораживая от остального мира. Запутался в ногах пепельно-серыми клубами, осел на теле тягучей влагой. Я не знал, где нахожусь. Не знал, куда идти: окружавшая пелена мешала рассмотреть, что находится за ее пределами.

И тут я увидел Ее. Туман расступился, раздвинул плотный занавес, чтобы пропустить свою хозяйку.

Она приветливо улыбалась, но взгляд ее темно-зеленых, словно еловая хвоя, глаз прожигал насквозь. Она молчала, но в словах нужды не было: они звучали прямо в голове.

Я снова встретил лесную ведьму. И не скажу, что ее присутствие меня обрадовало. Воспоминания о том, как из прекрасной девы она превратилась в уродливое, со страшными ранами существо, окруженное морем крови и ошметками человеческих тел, все еще холодили душу. Но я не мог проснуться, не мог оторвать от нее взгляда, не мог закрыться от ледяного шепота, звучащего в голове:

— Не верь. Никому не верь. Всюду обман. Помни, ты — чужой. Для всех. Но и от судьбы своей не отворачивайся. Береги себя. Ты — охотник и от твоей жизни зависит многое…

— Эй!

Клубы тумана взметнулись, обволакивая ведьму, оттаскивая ее назад, во тьму.

— От твоей жизни зависит многое…

— Эй! Просыпайся!

Кто-то настойчиво теребил меня за плечо. Я с трудом разлепил глаза, все еще находясь между сном и реальностью.

— Давай, парень. Приехали.

Спросонья, я выбрался из машины, глубоко вдохнул еловый аромат леса, пытаясь прийти в себя.

Мы остановились возле зубчатой крепостной стены. Кирпичная кладка, два ряда бойниц, выпирающий на углу овал сторожевой башни — по всей видимости, в прошлом здесь было мощное фортификационное сооружение или монастырь. От людских глаз его скрывал подступающий со всех сторон густой лес. Мохнатые еловые лапы клонились над дорогой, загораживая обзор. Колючие ветви облепил туман, срываясь с иголок крупными каплями воды и с тихим шелестом падая на землю. Два фонаря освещали вход — высокую башню с аркой и железными воротами, выкрашенными в черный цвет.

— Это и есть Обитель? — то ли спросил, то ли констатировал факт я.