Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

— Двадцать пять, — так же тихо ответила женщина.

Рита знала, что это была двойная цена, хотя в свободной продаже она такое качество никогда не видела. Но Рите так понравился мохер. Возможно, он напомнил ей какого — то пушистого, зверька. И она осторожно вытащила двадцати пятирублёвую купюру и протянула её женщине.

Та взяла деньги, быстро достала пакет, сунула его в Ритину сумку и тут же растворилась в толпе. Рита знала, что спекуляция запрещена законом и она понимала, почему женщина так заторопилась.

Настроение у Риты заметно улучшилось и она поспешила в метро, а затем на свою электричку.

Сидя в электричке, Рита не удержалась и достала из сумки заветный пакет. Ей стало плохо. В пакете лежал моток чуть распушённой шерсти, совсем не тот, который ей показывала женщина и стоивший в магазине всего рублей шесть.

Слёзы обиды закапали на злосчастный пакет.

— Сволочь! — заочно поблагодарила она женщину, всучившую ей этот подлог.

Рита приходила в себя медленно, но потом вдруг подумала, что возможно ей воздалось за то, что она взяла дорогие серьги у, едва знакомого мужчины, который должен был подарить их своей жене, или дочери.

— Так тебе и надо! — со злостью подумала Рита о себе.

С этой мыслью она вышвырнула пакет с мотком шерсти в урну, стоявшую на платформе и решила никому не рассказывать, как её развела эта гадина. Денег ей, конечно, было жалко.

— В другой раз умнее буду! — решила Рита.

Но это ей не грозило.

А с Альбертом они встретились лишь через неделю и, то случайно.

Альберт и сам не очень обольщался тем, что эта провинциально воспитанная девочка сможет стать для него чем — то значимым. Да и накопившиеся дела быстро вытеснили её образ из его мыслей. Но, увидев её вновь, он поймал себя на мысли, что ему приятна эта встреча.

Рите на миг показалось, что Альберт от их случайной встречи даже несколько разволновался. Или ей это только показалось?

Вечер был холодный и вьюжный. У давно блуждавшей по зимней Москве Риты зуб на зуб не попадал. А Альберт неожиданно пригласил Риту погреться в кафе «Метелица». Она поначалу не поняла юмора, а потом очень стеснялась модных посетителей этого, далеко не детского кафе. Зато Альберт чувствовал там себя словно рыба в воде. Глядя на него, Рита успокоилась и её настроение подскочило соответственно разницы температуры между улицей и кафе.

Когда этот занимательный вечер остался позади, и Рита снова оказалась в общежитии, она сильно заскучала. Она поняла, что по уши влюбилась в этого мужчину и ради встреч с ним она согласна на всё.

Всё закрутилось с ненужной скоростью и уже через месяц она переехала жить к Альберту на квартиру. И он, получив в лице Риты, благодаря её юному возрасту, два в одном, немного компенсировал потерю жены и дочери.

Каждый раз, приезжая домой в выходной день, Рита старательно врала матери про свои успехи в учёбе, про своих подруг. Конечно, мать догадывалась, что сильно приподнятое настроение дочери — продукт каких — то перемен, но она предпочитала о плохом не думать, списывая всё на издержки её возраста.

*Было, есть и будет (лат.)

Рита не заметила, как привыкла к этому взрослому мужчине, идеальный образ которого она сама себе нарисовала и раскрасила. Может потому, что Альберт с лёгкостью решал все проблемы и никогда не читал ей нравоучений. Рите льстило и то, что у него всё было схвачено и всё проплачено, и никогда не возникало заморочек по поводу: за чей счёт весь этот банкет?

Хотя их отношения нельзя было назвать безоблачными. Часто доходило и до взаимных оскорблений.

По утрам Альберт обычно спал или читал книги — толстые, в дорогих переплётах и очень старые. А потом уходил на работу, захватив с собой кожаный портфель, в который Рите было строго настрого приказано не совать свой нос. Она и не совала.

По вечерам они выходили на спектакли в театр, или на концерты. Даже на единственный концерт, данный группой Бони М в Москве Альберт сумел достать билеты.

Рита была в восторге! Их ритмичная музыка и живые голоса сильно отличалась от советской попсы и держались они непринуждённо. Темнокожая солистка в блестящем платье ходила с микрофоном по залу, стараясь расшевелить зрителей.

И Рите усидеть на одном месте было сложно. Чего нельзя было сказать о других зрителях в основном предпенсионного возраста.

— Почему среди зрителей так мало молодёжи? — поинтересовалась она у Альберта.

— Потому, что здесь в основном работники аппарата, различных комитетов и те, кто их обслуживает: торгаши, зубные техники, элитные парикмахеры и ювелиры и те, кто смог купить билеты по большому блату, — Альберт сделал акцент на последних словах. — Так, что твои подруги могут тебе только завидовать!

Но чаще всего Альберт с Ритой посещали рестораны или кафе, а там Рите не нравилось. Развязанные кожаные мальчики и джинсовые, наштукатуренные девочки постоянно подходили к Альберту поздороваться и поцеловаться. Они о чём — то мяукали с ним на непонятном Рите жаргоне, косясь в её сторону.

— Что она сказала? — переспрашивала Рита Альберта. — Я не ничего поняла!

— Это как раз нормально, — успокаивал её Альберт и иногда исчезал вместе с ними «на минуточку».

А Рите всякий раз было неприятно оставаться за столиком одной.

Не ходила Рита с Альбертом лишь в «Сандуновские» бани. Он туда её с собой не брал.

— А Альберта к телефону сейчас никак нельзя. Оне нонче в «Сандунах» свое косточки парют, — раздражённо отвечала Рита бесчисленным знакомым Альберта, звонившим ему в эти дни.

Она никак не могла понять такое его пристрастие к столь частым помывкам в общественных местах.

Сама она предпочитала нежиться в ванне у Альберта. Баня до чёрта надоела ей ещё в детстве, куда в любую погоду её водила мать.

После шумного абсурдного общежития и частых выходов «в люди», квартира Альберта казалась Рите тихим раем. Но со временем иногда проводимые там тусовки, когда собирались разодетые по фирме лысеющие мальчики — приятели Альберта и их количество росло в геометрической прогрессии, стали выносить у Риты мозг.

— Они у тебя почкованием размножаются? — злилась Рита, не успевая запоминать их имена.

— Меня не интересует процесс их размножения, меня устраивает сам факт их существования, — добивал Риту Альберт.

И Риту это тревожило.

— «Весна» Боттичелли, — повторял Альберт, затягиваясь сигаретой, глядя на Риту зачарованными, но уже не трезвыми глазами. А одетая по настоятельной просьбе Альберта в платье пастельных тонов Рита среди экстравагантных гостей чувствовала себя «белой вороной».

Обычно гости напивались не фигово и в соседней комнате изменяли своим вульгарным девкам с точно такими же. Даже пара не шибко пьющих друзей Альберта были остальным плохим тормозом.