Игорь Шабельников - Тунгусский метеорит

– Доглядела, сука! Мои личные отношения с Ковалевой вас не касаются.

– Ошибаешься Блинов, ошибаешься! Гражданин Блинов, вы задержаны по подозрению в двойном убийстве – своей любовницы Ковалевой Марины и гражданина Чапогира. Прочтите протокол и подпишите.

Лентяй все же этот Соколов. Если уж крутить такого, как я, так уж не на бытовуху, а на измену Родине. Надо бы ему доказать, что Марина – японская шпионка. А я – не только ее любовник, но и пособник. Тогда – вплоть до высшей меры. Ладно, будет суд – Алехин меня вытащит! Я прочел протокол. Ни слова о жемчужине. Следователь, видать, жадный парень, решил присвоить жемчужину себе. Перед уходом в камеру я выдал:

– Марина была права – шаман проклял жемчуг. Со всеми, кто его возьмет – случится несчастье!

Следствие было кратким, Соколов не усердствовал. Суд не счел нужным вызывать каких-либо свидетелей. Моей полуправды суду хватило как раз мне на семь лет.

Уже отсидев два года, на пересылке, я встретил того Соколова, тоже в арестантской робе. Он швырнул мне в лицо кисет. В кисете оказалась тунгусская жемчужина.

Натура была великолепная! Деревянные замшелые идолы. Изба шамана с бивнями мамонта, поддерживающими конек крыши. Оленьи черепа на шестах. Декорация – лучше не придумаешь. Только шамана не было. Вообще никого не было. Только две собаки выглядывали из-за частокола идолов. При приближении к ним, собаки скрывались в тайге.

Слетали в соседний охотничий поселок на реке Чуня. Хотели подобрать на роль шамана кого-нибудь из местных. Те, узнав, где будут съемки, наотрез отказались. Мол, они ходят на капище старого шамана раз в год и в случае крайней необходимости, например, когда кто-нибудь из родственников шибко заболеет. А по пустякам не стоит тревожить дух старого шамана. И нам советовали убраться с капища куда подальше.

Делать нечего – решили гримировать Олегыча под шамана. Вроде, получилось неплохо. А кто их видел, настоящих шаманов? Сойдет! Особенно эффектно в эвенкийских нарядах выглядела Милка. Она специально укоротила платье, сделала разрезы на бедрах и широкий разрез ворота. Груди так и выпирали из-под платья и при каждом шаге норовили выскочить наружу. Пришлось ее урезонить – не эротику снимаем. Сделали ей шнуровку. Я отметил про себя, – а Милка-то – красавица. Симпатичное лицо, высокая грудь, тонкая талия, крутая попка, стройные ноги. И как же это ей раньше удавалось испоганить такую внешность своими готическими нарядами и ужасным замогильным макияжем?

Погода была переменчива. То мелкий моросящий дождь, то густой туман и температура десять градусов, то жара под тридцать. Мы работали как одержимые, снимая дубль за дублем. Особенно плохо выходило с репеллентом. Гнус налетал на стойбище густыми плотными облаками, так что даже в накомарнике было трудно дышать. А затем ветер сдувал эти облака, и вообще не было комара. Если в избе шамана репеллент худо-бедно ещё работал, то снаружи от него не было вообще никакого толку. И всё-таки мне удались несколько дублей – я поймал момент, когда ветер сносит облако гнуса в сторону.

Вертолетчики нас беспокоили не часто. Они все время проводили в своем вертолете, за стойбищем, разоряя наши значительные запасы водки. Водку мы взяли для подкупа местного населения. Нам сказали, что это самая твердая местная валюта. Зато, нас каждый день посещали собаки. С каждым разом собаки подходили ближе и ближе. И вот сегодня собаки попали в кадр. Одна уселась возле Олегыча, изображающего шамана, другая улеглась у его ног. Обе смотрят на меня. Отличный дубль!

– Стоп, снято! Олегыч, интересно, чем эти собаки здесь питаются?

– Мышкуют, наверное. Леммингов ловят.

– Каких леммингов, лемминги в тундре на крайнем севере.

– Ну, Андрюха, тогда не знаю.

– Ясно, что не голодают. Я бросала им и хлеб и мясо. Они берут, относят подальше и закапывают, – включилась в разговор Людмила.

– Ладно, Андрей. Бог с ними, с этими собаками. Давайте заканчивать. Сходи к пилотам. Договорись о съемках прикола, с падением вертолета. Снимемся и можем улетать.

– Боюсь, пока они не допьют всю водку, они обратно не полетят. Ты начальник, ты и сходи. Воздействуй на них, так сказать, силой своего авторитета. Ведь это тебя, а не меня, они вчера спрашивали: «Олегыч, ты нас уважаешь?»

– Они уже и так допились до чертиков. А если я явлюсь к ним в этом наряде – они снимутся и улетят. Мне что, грим снимать?

– Ладно, схожу.

Пилоты, хоть были еще с бодуна, находились во вменяемом состоянии. Только-только сели похмелятся. Я объяснил задачу. Пилоты сказали – сделаем. Выпили по рюмке – и начали раскочегаривать свою керосинку. Я вернулся в стойбище. Олегыч выкинул недокуренную сигарету, Милка поправила грудь повыше. Даже собаки заняли идеальные места для съемки. Мне еще подумалось – собаки нам подыгрывают. Два дубля сняли нормально. А на третьем случилось ужасное.

– Олег, я снял падение вертолета, – я с трудом выговорил эти слова.

– Ну, снял и снял, – Олегыч полез за пазуху и вынул пачку «Кэмэл».

– Ты что, идиот, я снял падение вертолета в озеро, – заорал я, бросил камеру и побежал к озеру. Милка бросилась за мной. Олегыч, в растерянности, остался сидеть с сигаретой в руке.

Когда я подбежал к озеру, вертолет уже скрылся под водой. На поверхности барахтались пилоты. Я бросился в озеро и успел зайти по грудь, как судорогой мне свело ногу. Вода была ледяная, я погрузился с головой. Чьи-то руки схватили меня и потянули на поверхность. Неужели Олег? Ведь он не умеет плавать и панически боится воды. Милка выволокла меня на берег. Ну, всё, пилотам конец – их теперь никто не спасет.

Я посмотрел на озеро, – собаки, отчаянно молотя лапами, тянули пилотов к берегу. Ещё минута, и все на берегу. Собаки яростно отряхивают воду. Мы все стучим от холода зубами. Подбежал Олег.

– Что случилось?

– После остановки не завелся двигатель, – процедил первый пилот. У него было разбито лицо и повреждена нога. Второй пилот зажимал раненную руку, раскачивался и скрипел зубами – наверно, перелом.

– Если б не собаки, нам бы п…..!

Собаки, мокрые и взъерошенные, сидели рядом.

– Дай лапу, друг, – пилот протянул руку к собаке.

«Да он же всё ещё пьян, скотина, – подумалось мне, – наверно, накатили уже после взлета».

Собаки переглянулись, секундное замешательство, и одна из собак подняла лапу.

– Я же говорил, это не эвенкийские собаки, это собаки каких-нибудь геологов – они понимают по-русски, – пилот потряс лапу собаке, а потом потянулся и чмокнул ее в нос.

Собаку передернуло от выхлопа перегара пилота.

И тут меня как будто прострелило! Я вспомнил! Я же обещал прадеду выкинуть жемчужину, как только прилетим на место. Я полез в карман, отыскал жемчужину и зашвырнул ее далеко в озеро: