Артур Дойл - Истории, рассказанные у камина (сборник)

– Прежде чем что-либо предпринять, я вас выслушаю, – мрачно произнес Мортимер.

– Я не стану ничего скрывать и посвящу вас обоих в свои тайны. И пусть благородство ваше подскажет вам, как поступить, когда вы узнаете факты.

– Основные факты мы и так знаем.

– Да, только вы ничего не понимаете. Позвольте мне начать с того, что происходило несколько недель назад, и вам все станет ясно. Поверьте, все, что я говорю, – истинная правда. Вы встречались с человеком, который называет себя капитаном Вилсоном. Я говорю «называет себя», потому что сейчас у меня есть основания полагать, что это его не настоящее имя. Подробно объяснять, каким образом ему удалось познакомиться со мной, как он обхаживал меня, чтобы добиться моей дружбы и благосклонности моей дочери, отнимет слишком много времени. Он привез письма от моих заграничных коллег, которые заставили меня обратить на него внимание. А потом, благодаря личным достижениям – весьма значительным, сумел стать желанным гостем у меня дома. Узнав о том, какие отношения складываются у него с моей дочерью, я, возможно, и подумал, что они немного спешат, но отнюдь не удивился, потому что он был человеком галантным и обходительным, к тому же умел поддержать разговор в любом обществе. Одним словом, душа компании.

Он очень интересовался восточными древностями, и его познания в этой области оправдывали его интерес. Часто, засиживаясь у нас допоздна, он просил у меня разрешения сходить в музей, чтобы спокойно, без посторонних осмотреть тот или иной экспонат. Думаю, вы понимаете, что меня, как человека увлеченного, только радовали подобные просьбы, и я не замечал ничего удивительного в его настойчивости. После помолвки с Элиз он стал бывать у нас чуть ли не каждый вечер, и обычно час-два были посвящены музею. Он имел свободный доступ в залы и, когда я по каким-то причинам отсутствовал дома, мог заниматься там всем, чем хотел. Этому настал конец лишь с моим отходом от дел, когда я уехал в Норвуд, собираясь наконец приступить к одной крупной научной работе, которую давно уже планировал написать.

Сразу после этого – через неделю или около того – я впервые понял истинную сущность человека, которому столь опрометчиво позволил стать членом своей семьи. Откровение пришло в виде писем от моих друзей за границей, из которых я узнал, что все его рекомендации ко мне были фальшивыми. Сраженный наповал этим известием, я спросил себя, какие замыслы могли двигать этим человеком, который оплел меня столь изощренной паутиной? Я был слишком беден, чтобы стать мишенью какого-нибудь охотника за богатством. Но тогда зачем он явился? И тогда я вспомнил, что мне поручена сохранность одной из самых ценных в Европе коллекций драгоценностей, также вспомнил я и те невинные предлоги, под которыми он выяснял конструкцию витрин, где эти драгоценности хранились. Этот негодяй задумал обчистить музей! Но как мог я помешать этому человеку осуществить его намерения, не разбив при этом сердце собственной дочери, которая была от него без ума? Мой план был не очень складным, но ничего другого я не смог придумать. Если бы я написал вам письмо с предостережением от собственного имени, вы бы, несомненно, обратились ко мне за объяснениями, но я не хотел посвящать в подробности кого-либо. И я послал анонимку, в которой просил вас быть начеку.

Кстати сказать, мой переезд с Белмор-стрит в Норвуд никак не отразился на частоте визитов этого господина. Думаю, он действительно любил мою дочь. Что касается ее, то я мог только диву даваться, как может женщина попасть в такую полную зависимость от мужчины. Сильные качества его характера, казалось, всецело поглотили ее волю. Я даже не представлял, насколько далеко зашли их отношения и какова истинная степень доверия между ними до того самого вечера, когда впервые понял, кем на самом деле является этот человек. Я приказал, чтобы, когда он придет, его провели не в гостиную, а в мой кабинет. И, когда он явился, я напрямую заявил ему, что мне о нем все известно, что я предпринял определенные шаги, которые помешают осуществлению его гнусных замыслов, и что ни я, ни моя дочь больше не желаем его видеть. Я добавил, что благодарю Бога за то, что сумел раскрыть его, прежде чем он успел нанести какой-то вред тем бесценным реликвиям, на защиту которых я потратил всю свою жизнь.

Этот человек обладает стальными нервами. Он с серьезным и внимательным лицом без тени удивления или обиды выслушал меня до конца, потом молча прошел в другой конец комнаты и позвонил в звонок.

– Попросите мисс Андреас зайти к нам, – сказал он служанке.

Когда пришла дочь, он закрыл за ней дверь и взял ее за руку.

– Элиз, – промолвил он, – ваш отец только что узнал, что я преступник. Теперь ему известно то, что вы знали раньше. – Она стояла молча и слушала. – Он считает, что теперь мы должны расстаться навсегда, – добавил он. Элиз все так же молчала и руку свою не отняла. – Вы будете верны мне или оставите меня без того единственного доброго, что есть у меня в жизни?

– Джон, – с огромным чувством вскричала она, – я никогда не оставлю вас! Никогда! Никогда, даже если весь мир будет против вас!

Напрасно я пытался спорить с ней, уговаривать. Ничего не помогало. Вся ее жизнь зависела от этого мужчины. Моя дочь, джентльмены, для меня все. Кроме нее мне некого любить, поэтому можете себе представить мое отчаяние, когда я понял, что не смогу спасти ее от гибели. Моя беспомощность, должно быть, тронула этого человека, который был причиной моих несчастий.

– Возможно, все не так плохо, как вам представляется, сэр, – произнес он спокойным уверенным голосом. – Моя любовь к Элиз настолько сильна, что может спасти даже человека с таким прошлым, как у меня. Только вчера я дал ей слово, что никогда в жизни не совершу ничего такого, за что ей было бы стыдно. Я так решил, и никогда еще я не принимал решений, которые не воплощал в жизнь. – Говорил он так уверенно, что ему нельзя было не поверить. Замолчав, он сунул руку в карман и достал маленькую картонную коробку. – Я хочу представить вам доказательства своей решимости, – сказал он. – Это, Элиз, первые плоды вашего спасительного влияния на меня. Сэр, вы совершенно правы, я действительно собирался украсть драгоценности, порученные вашим заботам. Мне эта задача представлялась захватывающей, и в этом деле риск для меня имел не меньшую ценность, чем сама добыча. Эти знаменитые древние камни, которые носили иудейские первосвященники, были вызовом моей смелости и мастерству. Я решил во что бы то ни стало завладеть ими.

– Я догадался.

– Вы не догадывались только об одном.

– О чем же?

– О том, что я уже завладел ими. Они вот здесь, в этой коробочке.