Владимир Михальчук - Бег по лезвию клинка

— Дела лучше проклятий. Овеянные мистической силой, наши действия могут стать переломными. Так один камень, упавший с вершины, увлекает за собой остальные. Десять камней, сотня, а там уже образуется лавина, сметающая все с грубой, первозданной силой. Все сказки о конце мира — полная чушь, но и в них есть доля истины. Конец одновременно есть начало, а мир не идет по прямой. Он вращается по спирали, каждый новый виток и есть конец старого вместе с началом нового.

Этот мир умирает, Крест. Он уже почти мертв. Все происходящее даже не агония, а подергивания трупа, через который пропускают электрические разряды. Нельзя войти дважды в одну и ту же заводь времени, но можно начать новый цикл. А рождение всегда идет через боль, кровь, грязь… Делай свое дело и не сомневайся в правильности пути. Стоит закрасться сомнениям и половина силы и решимости исчезают. Делай свое дело, не стоит рассчитывать, будто его сделают другие. Ау, где вы, другие? Быть может они только и ждут своего часа, а возможно что и нет никого вокруг. Стоит ли рисковать, надеясь на кого-либо кроме себя?

Лио. Пламенеющая… Оплетая паутиной слов, она способна на многое. Особенно если учесть, что все ее слова — правда, пусть и горькая. Но кто сказал, что истина приятна на вкус и легка для восприятия? Уж точно не я. Да и никто из умных людей такое не ляпнет иначе как для одурачивая не слишком умных особей.

Но за работу, а то чересчур тут задерживаться — не правильное решение. Сперва с мазохистом-извращенцем разберемся, ну а потом за правоохранительную парочку стоит приниматься. Только того, который дохлятинкой прикидывался, во избежание попыток бегства пристегнем наручниками к массивному креслу. Теперь при всем желании быстро и незаметно не смоется, благо более полусотни кило инертной материи сильно затруднят подобное начинание.

— Т-сс! — приложил я палец к губам. — Не вздумай орать, а то клянусь всеми силами, я тебе либо рот зашью, либо по-простому язык отрежу и скормлю твоему же приятелю. Надеюсь, он не вегетарианец? Да если и так, меня сие не остановит.

Орать отнюдь не доблестный представитель Охранного Корпуса явно не собирался. Кишка тонка, к тому же того и гляди на улицу погулять выбежит. Да и этот, портье мерзкого внутреннего содержания, начал подвывать тоскливо, аки псина на морозе.

Однако, поехали. Четыре веревочные петли, столько же ножей, которые неугомонная Лио мигом добыла с кухни. Плюс объект воздействия в единичном экземпляре и стена, обшитая деревянными панелями. Собственно, больше ничего и не требуется. Ну а если и понадобится, то внесем коррективы по мере необходимости. А покамест веревочные петли на конечности, ножи же мощными ударами забиваем в стену. Аккурат в промежуток между петлями и собственно конечностями испытуемого образца. Прелестный крест получился. Ну, не совсем крест, скорее один малоизвестный среднестатистическому обывателю символ. Если быть совсем точным, то руна Хагалас. Читал я интересу ради пару трактатов о рунах, но никогда не думал, что полученные оттуда сведения способны обрести практическую ценность.

Хагалас… Изменение, новшество, свобода и освобождение — вот ее качества и первооснова. Возникновение этой руны указывает на настоятельное желание освободиться от ограничивающей связи с сугубо материальной реальностью. Возможность ощутить иной мир, способный окрасить реальность в новые краски. Руна стихийного разрушения, событий вне контроля тех, кто боится прикоснуться к безудержной мощи первобытных стихий. Могущественная сила, пробуждающая сила. А формы, в которых она предстанет, могут быть совершенно непредсказуемы.

— Это не совсем Хагалас, точнее это ее более поздний вариант «живого креста», — поправила меня Пламенеющая. — Разрывая то, что презираешь, получаешь силу. А тут уже полностью соответствует твоему пути.

— Только послание не поймут, слишком оно завуалировано. Да и откуда среди тех, кто увидит сие зрелище, специалисты по рунам в частности и мистике вообще?

— Ничего, у нас еще эти двое есть, — взгляд девушки переместился на стражей порядка. — С ними можно просто позабавиться в меру твоего желания. Тут и упакуем потаенный смысл в более понятное и приземленное выражение.

Рука Пламенеющей окуталась призрачным огнем и дотронулась до лба прикованного в виде креста. Шипение обугливаемой плоти, крик боли и полная тишина. Объект без сознания, зато на лбу красуется надпись из трех букв крайне нецензурного содержания. Нет, вовсе не то, что некоторые могли бы предположить, гораздо более похабное. РАБ… И это не оскорбление. Просто является верным и окончательным диагнозом.

Да уж, внешняя сторона теперь в состоянии оттенить истинный смысл. Да даже не оттенить, а скорее перевести на более простой для понимания уровень, только и всего.

— Правильно… Материалом для Хагалас всегда были рабы. На их костях и страхе этот символ получил то могущество, что сделало его известным во многих мирах, пусть и под разными названиями.

Сейчас Лио использовала ментальную связь, не желая оставлять после себя след мистического содержания. Разговоры, они ведь могут и запомниться, особенно этими, гавриками из Охранного Корпуса. Пусть у них нет никаких бойцовских качеств, но на память они точно пожаловаться не могут. Убивать же их не входило в мои планы, никак не входило. Думать с особой изощренностью не имелось времени, поэтому пришлось применять продукт быстрого приготовления…

— Повесить придется. Одного за правую ногу, другого, соответственно, за левую. Повисят малость, авось дозреют до пробуждения разума от всепроникающего маразма.

— Просто как-то.

— А на сложное у нас времени нет, — обоснованно возразил я. — Приходится немного унять фантазию.

— Ну… ладно.

Вот и получилось, что двое типов повисли как груши на дереве, раскачиваясь взад-вперед и тихонько поскуливая от избытка впечатлений. Бес с ними, пусть «наслаждаются» полусвободным полетом. Я же вместе с Лио отправились в совершенно иное место, то есть поближе к Службе Социоэтики.

Улицы города, представшие в несколько ином виде — зрелище тоже весьма любопытное. Вроде все то же самое, ан нет, изменения чувствуются всюду и как чувствуются. Пребывание Пламенеющей в моем разуме и временное слияние дали свои мистические плоды в виде прикосновения к ее восприятию мира. Тому самому, где работают не только привычные нам чувства, но и другие, официальной наукой давно и категорично отрицаемые.

Чувствовались эмоции идущих мимо людей — положительные, отрицательные, разные… Злость, зависть, тупое, покорное безразличие. Такое впечатление, что раньше я смотрел на мир сквозь запыленное стекло. А сейчас разбил его к ангельской бабушке и увидел всю полноту красок.