Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

Мне даже стало смешно: когда это она успела полюбить и даже собраться замуж? Придумала бы чего-нибудь серьезнее. Но то, что девушка решила прекратить наши отношения, все же задело меня за живое. Прежде, за редчайшим исключением, любовницы меня не бросали, обычно я находил повод, чтобы удрать. Потом, поразмыслив, спрятал свою обиду подальше. Ирина не хочет со мной встречаться? И слава Богу! Зачем мне такая странная девушка? Притом, странная — это мягко сказано! Ее настроение менялось ежеминутно, она то радовалась, то грустила, то ревновала, то была равнодушной. Порвав записку на мелкие кусочки, я вздохнул на полную грудь и отправился по своим делам.

А через день мне позвонила мать Ирины и, рыдая, сообщила, что ее дочь опять пыталась покончить с собой. Она весь вечер не находила себе места, жаловалась на то, что я ее бросил, а потом заперлась в своей комнате. Отцу пришлось вышибить дверь и буквально вытянуть потерявшую сознание Ирину с петли.

От того, что я услышал, у меня подкосились ноги.

— Где она сейчас?

— Дома, — судорожно всхлипывая, сообщила мать. — Сидит и плачет. Приезжайте! Я думаю, только вы в состоянии ее успокоить.

— Попытайтесь успокоить ее сами, — посоветовал я, стараясь совладать со слабостью в ногах и головокружением. — Ваша дочь накануне написала мне, что не желает меня видеть.

Чуть позже меня разыскал растерянный отец Ирины — Сергей Петрович. Этот интеллигентный человек, видимо, так сильно переживал, что забыл сменить домашние брюки на выходные, не причесался и не побрился.

— Я не знаю, что делать с дочерью, — запинаясь, признался он. — Вы никак не подходите ей в бой-френды. И не потому, что старше ее на четырнадцать лет, как по мне — это ерунда. Но вы женатый человек, и я так понимаю, что бросать свою жену ради Ирочки не станете…

— Не стану, — подтвердил я его догадку. — И не только ради Ирины, но и ради любой другой женщины.

— Это правильно, — грустно одобрил Сергей Петрович. И, взглянув мне в глаза, продолжил: — Я приехал просить вас вот о чем. Продолжайте встречаться с Ирочкой, не рвите с ней отношений. Она очень ранимый человек…

— И психически неуравновешенный, — прибавил я со вздохом.

— Это есть, — согласился Сергей Петрович. — Так действует на нее влюбленность. Но я вам обещаю, что Ирочка не будет такой всегда. Как только она поверит в ваши чувства, укрепится в этой вере, сразу же успокоится, ее истерики прекратятся.

— Да откуда вы можете это знать! — перебил я его.

— Я хорошо это знаю, — грустно улыбнулся отец моей странной возлюбленной. — Очень хорошо! Моя супруга Наталья Борисовна — мать Ирочки — в молодости вела себя точно так же, как сейчас наша дочь. Но как только мы расписались в загсе, все в один миг нормализовалось.

— Но я-то не собираюсь расписываться с вашей дочерью! — напомнил я.

— И не надо! — воскликнул он. А потом наклонился к моему уху и почему-то стал говорить шепотом: — У нас на окраине Запорожья есть домик со всеми удобствами. После смерти моей матери он пустует. Проводите там время с Ирочкой, а иногда, когда у вас будет возможность, оставайтесь с ней на ночь.

— Вы что, одобряете связь своей дочери с женатым мужчиной? — изображая изумление, спросил я.

— Нет, не одобряю, — замотал головой Сергей Петрович. — Но и не особо осуждаю… Кто из нас не грешен?

Его взгляд мне показался ироничным.

В том домике, о котором он говорил, мы и встречались с Ириной почти два года. За это время она трижды прогоняла меня, один раз вскрывала себе вены, обманным путем (именно так!) забеременела, затем лишилась ребенка с помощью искусственных родов, потом опять забеременела и сделала аборт… В конце концов, с неврастенией, язвой желудка, стенокардией и букетом других болячек я сбежал от нее, как заяц от волка, и залег на дно. Даже поменял номера своих телефонов — и мобильного, и домашнего, чтобы Ирина не звонила. А сам со страхом ожидал, какие шаги она предпримет.

Но вскоре она исчезла из Запорожья. До сих пор не понимаю, как матери удалось ее уговорить поехать с ней на заработки в Италию?

И вот, через четыре года после нашей разлуки моя бывшая пассия, с которой я хлебнул не один фунт лиха, вернулась в родной город и жаждет со мной встретиться. О свидание с ней мне даже думать страшно.

Мою душу обуревают тревожные предчувствия…

О проблеме, возникшей в моей жизни, я решил не рассказывать Виве. Зачем ей об этом знать?

Но, как оказалось, что-то утаить от нее не так просто…

Девушка встретила меня возгласом радости и тут же повисла на шее. У меня сразу просветлело на сердце, все тревоги рассеялись. Я крепко прижал к сердцу это милое создание, подаренное мне судьбой непонятно за какие заслуги, и не хотел размыкать рук, боясь, что оно растает, как мираж, как утренний сон.

Вива помогла мне снять куртку и повела в гостиную. На журнальном столике уже стояла вазочка с рассыпчатым печеньем, а в желтых чашечках дымился ароматный кофе. Я удивленно посмотрел на девушку:

— Как ты догадалась, что я приду именно в это время, ведь, кажется, мы договаривались о встрече вечером?

— Сердце подсказало! — мягко улыбнувшись, ответила она.

— И не ошиблось! — засмеялся я.

— Мое сердце никогда не ошибается, — вздохнула Вива. — Вот сейчас оно говорит мне, что у тебя неприятности.

Я нежно чмокнул ее в лоб и беззаботно махнул рукой:

— Какие там неприятности! Все прекрасно!

Девушка усадила меня на диван, сама села рядом и, подав мне чашечку с кофе, тихо произнесла:

— Врать не хорошо! Расскажи мне, Ваня, что случилось?

— Это долгая история, — попробовал отбрыкнуться я. — Как-нибудь в другой раз, ладно, котеночек?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, лучше сейчас.

Пришлось рассказывать.

Вива слушала, не перебивая. Потом задала всего лишь один вопрос: любил ли я Ирину? Так сразу ответить на него мне было трудно. Пришлось хорошенько задуматься.

Время шло, а я молчал…

— Не нужно так морщить лоб, Ваня, — остановила мои размышления девушка. — Не нужно напрягаться! Не любил ты Ирину, не любил!

— Не знаю, — честно признался я. — Она мне нравилась, наверно, были и какие-то чувства…

— Вот именно — какие-то! — Вива бросила на меня осуждающий взгляд, однако тут же ласково погладила мою руку. После непродолжительной паузы назидательным тоном произнесла: — Нельзя связываться с женщиной, которую не любишь всей душой!

— Ты думаешь, если бы я любил Ирину, как ты говоришь, всей душой, то наши отношения не омрачались бы скандалами, ее истериками, припадками ревности и опрометчивыми поступками? — поинтересовался я грустно.

— Могло случиться все, что угодно, — согласилась Вива. — Но Ирина не стала бы губить детей, будучи твердо уверена, что она для тебя — самая любимая и единственная на свете женщина.