Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

— О чем ты думаешь, Ванечка?

— Я думаю, что ты очень удачный экземпляр, — пошутил я. — И будь я поручиком гусарского полка, ну, в смысле свободным охотником…

— И что? — Инга остановилась и наклонилась передо мной. Ее грудь оказалась возле моего носа.

Повинуясь порыву, я взял женщину за руки, притянул к себе и, усадив на колени, несколько раз ткнулся губами в вырез ее халата.

Когда я поднял голову, Инга вдруг крепко поцеловала меня в губы.

У меня едва хватило сил, чтобы отстранить ее от себя и вскочить с дивана.

— Так, давай пить чай! — тяжело дыша, скомандовал я.

— Ладно, чай так чай! — согласилась женщина, одарив меня плодоядной улыбкой.

Я уселся на место. И тут, будто кто-то плеснул мне в лицо холодной водой и тем выдернул из какого-то состояния полусна-полуяви, вернув к реальности. Господи, что я делаю? Я веду себя с Ингой так, словно это и не она убила человека, наслала приступ болезни еще на двух людей, обокрала магазин, взяла взятку… Почему я рядом с такой нехорошей женщиной? Почему не убегаю? Что именно заставляет меня приходить, преспокойно беседовать с ней, да еще и заигрывать? Она, безусловно, неординарная, незаурядная личность, с которой нескучно, интересно. И, конечно, Инга красивая дама, что тоже привлекает. Но как женщина она мне не нужна, я ведь люблю другую, всем сердцем люблю… Нет, не понимаю, совершенно не понимаю, как получилось так, что эта циничная и безжалостная баба с дьявольски черными глазами вдруг стала для меня дорогим и близким человеком, которого я не могу презирать и не хочу осуждать? Наоборот, я чувствую потребность окружить Ингу вниманием, общаться с ней, пить ее цейлонский чай, держать за руку…

Стоп! А может, разгадка проста? Меня тянет к Инге лишь потому, что и я далеко не святоша и тоже циник, мерзавец и подлец? Что хорошего сделал я в жизни, кому принес счастье? Не я ли, порочный и похотливый, менял женщин, как перчатки, даже не подумав о том, что многим из них причиняю душевную боль, обрекаю на страдания? Не я ли всю жизнь лгал своей жене, не давал ей того, что она заслуживает, унижал изменами и безразличием? Не я ли своим примером подбил многих друзей на прелюбодеяния и несерьезное отношение к супружеской верности, к обету перед Богом? Не я ли плевал на чувства других, ставя на первое место лишь свои собственные?

Инга сидела рядом, пила чай и молча наблюдала за мной. Не знаю, какие мысли роились в ее голове в этот момент…

В дверь позвонили. Я подхватился с места и побежал открывать. В квартиру впорхнула взбудораженная, сияющая Настя с тортом и бутылкой коньяка в руках. И тут же бросилась с поцелуями к Инге, которая тоже вышла из гостиной и, улыбаясь, стояла рядом со мной в прихожей.

— Спасибо! Спасибо тебе от всего сердца!

Я забрал из рук гостьи ее гостинцы и отправился на кухню покурить: Настина радость мне почему-то пришлась не по душе.

Женщины последовали за мной.

— Ваня, видишь, как счастлива жена твоего друга! — обратилась ко мне довольная Инга. — А ты, небось, сомневался, что его удастся облагоразумить.

Я искоса взглянул на Настю и попросил:

— Расскажи, как все произошло, как себя вел Алешка, когда переступил порог родного дома?

Она присела на табурет, начала стаскивать со своих ног сапоги и взахлеб щебетать:

— На рассвете постучал в окошко. Думаю, кто это в такую рань? Выглянула — Алексей! Стоит, переминается с ноги на ногу, боится поднять глаза. Говорит: «Вышел на работу, а ноги вот сами к тебе привели».

— А дальше? — нетерпеливо спросила Инга.

— Целый час проговорили, — гостья небрежно бросила сапоги за дверь кухни в прихожую. — Алексей потом отправился на работу, пообещав, что сейчас же отпросится у начальника и вернется домой.

— И что? — я смотрел на ее разрумянившееся, помолодевшее лицо и удивлялся — раньше оно всегда было бледным и морщинистым.

— И вернулся!

— А где он сейчас? — поинтересовалась Инга, распаковывая торт.

— Спит! — смеясь, воскликнула Настя. — Позавтракал, искупался, потом сразу завалился спать. Весь такой растерянный, исхудавший, скулы аж черные…

— Видать, нелегко ему было решиться прийти с повинной головой, — вставил я мимоходом.

Инга бросила на меня неодобрительный взгляд и подала бутылку с коньяком.

— Ваня, откупорь, пожалуйста. И садитесь скорее за стол, будем отмечать это знаменательное событие!

Налив дамам по рюмке, я отошел к окну и закурил. А они продолжали весело болтать.

Глаза Насти искрились радостью, она энергично жестикулировала, голос звучал по-девичьи звонко. Я мысленно упрекнул себя за то, что не одобрял действия Инги. А ведь она все поставила на свои места: вернула мужа в семью, высушила Настины глаза от слез, успокоила ее разбитое сердце.

Но тут мой мозг пронзила мысль: а та девушка, Люся, что будет с ней? Ведь она ждет ребенка!

Я отвернулся к окну и смежил веки.

— Вань, тебе плохо? — Инга вскочила с табурета и подлетела ко мне. — Что-то ты помрачнел. И лицо стало бледным!

— Со мной все нормально, — успокоил я. — Просто немного устал…

Настя тоже поднялась и подошла ко мне. Обняла за плечи:

— Спасибо тебе, что свел с такой женщиной! — горячо поблагодарила она. — Твоя подруга — настоящая спасительница! Не представляю, что бы со мной было, если бы Алексей не вернулся…

Грустно улыбнувшись, я присел на табурет и принялся за свой кусок торта. Инга поставила на стол вскипевший чайник, разлила по чашкам кипяток и заварку, при этом озабоченно поглядывала на меня.

А Настя все болтала, болтала не смолкая и беззаботно смеялась…

Проводив немного хмельную супругу моего друга на остановку маршрутных такси, мы с Ингой вернулись домой.

Было уже около часу дня.

— Так ты погадаешь мне, наконец? — начал канючить я, как только мы оказались в квартире.

— Сейчас переоденусь и погадаю, — пообещала Инга, одарив меня лукавым взглядом. — Вижу, тебе не терпится узнать, чем закончатся наши отношения.

— И это тоже, — в тон ей ответил я и пошлепал на кухню готовить кофе. Чай уже просто не лез мне в горло, только за последние пару часов я выпил его, кажется, три чашки.

Переодевшись, хозяйка еще минут десять плескалась в ванной комнате — умывалась. Она сказала, что гадать, не омыв, как следует, лицо и руки, категорически запрещено. Прежде об этом мне никогда не доводилось слышать, и я лишь снисходительно усмехнулся — еще одно чудачество Инги, на сей раз, слава Богу, безобидное и даже забавное.

Потом она принесла в кухню колоду самых обычных игральных карт, села на табурет у стола и заявила:

— Сейчас расскажу о твоем близком будущем. А о том, что с тобой случится через пару лет, умолчу.

— Почему только о близком будущем? — удивился я. — Поведала бы о всей моей дальнейшей жизни.