Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

Я лишь недовольно покосился на нее.

Некоторое время Инга молча смотрела в окно. Я пыхтел сигаретой и крутил баранку.

— Вань, ну, рассуди, я ведь все сделала правильно, — женщина прислонила голову к моему плечу, решив разрядить напряжение, возникшее между нами. — Ты не сердишься?

Я ничего не ответил, но и не отстранился — мне не хотелось ее обижать.

— Та дама, с которой ты сейчас встречаешься, наверно, другая? Не такая, как я? — тихо спросила Инга, и мне показалось, что в ее голосе послышалось сожаление.

— Да, ладно, ты тоже ничего, — вздохнул я и, выбросив окурок в приоткрытое окно, погладил ее колено, затянутое в нейлон.

Она заулыбалась:

— В наших отношениях, кажется, наметился прогресс!

— Не забывай, с тобой рядом — несвободный мужчина! — шутливым тоном напомнил я.

— Да, знаю, знаю! — обронила Инга и легонько поцеловала меня в скулу.

Уже перед самым Запорожьем возникла неприятность, которую, впрочем, можно было вполне спрогнозировать: впереди на обочине стояла патрульная машину ГАИ, а спидометр моей «Хонды» показывал, что она мчит со скоростью сто тридцать километров в час.

— Попался! — выдохнул я. — Заговорился и превысил скорость. Сейчас остановят.

И точно — инспектор выскочил из-за своего автомобиля на край проезжей части и повелительно взмахнул жезлом.

— Тебя оштрафуют? — озабоченно спросила Инга.

— Могут и права забрать, ведь у меня «на груди» стакан коньяка, — грустно заметил я и, остановив «Хонду», включил аварийку.

Гаишник — старший лейтенант лет двадцати пяти — козырнул, неразборчиво назвал свою фамилию и должность и протянул руку за документами. Я подал ему права в открытое окно.

— Вы превысили скорость, — сообщил инспектор. — Прошу пройти со мной в служебный автомобиль для составления протокола.

Я молча повиновался.

Следом за мной из машины вышла и моя спутница.

— Господин офицер! — окликнула она старлея. — Может, не надо ничего писать? Договоримся!

Он лишь скользнул по ней недовольным взглядом. Но, сделав один шаг, вдруг пошатнулся и остановился. Его лицо исказила гримаса боли.

— Возьмите документы и садитесь в служебный автомобиль, — сдавленно проговорил он, протягивая мне права. — Мой напарник оформит протокол.

Гаишник опять пошатнулся, а затем, схватившись обеими руками за живот, рванул к придорожным кустам. Инга проводила его веселым взглядом.

— Сейчас сяду в машину, и инспектор сразу учует запах алкоголя, — шепнул я ей, обреченно вздохнув.

Однако грузный капитан, тупо наблюдавший за нами сквозь переднее стекло, почему-то решил выйти. Он открыл дверцу своей «Шкоды» и, пыхтя, стал выбираться на обочину. Выбравшись, потянулся, расправил плечи и хотел что-то мне сказать. Но тут его внимание привлекло заднее колесо. Инспектор несколько раз пнул его носком ботинка, потом, отступив в сторонку — на край проезжей части, — осмотрел.

— Кажись, пробито, — буркнул себе под нос и, сделав еще пару шагов от машины, присел. — Придется ставить запаску.

В этот миг резко завизжали тормоза, раздался глухой удар.

— О Господи! — вскрикнул я.

Через пару секунд, оправившись от шока и начав нормально соображать, я бросился к капитану, отлетевшему от нас метров на двадцать. Скрючившись, он лежал прямо посреди проезжей части, и из его размозженной головы текла кровь и серо-бурая жижа.

На дороге стоял седан «Тойота Авенсис» с помятым капотом и разбитым бампером. С машины пытался выбраться перепуганный молодой мужчина.

Старлей все еще сидел в кустах.

— Поехали! Поехали отсюда! — закричала Инга. — В машину, Ваня!

— Подожди! — запротестовал я. — Надо вызвать «скорую».

— Ваня, инспектору уже ничем не поможешь, — женщина с силой потянула меня за рукав. — Поехали!

Я подчинился. Капитану действительно уже не требовалась медицинская помощь. От его головы практически ничего не осталось, он был мертв…

Когда мы проехали несколько километров, моя спутница обронила фразу, которая озадачила меня и над смыслом которой я потом долго размышлял.

— Одному смерть, другому — спасение от неприятностей…

В Запорожье я высадил Ингу на первой же остановке общественного транспорта и, сославшись на плохое самочувствие, отправился домой.

Но вечером, решив, что повел себя невежливо, поехал навестить ее.

Инга на мои извинения отреагировала ласковой улыбкой. И сразу начала интересоваться, примерял ли я обновки, купленные ею. Я не стал врать и признался, что даже не распаковывал их.

— Все вещи так и остались у тебя в машине? — она посмотрела на меня обиженно. — А я так старалась…

Пришлось спуститься вниз и принести покупки в квартиру.

— Ну-ка, снимай с себя свитер и брюки! — приказала Инга. — Примеришь сначала костюм, а потом джинсы. Куртку — в последнюю очередь, я за нее спокойна…

Удивительное дело, но все, что она купила, оказалось мне впору. Даже туфли. И как эта дама догадалась, что у меня редкий для мужчины размер обуви — тридцать девятый? Выходит, определила на глаз?

Чтобы сделать Инге приятное, я обнял ее и благодарно чмокнул в губы. Она долго висела у меня на шее, прижавшись всем телом. И я чувствовал, что оно — трепетное и горячее — жаждет ласки и нежности. Может, у нее и вправду давно не было мужчины?

— А теперь ты накинь на себя шубу и обуй сапоги, которые купила, — попросил я. — Хочется увидеть, как тебе в них.

Она тотчас исполнила мою просьбу — побежала в спальню и через минуту вышла оттуда уже в обновках.

— Что скажешь? — в ее глазах плясали чертики озорной игривости и кокетства. — Мог бы ты провести ночь с такой дамой?

— Еще как мог бы! — в тон ей ответил я. Но, спохватившись, тут же прибавил: — Если бы, конечно, был свободным.

— Фу, какой ты скучный! — засмеялась Инга. — Но чует мое сердце, со временем я тебя таки совращу. Уж постараюсь!

Я картинно поклонился:

— Спасибо вам, мадам, за предупреждение! Теперь буду держаться от вас подальше.

— Это как? — осведомилась она. — Не станешь подходить ближе, чем за метр?

— За два! — весело уточнил я, впервые почувствовав себя с этой черноглазой женщиной легко и раскованно.

Покрутившись передо мной и перед зеркалом в прихожей, Инга сбросила с плеч шубу и, оставшись в одном белье, с невинной улыбкой прошествовала в спальню. Оттуда вышла уже в халатике и, опустив глаза, печально произнесла:

— Когда вернется твоя девушка, ты, конечно, сразу же забудешь о моем существовании. А ведь, кроме тебя, у меня нет знакомых в этом городе. Те люди, с которыми я имею дело по службе, не в счет, с ними не поговоришь, как с тобой…

— Я не забуду о тебе, не переживай! — заверил я и, повинуясь какому-то непонятному порыву души, погладил Ингу по голове.