Майкл Слэйд - Головорез

7:49 пополудни

"Как раз вовремя", – подумал ДеКлерк, прислушиваясь к стуку в дверь.

Он спустился в прихожую, отодвинул засов и повернул ручку.

Шаги приближались с другой стороны.

Успокаивающий Револьвер нацелил пистолет с дротиком туда, где должен был появиться ДеКлерк.

Засов отодвинулся, и дверь начала отворяться.

Слишком поздно, чтобы среагировать, ДеКлерк увидел дуло пистолета.

Он понял, что с ним покончено.

– Эй, ты! – закричал Джо с полдороги от шоссе.

Успокаивающий Револьвер обернулся.

От шоссе спускался гигант в стетсоновской шляпе.

Панк бросил пистолет с дротиками и поднял свой 45-й. Повернувшись назад, он пинком распахнул дверь пошире, чтобы она не загораживала ДеКлерка.

– Умри! – прорычал панк, целясь ему в голову.

– Фас! – приказал конный.

Клыки вонзились в разрисованное лицо; сто фунтов сплошных мышц и злобы, натасканных для нападения в кинологической службе КККП Иннисфэйла, Альберта, – Наполеон прыгнул через порог. Прежде чем панк смог нажать на курок, овчарка разорвала ему горло.

– Назад, Джозеф! – крикнул ДеКлерк. – С этим мы разберемся.

Конный открыл в прихожей ящичек, в котором хранился его 38-й. Когда в оранжерее разлетелось стекло, он погасил в доме свет.

Наполеон отпустил горло панка, угрожающе рыча. Затем побежал вдоль стены дома по направлению к морю.

Через прихожую и неосвещённую кухню ДеКлерк подоспел к оранжерее как раз, когда внутрь вломились панки. Их силуэты проступили на фоне фонарей, стоящих вдоль берега; один был вооружён кувалдой, второй "МАК-10". ДеКлерк прицелился в переднего.

Когда Кувалда поднял свой 44-й, конный нажал на курок. Последовало три выстрела, его рука трижды дёрнулась вверх. Первая пуля попала панку в пах. Вторая – в живот. Третья – в голову. Кувалда выгнулся назад, заслонив тем самым МАКа.

Азиат с автоматом отскочил назад, чтобы уклониться от трупа. Теперь он находился сразу за дверью оранжереи. Стремясь уклониться от револьвера ДеКлерка, он пригнулся и прицелился, используя падающее тело в качестве прикрытия. Он услышал лай и боковым зрением заметил какую-то тень. Наполеон был уже в воздухе, когда он разглядел окровавленные клыки.

Немецкая овчарка рванула его за руку, когда МАК-10 выстрелил. Очередь прошлась по карнизу дома. Азиат вскрикнул; собака впилась в его горло, оборвав крик и превратив его в полустон. В то время как дождь полил вниз через отверстия в карнизе, кровь фонтаном забила из его разорванных артерий.

Когда Джозеф обогнул дом, держа в руках, словно дубину, ветку дерева, ДеКлерк стоял на коленях, гладя пса.

– Даже у короля нет ничего лучше тебя, дружище, – сказал конный.

10:29 пополудни

Джозеф Авакомович был не способен ни на что другое, кроме, как ломать голову над загадками. Это ДеКлерк понял после первого же их совместного дела.

Однажды снежной ночью в ноябре 1965 года служащий военной полиции покинул муниципалитет, чтобы посетить свою любовницу. На площадке у центрального корпуса, где была припаркована его машина, кто-то проломил ему череп бутылкой с вином. Свалившись там же, полицейский умер на постели из разбитого стекла, так как снег был усеян осколками от произошедшей несколько раньше автомобильной аварии. Отправившись на свидание со своей любовницей, другой полицейский обнаружил его тело.

Был вызван ДеКлерк.

В два часа утра, через несколько часов после преступления, копы Оттавы наткнулись на пьяницу, барахтающегося в канаве. В одном кармане его пальто они нашли 90 долларов. Из второго было извлечено горлышко от разбитой бутылки.

Вскоре был привлечён Авакомович. Он находился в Оттаве, преподавал курс идентификации. Когда ДеКлерк добрался до места убийства в шесть часов утра, только-только прилетев из Монреаля, русский собирал снег в радиусе двадцати футов от тела. Снег был загружен в фургон, выделенный под лабораторию, где позже, к полудню следующего дня, его выпарили без остатка, собрав тысячу осколков стекла.

– Итак? – сказал ДеКлерк, кладя горлышко бутылки на лабораторный стол. – Без остального наша позиция весьма шатка.

– Трудно что-либо сказать наверняка, – сказал Джо, потирая скулу. – Остатки вина остались на осколках бутылки, которая разлетелась на части. Восстановление бутылки – и сама по себе сложная задача, а здесь ещё осколки перемешались с осколками разбитой автомобильной фары.

Он поднёс горлышко бутылки к лампе.

– Оставьте это у меня, сказал он.

Через шесть недель ДеКлерк вернулся в лабораторию. Бутылка – 831 осколок, склеенный вместе – стояла на столе рядом с бутылочным горлышком. Джозеф приложил часть, найденную у пьяницы, к собранной, для большей наглядности.

– Как вам это удалось? – спросил ДеКлерк.

– Стекло изготавливается смешиванием песка с негашеной известью. Количество извести определяет коэффициент преломления стекла. Станьте по грудь в воде плавательного бассейна и поглядите на свои ноги. Свет преломляется переходя из одной среды в другую, так как он меняет свою скорость. Разные стёкла имеют разный коэффициент преломления.

Сперва я нанёс чёрную точку на лист бумаги. Затем сфокусировал на неё микроскоп и записал показание его шкал. Потом я поместил поверх точки осколок стекла, извлечённый из черепа жертвы. Снова сфокусировав микроскоп, я получил второе показание. Зная толщину осколка стекла и разницу в показаниях, я смог вычислить коэффициент преломления осколка.

Триметилендихлорид имеет коэффициент преломления 1,446. У хлорбензола этот коэффициент равен 1,523. Средний коэффициент преломления стекла – 1,46 – лежит между ними, поэтому, смешав эти жидкости, я получил раствор с таким же коэффициентом преломления, как и у осколка из черепа полицейского.

Затем я погрузил осколки со стоянки в этот раствор. Те, у которых был такой же коэффициент преломления, как и у бутылки, стали невидимыми. Почему? Потому, что они преломляли свет так же, как и раствор. Осколки же фары по-прежнему были видимы, так как содержание негашеной извести в них делало коэффициент преломления иным. Как только я получил осколки бутылки, я сделал их микрофотографии в трёх плоскостях, чтобы совместить их поверхности, как фрагменты мозаики. На это потребовалось время.

– Но не столько, сколько его потребовалось одному моему знакомому в Кингстон-Пен.

С течением лет Роберт и Джозеф стали друзьями. Они вместе распутывали гордиевы узлы, один благодаря тактике и интуиции, другой благодаря искусству эксперта.

Когда вторая отставка Роберта положила конец их сотрудничеству, они взяли себе за правило встречаться на ежемесячных вечеринках. "Мои Ужины с Джо" окрестил их ДеКлерк после выхода фильма Луи Малля.