Уильям Ходжсон - Свистящая комната

На следующее утро я рассказал Тассоку о моем открытии, и в течение пяти ночей мы внимательно следили за восточным фасадом. Никто в окрестностях не появлялся. И все это время ужасный свист неумолимо скрежетал в темноте над нашими головами.

К утру пятой ночи я получил телеграмму, потребовавшую моего возвращения ближайшим пароходом. Я объяснил Тассоку, что вынужден буду отсутствовать несколько дней, и посоветовал продолжать охрану у стен замка. Из предосторожности я заставил их дать слово не входить в комнату между закатом и восходом солнца. Мы не знали ничего определенного. Но если комната является тем, что я предположил во время первого осмотра, лучше сразу умереть, чем войти в нее с наступлением ночи.

Закончив дела, я подумал, что вы заинтересуетесь этой историей. Кроме того у меня было желание навести порядок в мыслях. Поэтому я вас позвал. Я отправляюсь туда завтра, и когда вернусь, вероятно, у меня будет что вам рассказать необычного. Кстати, я забыл упомянуть об одной любопытной детали. Я пытался записать свист на пластинку, но звук не оставил на воске никакого следа. Это более всего остального показалось мне странным.

Другая забавная деталь: микрофон не усиливает и не передает звука. Микрофон не воспринимает свиста. Вот так. Теперь я рассказал вам все. И с интересом спрашиваю себя, найдется ли среди вас хоть один способный меня просветить? Лично я пока ничего не понимаю. До сих пор ничего.

Он поднялся.

— Спокойной вам всем ночи.

И выставил нас за дверь, без церемоний, но, однако, и не обидев.

Полмесяца спустя он прислал нам открытки с приглашением, и на этот раз я не опоздал. Карнаки провел нас прямо к столу. Покончив с едой, он продолжил рассказ с того места, на котором остановился в прошлый наш визит.

— Слушайте меня очень внимательно, поскольку я собираюсь поведать вам нечто очень странное. В Иастрей я прибыл поздно и был вынужден добираться до замка пешком, так как никого не предупредил о приезде. Яркая луна светила высоко в небе. Прогулка получилась скорее приятной. Когда я дошел до усадьбы, все в ней было погружено в темноту, и у меня возникла мысль обойти замок и посмотреть, несут ли караул Тассок или его брат.

Я нигде не нашел их и решил, что они устали и отправились спать. Подойдя к лужайке, протянувшейся перед восточным фасадом, я услышал ужасный свист. Но тон его был на удивление высок. Звучал он очень своеобразно, я запомнил, — одновременно настойчиво и задумчиво. Я поднял голову к окну, и тут мне пришла идея принести из конюшни лестницу и попробовать глянуть снаружи.

После долгих поисков я нашел лестницу, которую хоть с трудом, но смог поднять. Господь мне свидетель! Сначала я думал, что ее никогда не удастся установить. Все же удалось, и я прислонил ее к стене, чуть ниже большого окна. Потом, стараясь не шуметь, взобрался по ступенькам и заглянул внутрь.

Загадочный свист принял ярко выраженный характер, создавая впечатление, что какое-то существо спокойно насвистывает для себя самого… Можно было даже сказать, что это свист Чудовища с человеческой душой.

Итак, знаете ли вы, что я увидел? Пол комнаты, громадной и пустой, вздымался и образовывал бугор, вершина которого углублялась, как кратер. При каждой пульсации оттуда вылетал свист. Этот бугор, похожий на гигантскую грудь, набухал, рос и взрывался фантастической симфонией. Я остолбенел: Оно жило. Прямо перед моими глазами в свете луны блестели две огромные губы, почерневшие, опухшие… И вдруг они вздулись, густой слой пота покрыл верхнюю. Свист резко перешел в исступленный вопль, поразивший меня ужасом. Мгновение спустя перед моими глазами не было ничего, кроме гладкого пола из плоского полированного камня, который простирался от одной стены до другой. Тишина была абсолютной.

Вы представляете, в каком состоянии я находился: сейчас Комната была неподвижной, но я не мог забыть того, что видел! Я, как ребенок, был болен от испуга. Я хотел соскользнуть вниз по лестнице и убежать. Но в этот момент изнутри Комнаты раздался голос Тассока, зовущего на выручку. «Помогите!» — кричал он. Я был так ошарашен, что решил: туда его, из мести, затащили ирландцы. Я услышал новый призыв. Тогда я разбил стекло и прыгнул в комнату спасать его. Мне показалось, что голос прозвучал со стороны камина. Я бросился туда, но там никого не было.

— Тассок! — заорал я. Мой голос зазвенел в пустынной комнате, и тут меня словно озарило: Тассок меня не звал. Обезумевший, я повернулся к окну, и в этот момент в Комнате разразился торжествующий свист. Стена двинулась ко мне, огромная, пузатая, а возле самого моего лица зашевелились чудовищные губы. В беспамятстве я нашаривал в кармане револьвер, не для того чтобы поразить угрожающее Оно, но чтобы убить себя, поскольку опасность, которой я подвергался, была в тысячу раз хуже смерти. И неожиданно чуть слышно прошумела Непознанная Последняя Строка Ритуала. И случилось то, что когда-то давно я уже испытывал один раз: словно безостановочно сыпалась сверху мелкая пепельная пыль, и моя жизнь, захваченная коловращением умопомрачения невидимых вещей, была еще не решена… Затем это состояние кончилось, и я уже знал, что, возможно, смогу жить. Моя душа соединилась с телом, жизнь и силы вернулись ко мне. Я бросился к окну и ринулся вниз головой по лестнице, ибо, могу сказать, я больше не боялся смерти. Я приземлился живым. Я сидел на мягкой траве, ласкаемый лунным светом. Наверху, из Комнаты, окно которой было разбито, исходил монотонный свист.

Я ощупал себя и отправился стучать во входную дверь. Открыл мне Тассок. Мы долго разговаривали, за стаканом виски, поскольку я дрожал как лист. Я объяснил все, в меру моих сил. Я заявил Тассоку, что нужно уничтожить комнату, что все должно быть сожжено и расплавлено в печи с мехами в форме пентаграммы. Он согласился. И я отправился спать.

Маленькая армия принялась за работу, и в течение десяти дней все улетучилось с дымом, не оставив ничего, кроме пепла.

Когда рабочие разламывали деревянную обшивку стен, я понял, каким образом развивалась эта необычайная история. Над большим камином, под сорванными дубовыми панелями, я обнаружил замурованную в кирпичную кладку каменную плитку с надписью на кельтском языке: в этой комнате был сожжен шут короля Альзофа, Дайан Тиансэй, написавший Песнь Безумия о короле Эрноре Седьмого Замка.

Как только она была переведена, я передал ее Тассоку. Он пришел в чрезвычайное возбуждение, так как знал эту легенду. Он повел меня в библиотеку и показал старый пергамент, повествующий об этом в подробностях. Впоследствии я выяснил, что описанный случай хорошо известен в тех краях, но относятся к нему скорее именно как к легенде, чем к историческому факту. И никто, кажется, не подозревал, что восточное крыло Иастрея и есть остатки былого Седьмого Замка.