Клайв Баркер - Сотканный мир

Он подумал, что это крысы. Похоже на царапанье маленьких лапок. Живи и давай жить другим, подумал он. У него не больше прав быть здесь, чем у них. А может, и меньше. Они, должно быть, живут тут многие поколения.

Он открыл дверь и вошел в спальню. Задернутые шторы еле пропускали свет. Посреди комнаты валялся опрокинутый стул, а на каминной полке стояли зачем-то три ботинка. Больше в спальне ничего не было.

Он постоял там немного и, услышав на улице смех, подошел к окну. Прежде чем он обнаружил источник смеха, он шестым чувством почувствовал, что кто-то вошел в комнату за его спиной. Отпустив штору, он повернулся и увидел крупного мужчину среднего возраста, одетого чересчур хорошо для этого запустения. Подкладка его расстегнутого пиджака переливалась. Но в первую очередь привлекала внимание его улыбка. Профессиональная, как у актера или священника.

– Могу я вам помочь? – осведомился он. Его голос был дружелюбным, но не мог прогнать шок, охвативший Кэла от его внезапного появления.

– Помочь?

– Может, вы желаете приобрести этот дом?

– Приобрести? Да нет... Я это... просто смотрю.

– Прекрасный дом, – сообщил незнакомец с улыбкой, твердой, как рукопожатие хирурга, и такой же стерильной. – Вы разбираетесь в домах? Я торговец. Моя фамилия Шэдвелл. А вы?

– Кэл Муни. Кэлхоун.

К нему потянулась рука. Кэл шагнул вперед – он был дюйма на четыре ниже мужчины, – и пожал ее. Только прикоснувшись к его холодной ладони, Кэл почувствовал, что вспотел, как свинья.

Руки разжались, и дружелюбный Шэдвелл извлек из внутреннего кармана пиджака ручку. При этом открывшаяся подкладка засверкала, словно была сшита из крохотных зеркал.

Шэдвелл посмотрел ему в глаза. Его голос был легче перышка.

– Вы видите что-нибудь, что вам нужно?

Кэл не доверял ему. Из-за этой улыбки или из-за кожаных перчаток – он не мог понять. Но он хотел как можно быстрее уйти отсюда.

Но в пиджаке что-то было. Что-то, что заставило сердце Кэла забиться сильней.

– Пожалуйста, посмотрите.

Рука Шэдвелла потянулась к пиджаку и приоткрыла его.

– Скажите мне, – промурлыкал он. – Есть ли здесь что-нибудь, что нужно вам?

На этот раз он полностью раскрыл пиджак, и Кэл увидел, что подкладка действительно светится.

– Я торговец, как уже было сказано, – объяснил Шэдвелл, – и всегда ношу с собой образцы товаров.

Что это там, драгоценности? Большие, блестящие и, наверняка, поддельные. Он попытался разглядеть получше, а торговец продолжал говорить:

– Ну, скажите мне, что вы хотите, и оно ваше. Заманчиво, не правда ли? Такой блестящий молодой человек должен уметь выбирать. Выбирайте и берите! Свободно и бесплатно. Не упустите свой шанс.

" Отвернись, — сказала часть Кэла. – Ничто не дается бесплатно. За все придется платить".

Но он не мог оторвать глаз от таинственных вещей, запрятанных в недрах пиджака.

– Смелее... скажите... что вам нужно...

Да, вот это вопрос.

– ...и оно ваше...

Он видел давно забытые сокровища, вещи, от сладкого желания обладать которыми когда-то сжималось его сердце. Большинство их было бесполезно, но все они будили старые мечты. Очки с рентгеновскими лучами (Смотрите сквозь стены! Удивите друзей!), которые он видел в рекламе, но никогда не мог купить. Теперь они были здесь, сверкая пластиковой оправой, а он вспоминал октябрьские ночи, когда не мог уснуть, думая, как они работают.

А кроме них? Еще один фетиш его детства – фотография дамы, одетой только в поясок и ножные браслеты, зазывно приподнимающей руками свои пышные груди. Кэл видел ее у приятеля, который стащил ее из бумажника своего дяди, и так хотел, что ему казалось, что он умрет, если ее не получит. И вот она глядит на него из подкладки пиджака Шэдвелла.

Но она уже меркла, и на ее месте возникали новые сокровища.

– И что же вы видите, мой друг?

Ключи от машины, которую он хотел иметь. Призовой голубь, чемпион бесчисленных гонок, владельцу которого он так завидовал...

– Скажите, и это ваше!

Казалось, он может смотреть час, два, целый день, пока весь желанный и недостижимый мир не спрячется в пиджаке торговца.

Но все это была иллюзия. Что-то за этим скрывалось, что-то, ради чего Шэдвелл затеял все это. Пока он не мог этого понять.

Он не сразу услышал, что торговец опять обращается к нему. Теперь в его тоне было заметно удивление.

– Как, мой друг... почему вы ничего не хотите?

– Я... не могу... разглядеть...

– Смотрите лучше! Сосредоточьтесь!

Кэл сосредоточился. Перед ним проплывали и гасли бесчисленные образы.

– Вы не пытаетесь, – укорил его Шэдвелл. – Вам нужно очистить восприятие.

Попытка сделать это привела к неожиданному результату. В груди и в горле встал какой-то ком; часть его словно пыталась вырваться наружу и слиться с блестящей подкладкой пиджака.

Опять заговорил предостерегающий голос, но он уже не мог сопротивляться. Что бы там ни было в пиджаке, оно притягивало его, и он смотрел и смотрел, пока на висках не выступил пот.

Непрекращающийся монолог Шэдвелла изменил тон. Сахарная оболочка треснула и ссыпалась, обнажив горькую и жестокую начинку.

– Ну же. Не мямли. Есть здесь что-нибудь, что тебе нужно? Плохо. Скажи скорее. Ждать нечего. Если будешь ждать, твой шанс ускользнет.

Один из образов становился ярче, четче...

– Скажи мне, и оно твое.

Кэл почувствовал дуновение ветра, и внезапно он снова парил над раскинувшейся внизу Страной чудес. Ее горы и долины, реки, башни – все уместилось на подкладке пиджака.

Он судорожно вздохнул.

– Что там? – забеспокоился Шэдвелл.

Кэл только смотрел, не в силах ответить.

– Что ты видел?

Чувства Кэла пришли в смятение. Он был снова заворожен видом волшебной страны, но боялся цены, которую он должен заплатить (или уже платит) за это зрелище. Шэдвелл явно был опасен, несмотря на все его улыбки.

– Скажи мне.

Кэл не хотел говорить, не хотел открывать секрет.

– Что ты видел?

Голос был слишком требователен, чтобы сопротивляться.

Ответ выходил сам собой.

– Я... («Молчи!» – цыкнул поэт)... Я видел... видел...

– Он видел Фугу.

Голос, закончивший фразу, принадлежал женщине.

– Ты уверена? – спросил Шэдвелл.

– Посмотри на него.

Кэл почувствовал себя глупо – он был так зачарован зрелищем, что не мог заставить себя отвести глаза и посмотреть на женщину.

– Он знает, — сказала она. В ее голосе не было никакого тепла. Никакой человечности.

– Ты была права. Оно было здесь.

– Конечно.

– И то хорошо, – Шэдвелл, наконец, запахнул пиджак.

На Кэла это произвело катастрофическое воздействие. Лишившись того мира – Фуги, как она назвала его, – он ощутил себя слабым, как ребенок. Все, что он мог – это держаться прямо. Наконец его глаза нащупали женщину.