Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

— С новым годом! С новым счастьем всех! — под бой курантов из телевизора, призванный ознаменовать торжественность момента, улыбаясь, она подняла бокал с игристым вином.

Этот простой, дежурный тост больно прошёлся по ушам Натальи.

— Старого счастья хоть отбавляй, только нового нам ещё не хватало, — невольно отметила она про себя, но, упрекнув себя в излишней чёрствости, мысленно перекрестилась: — Прости, Господи, мою душу грешную!

И, запив свои неясные тревоги янтарным «Игристым» вином, немного повеселела.

Анна прямо светилась от счастья. Её обычно бледные в последнее время щёки сейчас пылали на фоне васильковой кофточки, оттенявшей приятный, бархатный цвет молодой кожи. И ещё неизвестно было кто кого больше украшал: сверкающий синий кулон Анну, или она — ставшая для него дорогой оправой.

Анна не отходила от своего ненаглядного, слишком вальяжно ведущего себя мужа и всякий раз краснела как девочка, случайно коснувшись его рукой. А Борис с нескрываемым интересом зыркал на её кулон и вызывал в Александре нескрываемое раздражение. Его нетрезвые глаза метали страшные молнии в сторону непутёвого зятя и Наталья очень вовремя отправила мужа укладывать маленькую внучку спать, где они с дедом вскоре дружно засопели, видя каждый свои, такие разные сны.

Первым утром наступившего года, когда половина взрослого населения страны и Натальиной семьи в частности выпала в осадок. А Борис быстренько собрался и уехал, не обмолвившись словом ни с кем кроме расстроившейся Анны, у которой он втихаря от всех занял двадцать рублей до получки.

И ушел, протаптывая переметенную за ночь снегом тропинку. А вездесущая поземка быстро скрыла его следы, словно невидимый художник заштриховал лишний здесь фрагмент.

Нюрка общипывала кур, а, раскрасневшаяся от жары, Наталья целый день топталась у печи: варила холодец, солянку. А, пришедший со смены, Александр пробовал только что выгнанный самогон. И, подойдя к этому делу творчески, захрапел, едва доползя до дивана.

А надо было у скотины убрать, воды натаскать. Завтра будет некогда!

На завтра, назначили свадьбу старшего сына Григория.

Вроде бы только вчера он воровал яблоки в чужих садах, чем перессорил Наталью почти со всеми соседями, которые и так свысока поглядывали на их семью, потому как работали машинистами и жили зажиточно. К тому же, их заносчивым женам смазливая Нюрка была словно кость в горле.

А когда Гриша пришел из армии и основательно запил, чем сильно обеспокоил родителей, они решили быстренько его женить. Невесту ему сосватали из той слободки, в которой жила тётка Груня и на которую Григорий как — то очень быстро повёлся. Может она правда пришлась ему по сердцу, или ему было без разницы?

Мария, крепкая и ладная девушка, на фоне смуглой и темноволосой Натальиной семьи казалась несколько белесой.

— Словно моль в шкафу, — за глаза кратко охарактеризовал будущую сноху Александр, не смотря на то, что родители Марии приняли его неплохо и напоили основательно.

Но всё же её слишком светлые брови и серые глаза сглаживали полные, по — народному поверию — к доброте, аппетитные губки бантиком и игривые ямочки на щеках. При том Мария, зная этот свой козырь, часто улыбалась.

Несмотря на это Наталья сразу же почувствовала в невесте упёртость характера и даже некоторую жестокость. Или хитрость?

— Ну и пусть, — решила она. — Ведь кто другой, как не она мог основательно взять Григория в руки.

Всё казалось бы складывалось к лучшему, но уж больно дорого и хлопотно. Одни кольца сумасшедших денег стоили. Да ещё и костюм и модные остроносые ботинки, за которыми в Москве пришлось отстоять страшные очереди. Потому, что даже в «Салоне для новобрачных» Маше ничего не приглянулось.

К вечеру Наталья уже с ног валилась, готовя угощения к свадебному столу. Бледный цвет лица матери и её глубоко запавшие глаза заметила и Нюрка и по такому случаю даже согласилась подоить коров. Так она не была любительницей этого дела.

Пеструха была корова смирная и, подставленное к ней, ведёрко быстро наполнялось парным молоком, текущим тугими струями. А вредная Красавка, хоть и собрала своими, похожими на губку, губами хлеб с Нюркиной ладони, но так и норовила лягнуть ведро или огреть Нюрку хвостом по лицу, отчаянно отгоняя приставучих оводов.

Вдохновлённый примером сестры, Сережа с друзьями тоже помог матери: покормил скотину, натаскал воды и наполнил её две фляги. Помогли они основательно, натоптали вот только сильно.

Далеко за полночь Наталья принялась мыть в доме пол.

— Мам, может завтра помоем? — робко предложила, уставшая за день Нюрка. — На ночь полы не моют!

— Не привыкла я, дочка, в грязи спать ложиться, — не смогла перебороть себя Наталья, растирая ноющую от усталости спину.

Нюрка тоже взяла половую тряпку, помогая матери. Они так наломались за день, что уснули потом, будто куда — то провалились.

И никто из них не слышал, как под утро на дворе на полную луну завыла собака.

Чтобы рассадить всех гостей за столы, перегородку между залом и кухней пришлось снять. Но всё равно было тесновато. Пусть своей родни у Истоминых осталось немного, зато её хватало со стороны невесты. Пришли и ближайшие соседи и Гришины друзья кто со своими женами, а кто ещё с девушками. В общем, компания собралась довольно разношерстная и далеко не робкая.

Настроение у всех было прекрасное. Изрядно подвыпившие гости, улыбаясь, шумно и весело галдели, не слыша друг друга, и порядком надоели шестилетней Рите. Её к столу не допустили, накормив заранее. И она, привыкшая к всеобщему вниманию, а теперь незаслуженно всеми забытая, развлекала себя тем, что со стороны наблюдала за всем происходящим, а особенно за невестой Марией, которая действительно была украшением стола.

Её необыкновенно красивое, белое платье и особенно фата, схваченная букетиком белых, атласных цветов, свисавших маленькими кисточками и дрожавших при каждом Машином движении, завораживали маленькую Риту. Такой красоты она еще не видела! И уже тогда она решила, что на её свадьбе у неё самой фата будет такая же!

Слишком часто звучавшие тосты «горько!» уже никого не занимали, а были лишь поводом наполнить вновь опустевший стакан.

Опять заиграла гармонь. Гости уже с трудом вылезали из — за стола и, сильно мешая друг другу, пытались плясать.

— Танцоры, идите во двор. Погода хорошая, луна полная, светло как днём. Да и мы пока столы обновим, — выпроводили гостей из дома, помогавшие Наталье, бойкие сестры Маши.

На дворе уже сгустились сумерки. В середине осени вечер наступает рано. Но, временами выходящая из — за туч, луна действительно была полной и светлой.