Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

Рита приглядывалась к Альберту и не могла понять, почему она его не узнаёт. Наверно с него стёк его обычный лоск, растопленный палящим узбекским солнцем.

Но вскоре Москва опять навела на него привычный глянец: он опять стал прежним — элегантным и интеллигентным и жизнь вновь покатилась по накатанной колее.

Как — то ранней осенью, к восторгу Риты, она с Альбертом и весёлой компанией выбралась из пыльной, отдающей выхлопными газами, Москвы на природу. Поехали в ближнее Подмосковье по грибы.

Ранняя воскресная электричка, везя немало грибников, долго шла мимо незнакомых станций, утопавших в осенней листве деревьев и слегка порыжевших кустарниках. Мимо полуоткрытых окон вагона проплывали убранные поля. Их сменяли позолоченные косы белоствольных берёз или красные ветки клёна.

Примерно через час, отдав недопитую бутылку «Мартини» мужику, сидевшему на соседней лавочке, вся компания шумно высыпала на железнодорожную платформу, ступеньки которой, плавно переходили в лесопосадку, а потом тропинка сворачивала в настоящий лес.

День был ясный и не по — осеннему тёплый. Синее прозрачное небо проглядывалось сквозь высокие кроны деревьев, а солнечные блики играли в листве. В чистом лесном воздухе пахло берёзами и грибами.

Поначалу все с энтузиазмом пытались что — либо разглядеть в густой траве, усыпанной сухими листьями. Но кроме фантиков и пустых, смятых пачек из — под сигарет и иного мусора, здесь по — видимому больше ничего не росло.

Потихоньку компания распалась на маленькие группки и парочки и рассеялась по лесу, иногда перекликаясь, чтобы не заблудиться.

Рита, прежде не раз ходившая по грибы с матерью и с подружками, без робости неспешно перешла небольшой овражек. Берёзы постепенно сменились хвойным лесом. Среди старых елей было заметно холоднее. Солнце почти не заглядывало в эту чащу. Землю покрывала прошлогодняя хвоя, да сухие, колючие ветки. Казалось, что кругом нет ни души, лишь где — то скрипели кузнечики.

Вдруг рядом что — то зашуршало в траве.

— Наверно это какой — то мелкий зверёк, — немного постояв, не дыша, решила Рита. — Нет, надо отсюда выбираться, а то кабы что?

Она быстро пошла назад и скоро оказалась среди берёз. Здесь Рите грибы попадались. Вскоре она нашла несколько крепеньких подберёзовиков и подосиновиков и с десяток, радующих душу, белых.

Потеряв из виду Альберта, Рита поставила корзинку на траву и, решив дожидаться остальных, прислонилась спиной к берёзе. От избытка давно уже забытого свежего воздуха и аромата осеннего леса пьяно кружилась голова. Отвыкшее от физических нагрузок тело наполнилось усталостью и лёгкой ленью.

Из — под опущенных пушистых ресниц, Рита любовалась солнечными лучами, запутавшимися в разноцветной листве.

— Я спросила у кукушки сколько лет я проживу?

Сосен дрогнули верхушки, жёлтый лист упал в траву.

Стихи Анны Ахматовой упорхнули, когда Рита увидела приближающегося Альберта в сопровождении вульгарной Ольги, одетой в, совсем не к месту короткую, юбку. За грибами, да и по сезону больше подошли бы джинсы, или брюки, а не эта оголённость.

Они шли неспешной походкой. В одной руке у Альберта болталась совсем пустая корзинка, а в другой он нёс несколько фиолетовых колокольчиков и нежно — розовых маргариток. Через несколько шагов Ольга остановилась и, игриво заглядывая Альберту в глаза, сняла с его лица прозрачную паутину. Проведя по его щеке рукой с ярко красными ногтями, она словно расцарапала до крови Ритину душу.

Явно флиртуя в ответ, Альберт чмокнул Ольгу в щёчку и преподнёс ей свой букет. А эта зараза не только взяла цветы, сунув на мгновение их к своему носу, но и в ответ страстно поцеловала Альберта.

Больше скрывать своего присутствия Рита не могла и, негодуя всем своим видом, пошла навстречу сладкой парочке. Но даже её гневный взгляд не смог отогнать нахалку Ольгу от Альберта. Так втроём, ещё немного прогулявшись по лесу, они вернулись на железнодорожную станцию, где все ждали только их.

Лишь только грибники перебрались на платформу, кроны росших вблизи дороги, деревьев взъерошил заблудившийся ветерок. На только, что безоблачное небо, как из неоткуда, наползла тёмно — синяя туча. Сразу неуютно потемнело и закапали крупные капли холодного дождя.

Спрятаться от него было негде. Единственное в округе строение — железнодорожная касса находилось как раз на противоположной платформе. А по расписанию электропоезд должен был подойти уже через три минуты. Но он словно нарочно опоздал на все пятнадцать, позволив, быстро перешедшему в ливень, дождю промочить насквозь всю отчаянно визжавшую компанию, начисто смыв все приятные дневные впечатления.

Когда их электричка подходила к платформе, Ольга потихоньку бросила надоевший ей букет. Поникшие, промокшие маргаритки беспомощно разлетелись по рельсам. Рите за них стало обидно до слёз.

— Похоже мир устроен не по законам физики, а по закону подлости, — пробурчал Альберт, пытаясь в вагоне отряхнуть с себя хоть сколько — нибудь сырости, чем вызвал громкое неудовольствие сидящих поблизости сухих пассажиров.

— Это вы о том, когда бутерброд с маслом падает маргарином вниз? — спросил мужик с бородой, скрывавшей половину его лица, неизвестно кем приглашённый с ними по — грибы.

Он нескромно подсел на лавочку к двум толстым тёткам, которые мгновенно от него отодвинулись и сразу оказались гораздо изящнее, чем на первый взгляд.

И в вагоне Ольга продолжала строить глазки Альберту.

Ужасно злившейся Рите так и хотелось запустить чем — нибудь в эту хабалку, или хотя бы ей нахамить. И, лишь потом, задремав на мокром плече Альберта, она немного успокоилась. Альберт сидел рядом и, как оказалось, был очень ей дорог.

Дома Рита занялась грибами и немного забылась.

— Надеюсь, не отравишь? — не очень весело пошутил Альберт, когда Рита подала ему запеканку с грибами и сметаной. Возможно, он всё же чувствовал за собой какую — то вину. — Если ты таким образом решила от меня избавиться, может мне сначала завещание написать?

— Боишься! Значит уважаешь! Или есть чего бояться? — завелась Рита, но не стала опускаться до мелких разборок.

Ей не хотелось ссориться с Альбертом. Она слишком привыкла видеть рядом с собой его приятное лицо и спортивную фигуру, ощущать, исходящее от него тепло, заботу и защиту. Альберт стал для неё красивым, прочным коконом. И теперь, не смотря на своё сильно задетое самолюбие, она боялась потерять его и свою безопасность!

На другой день Альберт, словно заглаживая свою вину, подарил Рите гарнитур, состоящий из серег с жемчугом и такого же кольца.

— Дорогой, ты, что мне теперь украшения на вырост покупаешь? — недоумевала Рита. — Ну, пусть полежат до моих годков пятидесяти.