Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья

Он вывел Дивью из монастыря на темные улица Лхасы. Полная желтая луна отъедала у ночи окружившие город горы. Круговая улица Баркхор была немноголюдна.

– Что мы делаем? – спросила Дивья, осторожно следуя рядом с мучителем.

– Совершаем ритуальный обход, – сказал Вимал. – Ты ведь ради этого пришла сюда со своим братом?

– Да, но…

– Никаких «но»… – Вимал прижал указательный палец к губам Дивьи.

Проходя мимо домов знати, старый слуга отметил группу голодных паломников, которые просили у охраны дома немного еды.

– Пообещай им пищу и кров, – велел он новой игрушке.

Девушка недоверчиво заглянула ему в глаза. Вимал не собирался ничего скрывать от нее. Кровь. Смерть.

– В эту ночь смерть уже решила забрать чьи-то жизни. Вот только не определила, чьи… И знаешь, в чем коварство, моя девочка? Решать, кто умрет, придется тебе.

– Я… я не… не смогу… – последнее слово Дивья произнесла одними губами, потому что Вимал уже забрался в ее голову и показывал сцены мучительной смерти Чандра, смерти брата, жизнь которого значила для сестры больше, чем жизнь собственная… Но вот жизни других…

– Просто пообещай паломникам пищу и кров, – искушал Вимал. – Это ведь не убийство. В конце концов, я могу сделать это сам, и эти люди все равно умрут… Неужели жизнь Чандра не стоит пары слов?

Дивья еще сомневалась, но ноги уже несли ее вперед, а уста рождали слова, обращенные к паломникам. Голодным и оттого еще более доверчивым. Им хватило лишь одного взгляда на разодетого Вимала, чтобы поверить Дивье – да, она такая же, как и они, но каким-то чудесным образом, благодаря щедрому жесту богов, ей удалось повстречать доброго господина. Видел Вимал в их мыслях и менее благочестивые помыслы, но последние были блеклыми, выдавая усталость, но не сомнения в выбранном пути блаженства.

– Еда и кров, – сказал Вимал, решив подыграть паломникам.

Он отвел их в здание «Тромциканг», где убедил старика-привратника пустить их внутрь и кланяться, словно перед ним действительно был хозяин одного из помещений этого длинного исторического памятника, служившего некогда дворцом шестому Далай-Ламе. Последнего Вимал знал лично, вот только на планете давно уже не осталось в живых тех, кто мог подтвердить это.

– Здесь мы заберем их жизни, – сказал Вимал своей будущей слуге.

Дивья вздрогнула. Вздрогнули и паломники – три мужчины и две женщины, – но воля принимать решения была оставлена лишь Дивье. Остальных Вимал парализовал, заставил опуститься на колени и, запрокинув головы, устремляя взгляд к невысоким потолкам, ждать, застыв, словно увидели бога.

– Осталось сделать еще один шаг, – сказал Вимал, вкладывая в ослабевшую руку Дивьи ритуальный кинжал, рукоять которого была увенчана лошадиной головой местного божества.

– Нет, я не могу, – прошептала Дивья, боясь смотреть на паломников. Их запрокинутые головы обнажали шеи, где пульсировали набухшие яремные вены.

– Всего один удар, – искушал девушку Вимал. – Всего одна жизнь, и я позволю уйти остальным, пощажу тебя и твоего брата. Но если ты откажешься, то умрут все. Умрет твой брат. И не надейся, что твоя жизнь оборвется первой. Ты будешь смотреть. Ты будешь страдать… – Вимал крякнул, потому что Дивья вогнала ему в грудь трехгранное острие кинжала.

Тонкая струйка крови сбежала по рукояти и, извиваясь, поползла по запястью девушки. Дивья разжала пальцы, отпуская рукоять, и отступила назад. Вимал улыбался. Вытащив из груди кинжал, он бросил его к ногам несостоявшейся убийцы. Сталь звякнула о каменный пол. Дивья вздрогнула. Вимал достал припасенную на черный день крошечную пробирку с кровью Вайореля и поманил дрожащую девушку к себе.

– Только что ты лишилась своей невинности, совершив убийство, – прошептал он. – Ты убила меня. Теперь твоя душа темна, как ночь.

– Нет, – давясь слезами, Дивья покачала головой.

– Жизнь есть жизнь, – шептал Вимал.

– Но ты не умер!

– Ты желала моей смерти. Твоя рука пробила кинжалом мою грудь. Твое сердце не дрогнуло в тот момент… И теперь в твоем сердце больше нет света… – Вимал открыл пробирку с кровью Вайореля. – Теперь в твоем сердце только тьма… – Он заставил Дивью поднять голову и открыть рот. – Теперь ты принадлежишь тьме. – Кровь из пробирки вытекла, заполнила Дивье рот. – Глотай, – приказал Вимал.

Дивья сопротивлялась, но кровь древнего уже проникала в организм, пьянила лучше самого крепкого вина. Девушка плотно сомкнула губы и заглянула мутным взглядом в глаза Вималу.

– Глотай, – повторил он, и на этот раз Дивья подчинилась. – Вот и умница, – расплылся в улыбке чеширского кота старый безумный слуга. – Теперь подними кинжал и сделай то, что я хочу. Сделай то, что должна сделать. Еще один шаг. Еще одна смерть ради жизни…

Когда они покинули «Тромциканг», на руках Дивьи была кровь пяти паломников. Принятая кровь вендари прогоняла сомнения, тревоги.

– Скажи мне, кто твой господин? – снова и снова спрашивал Вимал.

– Ты, – снова и снова отвечала Дивья, позволяя ему упиваться своей изощренностью.

Но где был один слуга, там мог появиться и второй – Вимал не мог отказать себе в том, чтобы подчинить и волю Чандра. Брат и сестра. Святые, которые стали грешниками во славу его имени. «Ну, кто теперь король розыгрыша? – думал Вимал, представляя, как расскажет о своей выходке Холдору и Пачджо – друзьям по безумию… Вот только хозяин из старого слуги вышел неважный. Да и не нужны ему были новые слуги. Верные псы, готовые веселить по приказу гостей, – да, но слуги… Он слишком долго был слугой сам, чтобы не испытывать ненависть и презрение к тем, кто служит ему. Он не мог править ими, он мог лишь издеваться над ними. Поил кровью древнего и заставлял тонуть в крови и пороке на забаву себе и своим друзьям.

Когда приехали Холдор и Пачджо, Вимал заставил своих слуг называть его Вайорелем, а сам притворно кривлялся, бренча на старогом пианино, парадируя древнего. Он лишил невинности их души и обагрил содомскими грехами их тела. Они убивали монахов, чтобы позабавить Вимала и его друзей, ползали на коленях, слизывая с пола пролитую кровь, а потом отдавались друг другу и безумным слугам Вайореля, пока не надоели им, пока старые истинные слуги не пресытились слугами фиктивными. Потом Вимал, Холдор и Пачджо покинули Тибет, бросив брата и сестру. Поезд уносил безумных слуг Вайореля, а Чандр и Дивья шли по железнодорожным путям и рыдали, как дети, которых бросили родители… Потерянные, отчаявшиеся, заблудшие в дебрях своего изрезанного в клочья восприятия – такими нашли их Нун и Амунет.

Древние слуги египетского бога Птаха напоили брата и сестру кровью вендари и указали новый путь. Нет, Чандр и Дивья не могли все исправить, не могли смыть со своих рук кровь, с тел бесчестье, а с душ тьму, но старая пара из Египта дала им потерянный смысл, согласилась стать их наставниками. Тем более что после выходки Холдора в Лондоне слуг, преданных организации охотников, осталось не так много, да и те ограничивались в основном лишь поставками для Нун и Амунет крови своих хозяев, древних, не желая принимать участие в охоте на безумных слуг. Так что встречаться с охотниками долго приходилось лично. Встречаться с людьми. Конечно, можно было всегда стереть охотникам воспоминания о встрече, но пара из Египта срочно искала себе пособников. Поэтому они и приютили Чандра и Дивью, дали им кров, пищу, кровь древних и новые цели. Теперь за большинство связей с охотниками-людьми отвечали брат и сестра. Они же впоследствии нашли и Гедре – старую слугу, которая, после того как Наследие убило ее хозяина, мечтала лишь о смерти. Ни смысла, ни желания жить.