Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

Не ожидавший такого поворота событий лейтенант Мухин немного растерялся. Он не понял поведения Валентина — наверно подвела пресловутая заданность восприятия. Мухин решил, что Валентин, распознав за собой слежку, попробует сбежать через окно.

Мухин хотел только задержать его за проникновение в чужой дом. А потом уже на допросе расколоть его и попытаться выяснить цель его визита в дом Милёхиных.

Валентин перестал хрипеть.

Мухин перевернул его на спину.

Валентин не дышал. Он лежал неподвижно, лишь его рука конвульсивно сжалась в последний раз.

В свой последний приезд в посёлок полковник Чистяков, уже вышедший на заслуженный отдых, посвятил молодого лейтенанта в общие факты по исчезновению ценного железнодорожного вагона. Он сразу распознал в лейтенанте Мухине смекалку и природное честолюбие, и желание сделать головокружительную карьеру любой ценой. Такой сотрудник КГБ был очень подходящим преемником для раскрытия таинственного, пусть и частного дела.

Ведь у генерала, наверняка, остались дети, которые несомненно занимали высокие посты. И они бы не отказались принять запоздалую папину материальную заботу, естественно отблагодарив Чистякова.

Присвоить такой куш самому, Чистякову даже не приходило в голову. Он повидал многих небожителей и знал не понаслышке о карах для тех, кто по дурости осмеливался встать у них на пути.

К тому же Чистяков уже знал, что вагон этот не утерянный, а похищенный. И не известно, сколько претендентов надеются присвоить то, что, несомненно, ценного в нём перевозилось.

Поэтому при большой удаче Мухин должен был просто найти вагон хотя бы с частью, оставшихся в нём ценностей. Для этого Чистяков поручил лейтенанту неофициальную слежку за Валентином, если тот вдруг решит приехать в посёлок к Милёхиной Анне, с которой он не был знаком, но очень ей интересовался. И появился у него этот интерес в колонии, где он сидел с неслучайным убийцей майора Фильчикова, считавшегося причастным к исчезновению чужого вагона.

И Мухин вёл Валентина до самого дома Анны. А теперь не знал, что ему делать дальше. Валентин был мёртв. На его щеке от виска застыла тонкая струйка крови.

С улицы послышались голоса. Это, вернувшаяся домой, Анна Егоровна, стоя у калитки, о чём — то разговаривала со своей пожилой соседкой.

Мухин помнил про подпол под домом, о котором ему рассказал Чистяков. Он быстро открыл крышку подпола, спихнул туда неподвижное тело Валентина и прикрыл половиком охотно захлопнувшуюся крышку, а сам одним прыжком оказался во дворе за домом.

Лейтенант видел, как Анна зашла в дом. Судя по всему, она ничего не заметила и занялась своими домашними делами. А Мухин крадучись выбрался на улицу со стороны нежилой половины дома.

Но через некоторое время Анне ни с того, ни с сего вдруг стало плохо. Она почувствовала, что ей нечем дышать и у неё останавливается сердце. Навалившийся на грудь дикий ужас обещал вырубить сознание. В таком состоянии Анну застала Рита. Она вызвала матери «скорую». После сильнодействующего сердечного укола, Анна уснула, а страх овладел Ритой, которая просидела на диване с поджатыми ногами до самого прихода сына.

Они улеглись спать поздно, даже не поужинав.

Ночью через окно Машиной половины Мухин проник в дом, а затем и в подпол, преодолел известный ему лаз и ощупал тело Валентина. Оно было холодным и уже закаленело. Перетащить его через лаз на другую половину было уже довольно затруднительно, но выполнимо. На следующую ночь Мухин перевёз, спрятанный им в палисаднике соседского дома с заколоченными окнами, труп Валентина в ближайшую лесопосадку и закопал там его уже тронутое разложением тело.

Нету тела, нету дела — оказалось как раз тем самым случаем.

Но лейтенант Мухин предпочёл не сообщать Чистякову ничего о своей неудаче. Он знал, что его за это не похвалят.

Лёха по — привычке полез в карман за деньгами. Его, вечно занятая с младшими детьми, мать посылала сына в магазин почти каждый день и частенько забывала спросить у него сдачу с покупок, которой Лёха пользовался беззастенчиво. Но сегодня друзей угощал Димон.

Накануне его отец протянул и сыну трёшку: — На, сынок, не голодуй!

На что Димка буркнул скромное «спасибо», подумав, что подаяние могло быть и щедрее.

Благодаря послеобеденной жаре покупателей в магазине не было. Продавщица тётя Нина распаковывала коробки и выставляла товар на, поредевшие за полдня, магазинные полки.

— Девушка, обслужите нас, пожалуйста, — начал хохмить Михалыч.

— Чего тебе, — недовольно обернулась к ребятам тётя Нина, понимая, что выручки они ей много не прибавят, а только мешаются.

— Три пива, три пачки картошки и сигареты. Сдачи не надо, — невозмутимо попросил Димон, положив на прилавок трёшку, зная, что на сдачу ему остаётся только десять копеек, а такой мелочью продавцы обычно не заморачиваются.

Нина поставила на прилавок всё, что просили ребята, взяла трёшку и бросила десюнчик сдачи, смерив Михалыча презрительным взглядом.

— А дайте чек, пожалуйста, а то мне дома не доверяют, — не унимался наглый подросток.

Покрывшись багровым румянцем, продавщица швырнула на прилавок нервно смятый её чек.

— Как неровно оторвала — то, — покрутил Димон чеком.

Лёха предусмотрительно шмыгнул на улицу. Закипающая тётя Нина тупо пыталась выдать в ответ что — нибудь обидное, но Михалыч её упредил: — Ну ладно, пойдёт, сумму вроде видать.

И чинно удалился, забрав покупки. Это был не самый его коронный номер, но тоже неплохо получилось. Обычно ниже мелкого садизма Димка не опускался.

Посмеявшись, ребята рассовали по карманам пиво и картошку. Сигареты забрал Михалыч. Кроме него в компании никто не курил.

— Это отец не знает, что он курит, — сразу зашипели, сидевшие на перевёрнутых ящиках возле магазина соседские бабки и живо обсуждавшие все последние новости местного и вселенского масштаба.

— Зрасте, — повернулся к ним Михалыч. — Сегодня весь серпентарий на выползке!

— Кто? — не врубился Лёха.

— Да гадюки окрестные на солнышке греются, — ничуть не смущаясь, громко пояснил недогадливому другу Михалыч, демонстративно закуривая сигарету.

— Ах, ты негодник, вот я отцу твоему всё расскажу! — пригрозила обиженная до глубины души бабка Мотя, соседка Михалыча, постоянно державшая его родителей в курсе всех проказ Димона. За это Димон прозвал её Нюхой, на что та страшно обижалась.

Раз, услышав это оскорбление в свой адрес, от закипевшей в ней злости, бабка Мотя оказалась ловчее Михалыча. Она захватила его голову себе под мышку и пошла на удушающий. Михалыч предсмертно захрипел. И не известно, какой бы всё это закончилось трагедией, если бы Зямка очень оперативно не бросил окурок в Матрёнин курятник. Учуяв характерный запах дыма, бабка, не соображая, что ей прежде надо сделать: придушить гадёныша Димку, или тушить пожар, на мгновение ослабила свои объятья.