Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая

Ясмин видела, как появляются на свет дети Наследия, видела гнезда их безумных братьев. Братьев, на которых они охотятся.

– Древние не такие, как Наследие, не такие, как Илир, – сказала Ясмин не столько Максу, сколько самой себе. – Их создала природа. Как хищников. Понимаешь? Они не виноваты, что они такие. А Наследие… Наследия не должно быть на этой планете. – Она заглянула Максу в глаза, в мысли, воспоминания.

Ясмин не знала, нравится ей то, что она там видит или нет, особенно отношения Макса с Мэйдд Нойдеккер, но она не ревновала, не злилась на него. Наверное, для того, чтобы ревновать, нужно любить. Любить долго, чтобы начать считать, что человек принадлежит тебе. А она никогда его не любила. Никого не любила. Как ее мать никогда не любила отца. Как отец никогда не любил мать. И дело было вовсе не в том, что они никогда не пытались хранить друг другу верность. Нет. Особенным людям сложно подчиняться правилам обыденных отношений, тем более когда в организме так много крови вендари, а за плечами столько прожитых лет. Но… но между родителями не было чувств и прежде, вначале.

– Когда мы познакомились, твой отец любил другую женщину, – сказала как-то Клео дочери. – А я… Я наверно никого не любила.

Ясмин знала, что это правда, видела это в воспоминаниях своей матери. Как видела все то, что происходило в доме, когда Фэй только начала приезжать к ним. Все те люди, которых она привозила. Особенные люди. Они пили кровь Гэврила, мучили его, издевались над ним, словно он был растением.

Иногда, когда никто не следил за ней, маленькая Ясмин спускалась в подвал и часами смотрела на плененного вендари. Чувств не было, но в подвале мысли родителей и гостей были не так слышны. В подвале было тихо и спокойно. А наверху… То, что происходило наверху, не нравилось Ясмин. Даже после того, как физическая близость утратила свою власть над их телами. Даже после того, как они стали соединяться телепатически, строить свои миры, сливаясь в них воедино.

Ясмин помнила тот день, когда ее мать впервые присоединилась к этим фантазиям. Присоединилась не сразу. Сначала не могла, потому что не было врожденных способностей, как у ее мужа, у ее детей и гостей, затем, когда кровь Гэврила дала ей сил, не хотела, сопротивлялась, все еще тоскуя по обыденности потерянной жизни простого человека, которая осталась далеко позади. Ясмин видела и эти воспоминания. Видела и не понимала, почему мать скучает по ним. Почему вспоминает всех тех мужчин, которые бросили ее? А ведь она так старалась удержать их. Делала для них так много. Но все они уходили. Ясмин видела, что Клео злится на них, обижается и по сей день, но когда у нее появилась возможность присоединиться к телепатической связи мужа и его друзей, она отказалась, сославшись на эти воспоминания, вцепившись в них.

Ясмин видела тот мир, который ее отец построил для Клео. Видела, несмотря на то, что отец тщательно прятал этот мир от нее, прятал от ее брата. Мир, где любовь и секс, которыми всегда был пропитан этот дом, переходили на новый уровень. И когда Ясмин услышала отказ матери присоединиться к этому миру, она не поняла ее. Неужели этот иллюзорный мир был хуже того, чем они занимались все эти годы в реальности? Но Клео отказалась. Вскочила из-за стола, убежала в свою комнату.

– Я поговорю с ней, – предложила Фэй.

– Думаю, будет лучше, если это сделаю я, – сказал Нусбаум – мужчина, которого Фэй привезла в этот дом впервые. – Меня, кажется, она ненавидит меньше, чем остальных.

Он улыбнулся и подмигнул Ноэли Свон – девушке, с которой жил первый муж Фэй. Ясмин слышала его шаги. Слышала, как он поднимается по лестнице, идет по коридору, стучит в дверь спальни, где закрылась Клео.

– Мы особенные, мы должны держаться вместе, – говорит он.

– Это вы особенные, а я самая обыкновенная! – кричит Клео через дверь.

– Кровь Гэврила сделала тебя особенной.

– Не надо меня успокаивать!

– Я пришел сюда не для того, чтобы успокаивать тебя, – говорит Нусбаум.

– Вот как? – спрашивает Клео уже спокойно.

Ясмин слышит, как мать открывает ему дверь, чувствует искрящуюся между ними россыпь чувств, эмоций. Но эти чувства какие-то странные, неестественные, словно вода, которой невозможно напиться. Ясмин выглядывает из своей комнаты. Дверь в родительскую спальню открыта, и она видит, как Нусбаум целует мать. Его руки скользят по ее телу, пробираются под юбку. Она гладит его промежность. Он кусает ее губы, впивается в них, словно голодный древний вендари, жаждущий крови.

– Повернись, – говорит он и, не дожидаясь ответа, прижимает Клео грудью к стене, собирает у пояса подол ее юбки. Ясмин видит бледно-розовое нижнее белье матери.

– Подожди, – шепчет Клео.

– О, не волнуйся, я знаю все о твоих недостатках. Знаю, как ты обычно делаешь это.

– Не думаю, что я сейчас готова.

– Я буду осторожен. Не переживай.

– Дело не в тебе.

– Тогда в чем? – Нусбаум неловко пытается расстегнуть свой ремень. Клео говорит, что ей нужно в туалет. – Ты уверена?

– Нет, но мы ведь не хотим сюрпризов.

– Наверно, нет. – Нусбаум отпускает ее. Клео закрывается в ванной комнате, выбирается из дома через окно. – Вот чокнутая! – бормочет беззлобно Нусбаум, оборачивается, видит Ясмин и улыбается ей.

Она смотрит ему в глаза несколько долгих секунд, затем бежит прочь, в подвал, к тишине и покою. Подальше от мыслей.

– Она вернется, – говорит Гэврил, пробираясь ей в голову своими мыслями.

– Кто вернется? – спрашивает Ясмин. Гэврил слаб, и она может блокировать его мысли, но ей нужен кто-то, с кем можно поговорить.

– Твоя мать, – говорит вендари голосом в ее голове. – Ей некуда больше идти. Она поселится в отеле или у друзей, поживет там пару недель и вернется.

Вендари оказался прав. Клео вернулась и присоединилась к телепатическим феериям мужа и его друзей. Позже к этим ночным посиделкам пристрастился и Шэдди – брат Ясмин. Какое-то время она пыталась держаться рядом с братом, затем решила, что это не для нее, отказалась, вышла из этого замкнутого круга. Отец не одобрил решения, но и возражать не стал. Ясмин осталась одна. Она и Гэврил, который умел слушать и был хорошим, немного ироничным аналитиком. Ни с кем другим он больше не разговаривал. Только с Ясмин.

– Почему я? – спрашивала иногда она. – Почему ты выбрал меня?

– А почему ты выбрала меня?

– Я выбирала подвал и тишину.

– В отличие от тебя у меня не было и этого выбора. – Потом Гэврил говорил, что если ее отец узнает об их дружбе, то скорее всего избавится от одного из них.

– Это не дружба. Я все еще не доверяю тебе. – Ясмин смолкала и могла часами смотреть на ремни, которые сдерживали Гэврила, на стальную дверь в его келью.