Александр Варго - Они не поверили

— Как смешно… — Она грустно улыбнулась. — Я видела сон. Дима, это смешно и глупо… Но никто за нами не идет. Мы сами в себе несем зло… Это болото, оно… просто отравлено, понимаешь? И все зависит… от человека, понимаешь?

Веки ее опустились. Они были нежно-лилового цвета, как свежие цветки лаванды. Диана Миляева была мертва.

Я поднял вверх лицо и завыл, завыл, как свихнувшийся волк, который оторвался от своей стаи и остался в полном одиночестве.

Казалось, моя голова превратилась в гигантский улей со множеством ячеек, безумие ревело и неистовствовало в каждой изогнутой комнате, в каждом закрученном коридорчике. Пчелы вернулись. Они думают, что я умираю. Это они заполнили мою голову и превратили мой череп в соты…

Сзади кто-то подошел.

Кто это? Ольга? Вит? Гуфи?

В голову, рассекая ее от виска до виска, деля мозг, точно апельсин, беспощадным ланцетом вошла боль. И мгла поглотила весь мир.

«Медленно, густым дегтем надвигается ночь. Первые звезды вспыхивают на черном небосводе, сверкая, как бриллианты на вечернем платье.

С моря снова подул северный ветер. Чайки давно умолкли, и только слышно, как равнодушно плещутся волны.

Может, мне пора писать романы? Я уже стала изъясняться, как писатель, ха-ха!

Ноги жжет, будто стою на углях. Только сейчас заметила, что одна нога голая. Когда я потеряла кроссовку? На другой ноге кроссовка тоже вот-вот порвется.

Взошла круглая луна и серебряной монетой повисла в ночном небе. Голубоватый свет упал на раскачивающиеся на ветру петли. Они завораживали каким-то всеподавляющим зловещим очарованием, эти три длинные веревки, которые оканчиваются петлями, достаточными для того, чтобы просунуть туда голову и повиснуть, испытывая при этом неземное наслаждение, в сравнении с чем оргазм кажется непосильным адским трудом…

Господи, о чем это я?

Когда я увидела виселицы, первой моей мыслью было: „Кто?!!“

Оказалось, ведьма была среди нас. Виталий первый это понял. Почему мы ему не верили? Ха-ха, какая чушь: Диана — ведьма?

Я не помнила, как убежала в лес и спряталась в зарослях папоротника, наблюдая за происходящим.

Видя, как Дима ударил ружьем Вита, мне вдруг очень захотелось вернуться к скрюченному дереву и еще раз посмотреть на петли.

Есть такая поговорка: „Человек может без конца смотреть на огонь, на воду и как кто-то работает“. Я бы еще добавила „на виселицы“…

Теперь Стропов неподвижно сидит у трупа Дианы и что-то рассказывает ему.

Что? Я разве не сказала вам, что было после того, как Виталий рухнул на землю от удара прикладом? Ха!

…Некоторое время он остекленевшими глазами смотрел на бездыханное тело Сосновцева. Затем сел в пыль и стал осыпать поцелуями Диану, что-то нашептывая ей на ухо. Потом он рассмеялся.

Раздался болезненный стон. Дима ласково погладил по голове Ди и, кряхтя, обхватил за подмышки Вита. Он потащил его в лес, что-то напевая при этом. На лице его застыло выражение детского упрямства: „А я хочу!“ Через минуту он скрылся в листве.

Дима появился примерно через полчаса, и все это время я не выходила из укрытия. Он шел какой-то странной походкой. Глядя на него, я представила себе мертвеца, который долгое время пролежал в могиле, после чего некая мрачная неведомая сила оживила его и поручила ему выполнить какое-то очень, очень важное задание. Он звал меня.

„Оленька! — надрывал Дима глотку. — Ку-ку, радость моя, где ты?! Можно трогаться дальше, мы слишком долго здесь торчим…“ Бесцельно шатаясь по опушке, он изредка поглядывал на веревки, свисающие с дерева подобно сонным змеям, и на лице его отражалась искренняя радость. Наконец это ему надоело, и он уселся по-турецки возле мертвого тела Дианы и находился в такой позе больше часа.

Холод усилился. Под ногами что-то прошуршало. Может, стоит выйти?

Вопросы вихрем вертелись в голове, оставаясь в подавляющем большинстве без ответа. Что опять случилось с Димой? Похоже, снова приступ. Куда он дел Виталия и жив ли он? Что делать дальше? Идти сейчас или спрятаться?!

На меня стала уж было накатывать дрема, как вдруг Дима встрепенулся и встал. Сквозь ветки и листву разглядеть в сумерках его было почти невозможно, но я сразу заметила, как изменилась его поза.

— Оля? — отрывисто спросил парень, и я узнала его прежний родной голос, такой нужный мне и теплый. Я вышла из-за кустов и направилась к Диме».

…Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним появилось ощущение боли. Голова раскалывалась на тысячу крохотных кусочков, и что удерживало ее от того, чтобы окончательно развалиться, — неизвестно. Позже возникла режущая боль в руках.

Я с трудом разлепил глаза.

Стропов. Дмитрий Стропов.

Он в упор разглядывал меня, зловеще ухмыляясь.

Я окончательно пришел в себя. Почувствовав неудобную позу, я попытался изменить положение, однако мне это не удалось.

Я был связан . Туго связан рыболовной леской.

Скосив глаза, я обнаружил, что привязан к дереву. Я находился в полусидячем положении: заломленные назад руки обвивают ствол, запястья скручены все той же леской. Почему леской? Чтобы было больнее?

«Веревки у нас нет — она на дне оврага», — вспомнил я.

Что он собирается делать? И что вообще произошло?!

Память угодливо воспроизвела мне события последних часов — адский переход по краю обрыва, мост, гадюка, а дальше… Дальше только сплошная пурпурная завеса.

Обморок? Вряд ли.

— Дима… — попытался я заговорить с ним, но он так посмотрел на меня, что мне почудилось, будто кто-то только что прошел по моей будущей могиле. Это был не Стропов. Это какой-то монстр с пустым взглядом, который содрал с лица Дмитрия кожу (как с Ирины) и неловко натянул ее себе на морду.

Горькая, как желчь, ухмылка коснулась его посеревших губ.

— ТЫ НА НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ЗАДЕРЖИШЬ ЕЕ. ХОРОШО? — мертвым голосом произнес он.

Он отошел немного подальше и с интересом разглядывал меня, похожий на скульптора, который любуется только что удачно высеченной фигурой.

Я просил, плакал, умолял, угрожал, а он просто неподвижно стоял и смотрел на меня с тупым любопытством жестокого мальчишки, с удовольствием наблюдающего за мучениями жуков на раскаленной конфорке.

Потом он ушел. Просто ушел, и все. Я остался один.

Один в лесу, привязанный к дереву. Кричать не имело смысла.

Ты на некоторое время задержишь ее.

Руки давно онемели, и я перестал их чувствовать. В боку кололо при каждом вздохе. Укушенная нога издавала неприятный запах. Бинт размотался и грязной лентой лежал в траве. Похоже, началось заражение и скоро я останусь без ноги.