Мария Куприянова - Раскалённая луна

— Есть! — выкрикнула она, сорвав флаг. И солнце вновь ворвалось в мой мир, сбросив наваждение.

Я резко отвернулся от слепящего света. Перед глазами расплылись черно-красные круги, снова проснулась боль в боку. Что со мной происходит? Что это за способность такая — видеть все в другом цвете? Подчинять своей воле другого человека?

— Ребят, вы как? — спросила Герда.

— Нормально, разберемся, — сказал я, с опозданием поняв, что наделал.

Самурай воспринял мои слова к действию и прыгнул. Прямо на меня. С самого пика башни. Я только успел заметить пустой, остекленевший взгляд, как адепт врезался в меня со скоростью и силой торпеды, против которой никто бы не устоял. Мы оба рухнули и заскользили вниз: я снизу, отсчитав хребтом швы между черепицами, а он — на мне, вцепившись железной хваткой в грудь. Скат закончился слишком быстро, мир перевернулся, земля и небо поменялись местами. Один миг промедления — и мы оба рухнули бы вниз, но в последний момент, практически налету, я успел одной рукой схватить запястье падавшего Самурая, другой — край крыши. Меня сильно ударило об стену, но я чудом удержался. Пальцы медленно разжимались — сил, чтобы держать нас обоих не хватало.

Краем глаза я видел болтавшегося снизу адепта. Он дергался и вырывался, все еще пытаясь до меня достать. Вот дерьмо!

— Да очнись же ты! — выпалил я, крепче впиваясь в его запястье.

Похоже, помогло. Самурай вдруг перестал брыкаться и разразился ругательствами.

— Маугли! — надо мной нависло взволнованное лицо Герды. — Дай руку!

— Нет! Ты не сможешь втащить нас обоих!

Парапет остался в стороне, а под нами зияла почти пропасть. Самурая в свободный полет отпускать нельзя — Перс ясно сказал, он не готов. Но силы таяли с каждым вздохом, пот заливал лицо, судорожно сжатые пальцы онемели — больше ждать нельзя.

— Приготовься! — крикнул я. — На счет три отпускаешь руку и прыгаешь на парапет!

И принялся его раскачивать.

— Раз! — Надо держаться! Что есть мочи, хоть на подушечках пальцев! — Два! — Только бы хватило сил! — Три! — нечеловеческое усилие… рывок и… сразу стало легко. Удалось! Самураю повезло.

Мне — нет. Рука соскользнула с крыши, и, сорвавшись, я не успел сгруппироваться, приготовиться… Перед глазами пронеслась стена, мелькнули черные пятна бойниц и выбоин. Кажется, кто-то закричал. Точнее, взвизгнул от испуга.

Удар о землю оказался настолько сильным, что выбил воздух из легких. Оглушил так, что мир вновь сделался темным, и на этот раз без черно-серых теней и алых человеческих силуэтов.

Когда сознание вернулось, я все еще лежал на земле — ноздри щекотал запах травы, а в лицо светили лучи солнца. Приоткрыв глаза, увидел уходящую ввысь башню. Казалось, своим злосчастным пиком она пронзала небеса.

— Как он? — слышались взволнованные голоса, торопливо шуршали чьи-то шаги.

Как я? Тело гудит, башка раскалывается… Я постарался шевельнуться — руки-ноги, вроде, послушно двигаются. Значит, повезло, хребет не перебил. Надо бы сесть…

Только я сделал попытку подняться, как сильная рука пригвоздила меня к земле. Надо мной навис Перс, строго приказав:

— Лежи и не дергайся. Медики скоро будут.

— Не надо. Я в порядке.

— Сказал — лежи!

— Да говорю же, все нормально. — В подтверждение своих слов я сел, а потом, опираясь на стенку башни, медленно встал на ноги.

— Уверен? — Перс, не спуская с меня взгляда, отступил на шаг.

— Уверен.

— Что произошло наверху?

Рассказать мне не дал целый — невредимый, но разъяренный Самурай. Расталкивая адептов, он набросился на меня с криком:

— Ты! Ублюдок! — Но Перс успел перехватить его раньше. Крепко удерживая его за плечо, гаркнул:

— А ну! Спокойно!

Тот сделал попытку высвободиться, но железная хватка тренера ему не позволила.

— А теперь спокойно рассказали, в чем дело.

Ну и что мне говорить? Если я сам толком не могу понять, как у меня получилось его загипнотизировать.

— Да Самурай бросился на него, как полоумный, — выступила в мою защиту Герда, запыхавшаяся и раскрасневшаяся. В руке она сжимала флаг, который, увы, никого уже не интересовал, а за ее спиной маячили мои напарники.

— Ты забыл, где находишься? — мрачно заявил Перс, обращаясь к Самураю. — На такой высоте нужно действовать осторожно. От тебя я такого не ожидал.

— Он… бросился на меня не по своей воле. — Встрял я. Как не претило мне выгораживать Самурая, моя вина, мне и расхлебывать. — Точнее, под гипнозом.

Мои слова заставили всех замолчать. В изумлении ли, в испуге ли… плевать.

— То есть ты загипнотизировал его броситься с башни? — осторожно переспросил Перс.

— Спуститься, — поправил я.

— Я же говорил! — яростно процедил Самурай. — Сучонок ответит!

— Думаю, если я скажу, что это вышло случайно, мне никто не поверит?

— Разберемся, — вынес вердикт Перс. — Тренировка окончена.

— Но мы ведь победили? — Герда махнула флагом.

— Да, — не раздумывая согласился тренер. — Несмотря на неожиданный поворот с гипнозом, флаг достался охотникам в честном поединке. Разыгранная ими комбинация принесла положительный результат.

— Что?! — возмутился Самурай. — Это называется честным поединком?

— Совершенно верно. Потому что нужно быть готовым ко всему. Вампиры именно так и действуют — подавляют волю и убивают. Теперь ты знаешь, на что способен враг и будешь тренироваться блокировать сознание от посторонних вмешательств. Но это отнюдь не говорит о том, что тебе, Маугли, позволено поступать как вздумается. Поэтому ты идешь к Ирбису. Остальные свободны.

Перс молча вел меня к зданию администрации, а я и не старался его разговорить, нутром чуя исходящие от него беспокойство и напряжение. И его можно понять. То, что случилось сегодня, могло закончиться очень плохо… И все-таки, что это было? Перс сказал, что подавление сознания — тактика вампиров. Честно говоря, мысль не слишком радостная. Получается, от упыря во мне больше, чем предполагалось изначально.

Погруженный в размышления, я не заметил, как мы пришли на место.

— Жди меня здесь. — Мой провожатый исчез за входными дверями и появился через несколько минут. — Он тебя ждет. Помнишь, куда идти?

— Думаю, за сутки здесь ничего не изменилось. — Я поднялся на ступеньки, прошел мимо Перса, притормозил. — Слушай. Мне правда жаль. Все вышло…

— Объясняйся перед Ирбисом, — отрезал он и отвернулся.

Шум морского прибоя ласкал слух. Привычный, мелодичный, согревающий душу. Как часто Анатоль, лежа в кровати у себя дома, вслушивался в стон волн, бьющихся о скалы. Представлял, как среди ночи, искрясь в лунном свете, ввысь поднимаются пенные брызги, а потом рассыпаясь на мельчайшие частицы, оседают на камнях.