Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

Но я стыдил себя тем, что мне плохо в пунктах обогрева, оставленных для нас — строителей, шедшими впереди солдатами — железнодорожниками, ночевавшими в палатках и для которых единственной дорогой вперёд были покрытые льдом реки.

И ещё мне было бы очень стыдно, если бы о моём бегстве узнала Маргаритка. Конечно, она максималистка, потому что совсем не знает жизни, но она девчонка и моя сестра.

Постепенно я втянулся в ритм своей новой жизни. А в сентябре мы уложили «Серебряное» звено линии Тында — Чара. Это была и моя первая настоящая победа. И мне не стыдно этим хвастаться.

И ещё я понял и хочу поделиться этим с Маргариткой, что главное слово в жизни человека, после слова «мама», это слово «настоящий».

Только, когда ты сам, пусть не блестящий, но настоящий и ты не пристроился на тёплое местечко работы, в которой ты ничего не смыслишь, а досконально изучил интересное тебе дело и стал в нём профессионалом, ты никогда не потеряешься в жизни.

Когда я в своем городке пошёл учиться на шофёра, то моей целью было заработать много денег и купить «Жигули» — красные и блестящие, проехать на них мимо Таниного дома и случайно не снести её забор.

И права была Маргаритка, что на БАМ я поехал не только за туманом.

Может потому, что я люблю технику и разбираюсь в ней, я теперь действительно водитель первого класса и у меня, как у передовика производства дизельный самосвал производства ФРГ.

Об этом не напишут в газетах, а ведь здесь были случаи, когда водители уходили под лёд вместе со своими тяжёлыми машинами. И гибли машинисты тепловозов. Но я везучий!

Если раньше для меня было подвигом: в пьяном угаре с пацанами совершить какую — нибудь дурь, то теперь я без пафоса могу сказать, что настоящий подвиг — это построить дом на вечной мерзлоте, в которую почти невозможно вбить сваи!

И ещё здесь я встретил настоящую девушку и настоящую любовь.

Её зовут Валентиной. Она на БАМе тоже почти год. Преодолела все трудности здешней жизни — выдержала и осталась. Теперь работает на почте, куда я в свободное время захожу повидаться с ней и погреться. Сейчас она очень занята — перед праздником много отправителей.

Поэтому я сижу за переполненным столом, жду пока она освободиться и у меня есть возможность написать вам такое длинное письмо.

Край здесь поистине дикий, суровый, казалось — бы должен и на людей такой же отпечаток накладывать. Но только не на Валечку. Вот уговорила очередь немного подождать, а сама пошла в телефонную кабинку слышимость проверить, а то мужик бедный, извёлся весь: никак домой своей «пиле» дозвониться не может. Толи лишку выпил и оглох, толи действительно связь плохая.

Недавно здесь — в Тынде заложили несколько девятиэтажных домов. Если Валечка согласится, то мы скоро распишемся и, возможно получим квартиру в одном из них. Я надеюсь.

Конечно, зимой здесь очень холодно, не выдерживает техника, да и лето не подарок. И труд такой тяжёлый, что иногда никак не вспомнишь: ел ты сегодня в столовой или во сне? Но комаров ты кормил точно! Но, если ты утром всё же проснулся, то значит — жизнь продолжается! И я верю, что наша адская работа была не напрасной и здесь будут жить и работать люди. Ведь тут под ногами в земле полезных ископаемых — почти вся таблица Менделеева.

И ещё здесь остаются жить настоящие люди, такие, как моя Валечка.

Спасибо вам, Анна Егоровна, за тёплый приём и за деньги, которые вы мне дали на дорогу. Они мне действительно пригодились. Сейчас у меня есть возможность выслать вам долг и немного денег на подарки для вас и Маргаритки.

P.S.Специально для Маргаритки.

Я так и не понял, учишься ты или работаешь? Ты ещё такая молоденькая и, если есть у тебя возможность, то учись, как следует. Пусть ты будешь поваром, но первоклассным или фельдшером, но знающим медицину и тогда ты сможешь приносить пользу, и люди будут тебе благодарны и станут тебя уважать. И ты будешь уважать себя тоже, и тогда тебя не сломят никакие жизненные трудности.

Ты видимо тоже росла без отца. Послушай меня, как старшего брата. Мне хочется не только оберечь тебя от жизненного зла, но и гордиться тобой так, как ты сейчас можешь гордиться мной.

Уважаемая Анна Егоровна и Маргаритка, спасибо вам с Ритой за то, что вы есть!

Анна с трудом дочитала письмо, растирая по щекам, вытекавшие из — под очков, слёзы.

— Я рада за тебя, Олег Милёхин, — сказала она письму. — Правда рада! Да хранит тебя господь! Побольше бы было таких, как ты. Их сейчас так не хватает. Возможно, все действительно настоящие люди — там, где трудно, где не выдерживают остальные.

Анна положила письмо на видное место для Риты. Но та, давно не гостила у матери. Немного подумав, Анна вложила в конверт с письмом, полученный ею денежный перевод от Олега. Все пятьсот рублей.

— Что я могу ей купить! У неё вон какие запросы, а у меня нет никакого блата. Всю свою жизнь я почти последний человек из длинной очереди. Наверно судьба такая. А жаль! Ведь один раз живём.

В субботу Рита накрывала на стол в квартире Альберта. Но мысли её текли как бы параллельно делам. Она честно, но напрасно пыталась прогнать из своего больного сознания навязчивый образ незнакомца, так вероломно вторгнувшегося в её жизнь. Но у неё на это не хватило сил.

— Хочется к груди твоей прижаться, Хочется тебя поцеловать, Хочется навек с тобой остаться, Хочется совсем твоею стать, — шептала она в сладком бреду.

Странно, ведь этот парень, имени которого она не знала, умудрился поставить её налаженную, такую уютную жизнь с ног на голову, а она, похоже, была этому только рада.

Машинально протирая уже давно блестевшие рюмки, она поглядывала в тёмное окно в ожидании Альберта, уехавшего на своей белой «Волге» за горячими блюдами, которые он всё же осмотрительно заказал в ресторане.

— У тебя, Ритуль, пока лучше всего получается чай и покупные консервы, — подшутил он, а у Риты, щёки сразу сделались пунцовыми, потому, что то, что говорил Альберт, было чистой правдой.

Стемнело. В стекло, бил косой, занудный дождь. Дома, лавочки под окном промокли и сжались под порывами холодного ветра, сбивавшего с голых веток тёмных деревьев водяные брызги.

Альберт и гости задерживались. И настроение у Риты становилось всё плаксивее, как и погода на, раскисшей под дождём, улице.

Внезапно включённые во дворе фонари встряхнули и Ритино сознание. Очнувшись, в сильном чувственном порыве она решилась позвонить Стасику, в надежде узнать номер телефона незнакомого парня в белом джемпере, словно это было панацеей от её сейчасочной душевной растрёпанности.

В телефонной трубке целую вечность шли нудные, длинные гудки. После долгого ожидания Стасик ответил сонным голосом. По счастью он был дома, но он не сразу сообразил о ком идёт речь.