Виталий Вавикин - Вендари. Книга первая

– Нужно достать тебе еще пищи, – сказала Дарла, когда все было закончено.

– Ты боишься, что скоро мне придется уехать? – спросил Эмилиан, заглянув в ее мысли. Она кивнула. Он кивнул в ответ, прокусил себе запястье и велел ей пить.

– Нет. Я не хочу забирать у тебя силы, – возразила Дарла.

– Ты стареешь слишком быстро, – сказал Эмилиан, подвел к зеркалу. В полумраке на нее уставилась сорокалетняя женщина.

– Плевать, – сказала Дарла, привыкая к своему новому отражению.

– Я приказываю тебе, – сказал Эмилиан.

Кровь капала с его руки на пол. Дарла опустила глаза. Запах был сладким, манящим. Запах жизни в этом пропахшем смертью доме. Теперь встать на колени. Прижаться губами к кровоточащему запястью хозяина. И пить, пить, пить…

Дарла очнулась ближе к рассвету. Кровь вендари вернула телу молодость, но мысли остались старыми и усталыми. Эмилиан сидел на полу, прижавшись спиной к стене.

– Мне нужно идти, – сказала Дарла.

Он кивнул. Лицо его было по-прежнему бледным, но от подростка, которым его некогда знала Дарла, остались лишь глаза. Все остальное огрубело, возмужало. Нет, благородство и утонченность не покинули его, но теперь это был тридцатилетний мужчина в расцвете сил.

– Мне нравится, каким ты становишься, – сказала Дарла, перед тем как уйти.

Эмилиан остался один. Тени какое-то время кружили возле него, пока лучи рассвета не забрали их короткие жизни. Эмилиан смотрел, как они умирают, и думал, что когда-нибудь точно также умрет и он сам – рожденный из пустоты снова станет пустотой. Он продолжал сидеть на полу, пока лучи рассвета не добрались до него. Бледная кожа порозовела. Эмилиан почувствовал сначала зуд, затем жжение, легкую боль. Он поднялся на ноги и ушел в свою новую комнату, которую выбрал потому, что там не было окон. Не было там и мебели, даже кровати.

Эмилиан закрыл дверь, лег посередине комнаты на спину, закрыл глаза. Где-то далеко в мыслях мелькнуло беспокойное нетерпение. Он вырос. Он готов сразиться с Гэврилом за пастбище, на котором может остаться только один хозяин. Эмилиан заснул, представляя принадлежащий ему людской город плоти и крови, голода и жажды. Он бродил по улицам и заглядывал в глаза прохожих, выбирая себе ужин. Но все они были похожи либо на Габриэлу, либо на умирающую Дарлу…

За последние дни он слишком сильно привязался к своей слуге, чтобы безразлично относиться к ее скорой, неизбежной смерти. Эмилиан подумал, что она останется единственным слугой в его жизни. Нет, дело не в верности. Он просто не хотел смотреть, как умирает на глазах еще один близкий ему человек, его друг, его верный спутник. Когда он получит пастбище Гэврила, то будет охотиться сам. Будет превращаться в хищника, вырождаться, как это бывает со всеми вендари. Они стареют, превращаются в животных. Его старость приходит в тысячи раз быстрее. Значит, разумной жизни осталось меньше, чем он думал. Эмилиан представил ожившие тени, которые принадлежат ему, но которые придут за ним, когда пробьет его час, когда придет его время. Эмилиан увидел этот момент. Что ж, он не будет сопротивляться. Он примет свою смерть достойно и смиренно – сделает это так же, как принимает сейчас свою странную жизнь…

Тени во сне подбирались к нему все ближе и ближе. Подбирались до тех пор, пока занавес сна не вздрогнул. Эмилиан услышал чужие мысли. Мысли ребенка. Нет, не того чернокожего мальчика, который все еще лежал в отдельной комнате. Это был знакомый голос, родной. Эмилиан прислушался. Голос исходил из комнаты Габриэлы, из ее утробы. Его ребенок. Его сын. Он звал отца. Звал Эмилиана. Но зов этот был едва различим. Зов претендента. Зов младенца, отец которого вендари, а мать человек. Отец – хищник. Мать – жертва, пища.

Эмилиан вздрогнул, почувствовав голод и жадность младенца. Он не может родиться беспомощным. Он заставит Габриэлу спасти его, уехать так далеко, что никто не найдет их. А потом он будет питаться ее кровью: сначала в утробе, а после младенцем. Но кормежка эта не будет такой, как у Эмилиана. Мать для него превратится в сосуд, который он осушит до дна, вне зависимости от ее воли. Отец для него станет первым соперником. Он найдет его и убьет, сколько бы у него не ушло на это времени. А по дороге он будет питаться: как монстр, как хищник. По дороге, которую нарисуют ему инстинкты. Эмилиан увидел их так, как если бы они принадлежали ему. Инстинкты, в которых был голод и желание размножаться, оплодотворяя простых смертных женщин. Снова и снова. Пока мир не наполнится подобными тварями…. Эмилиан содрогнулся. Глаза его открылись.

Он прошел в комнату Габриэлы и долго смотрел на нее. Она спала: обессиленная, умирающая. В какой-то момент в голове Эмилиана мелькнула мысль, что, возможно, она умрет здесь, не приходя в чувство. Так было бы проще. Потому что он должен убить ребенка в ее чреве. Обязан остановить это древнее зло. Пока он еще может это сделать. После ребенка не остановит и десяток современных вендари. Тьма восстанет из самых недр, заполнит мир. И будет это еще страшнее, чем голод самок вендари.

Эмилиан подошел к Габриэле. Сжать шею. Забрать жизнь. Эмилиан задрожал. Он не может убить эту женщину. Он может лишь надеяться, что она умрет своей смертью. Но надежда ничего не значит. Он должен знать, что ребенок не родится. Эмилиан вышел из комнаты. Долго стоял в коридоре. Начинался вечер. Он дождался Дарлу и рассказал о своем сыне – монстре, который, придя в этот мир, заставит содрогнуться человечество. Дарла слушала молча – его друг, его верный спутник.

– Хочешь, чтобы ее убила я? – спросила Дарла.

– Нет, – Эмилиан спешно тряхнул головой. – Только если она не умрет сама.

– Значит, мы будем ждать?

– Да.

– Но мы не можем долго ждать.

– Мы будем ждать, пока у нас есть время, – Эмилиан отвернулся.

– Ты все еще должен питаться? – спросила осторожно Дарла.

– Да.

– А тот мальчик, сын Зутеров?

– Я не смог его убить.

– Ты должен.

– Хорошо.

– Тогда займись им, а я пока отправлюсь в соседний город и попробую привезти еще пищи.

– В своем городе ты уже не можешь этого сделать?

– Боюсь, что нет, – Дарла улыбнулась. – У нас есть день, может быть два. Потом начнутся поиски. Сегодня я с трудом смогла убедить отца, чтобы он не приезжал сюда навестить Габриэлу.

– Ты не хочешь его убивать?

– Не знаю, – Дарла помрачнела и снова сказала, что лучше поедет в соседний город. – Путь неблизкий, знакомых нет… Так что не знаю, сколько мне потребуется времени…

Эмилиан вышел на порог дома и проводил ее взглядом, затем вернулся в комнату сына Зутеров.

Мальчик спал. Сила мысли Эмилиана все еще владела его сознанием. Сила вендари. Она парализовала его разум и тело. Он не был привязан. Эмилиан подошел чуть ближе. Еще один ребенок. Габриэла никогда бы не простила ему этой смерти.