Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

Через мгновение Михалыч был далеко и крутил у виска пальцем.

— А нет, тут не все гадюки, одна гюрза, — повернулся к ней Михалыч и бросил горящую сигарету под ноги в, конец разозлившимся, бабкам.

Те подняли шумный хай: — Да этого паразита легче прибить, чем перевоспитать!

Один разломанный ящик полетел вдогонку за Михалычем. Но тому эта затянувшаяся дискуссия, видимо, уже изрядно надоела и он в ответ опять лишь покрутил пальцем у виска.

Бабки ещё немного пошипели и, найдя себе новое развлечение, поспешили в магазин за беременной, Ленкой, которая опять накрякала две сумки и расплатилась двадцати пяти рублёвой купюрой.

— Хорошо кушаешь, Алён! Никак твой благоверный на работу устроился? — как — бы невзначай полюбопытствовала бабка Мотя.

— А что ты мои деньги считаешь? — нагрубила ей Ленка.

— Да, коли б они твои были? А то вдруг твой Николка подворовывает? Страшно, чай рядом живём! — доставала вредная бабка Мотя разозлившуюся Ленку.

— Страшно, как тебе любопытно! Декретные я получила! — Ногой открыла магазинную дверь Ленка. Руки ей оттягивал тяжёлые сумки.

— Это какую ж зарплату санитарки получают, если им такие декретные плотют? — недоумевали бабки. — Нин, а чего она у тебя набирает? Витамины какие? — переключились бабки на продавщицу.

— Одна сумка точно с витаминами: две водки и шесть бутылок пива, — «подлила масла в огонь» продавщица Нина.

— Что она там, алкоголика выращивает? — продолжили обсуждение беспокойные бабки. — Видит бог — воруют! Вот повезло с соседями — то!

Последний рабочий день дался Рите нелегко. Перенесённый на ногах грипп оставил о себе незабываемую память — осложнение на ухо.

Рита и так с трудом дождалась конца смены, а теперь ещё электричка, как нарочно задерживалась. А до дома ещё минут сорок.

— Следак спрашивает у мужика: — От чего твоя тёща померла?

— Да, грибков поела.

— А почему же она вся в синяках?

— Да есть не хотела.

Рита услышала за спиной неприятно знакомый мужской голос, рассказывавший затасканный анекдот и последовавший за ним истерический хохот женщины, каким обычно смеются проститутки.

Оглянувшись, она увидела, глядящие на неё в упор, злые глаза Толяна. Рядом с ним заливалась гомерическим хохотом опухшая тётка.

От страха у Риты пересохло в горле. И электричка как нарочно опаздывает! Нервничая, Рита снова непроизвольно взглянула на свои наручные часы. В это время подошедший электропоезд уже замедлил у платформы ход и пассажиры столпились возле открывшихся дверей.

Рита постаралась по — быстрее попасть в вагон. Но не тут — то было.

— Позвольте вашу ручку, мадам, — Толян схватил её за руку своей противно белой с синей татуировкой клешнёй.

Испытывая омерзительное чувство от прикосновения к ней этого одноклеточного, Рита с силой выдернула свою руку.

— Брезговать изволишь, сука, — глаза Толяна презрительно сузились.

Рита стрелой влетела в вагон. Плюхнувшись с краешку на вагонную лавку, она брезгливо тряхнула рукой, словно пытаясь сбросить с неё нечто очень гадкое. Но что — то было не так. Точно, часов у неё на руке не было! У Риты от обиды навернулись слёзы.

— Вот сволочь! Как знал, что они золотые, — переживала Рита, трясясь в прокуренном вагоне пригородной электрички.

И в двойне обидно, что их ей совсем недавно подарили на работе на её день рождения. Рита ещё и налюбоваться ими не успела.

— Вот тебе и токарь. Ворюга проклятая! — никак не могла прийти в себя Рита.

Но злость и обиду пересиливал страх. Вряд ли Толян схватил её за руку случайно. И вряд ли он скоро от неё отвяжется.

— Может в милицию заявить? — нервничала Рита. — Но у неё нет свидетелей. В вагон она зашла последней. Да от часов он избавится как можно скорее. И обязательно отомстит Рите, если она на него заявит! Несомненно! И анекдот был явно со смыслом и рассказан именно для неё. Не такой уж он простачок!

Ещё неделю Рита старалась подходить на платформу к самому приходу электрички. Сильный страх, постоянно преследовавший её, заставлял затравленно озираться по сторонам. Рита боялась, как бы окружающие не подумали, что ей сильно похужело с головой, но перебороть свои страхи не могла. А в день зарплаты и вовсе напросилась идти домой с дядей Володей, солидным мужиком, которому сказала, что ей кажется, будто её кто — то преследует.

— Мужика тебе надо хорошего, девонька, — настоятельно посоветовал ей дядя Володя. — Это гормоны тебя преследуют!

Но проводил Риту до самого дома.

— Эх, жаль моя бабка не видит какую деваху я провожаю! Вот позлилась бы! — в шутку посетовал он. — А то она меня уже совсем от мебели не отличает.

— Ты что, сучка, любовника себе завела? — Николай в ярости схватил Ленку за горло.

— С чего ты взял? — испуганно поперхнулась Ленка.

Маленький Славик, почувствовав очередной скандал, испуганно заплакал. Это ещё больше разозлило Николая. Он схватил со стола, подвернувшийся ему под руку кусок «Докторской» колбасы и швырнул им в малыша. — Заткнись, сучёнок!

— Коль, ты что хулиганишь? — Ленка быстро подхватила на руки трясущегося сына.

— Где деньги на колбасу берёшь? — Николай угрожающе приблизился к жене.

Боясь получить удар по лицу, Ленка инстинктивно прикрылась плачущим Славиком. Рука у Николая была тяжёлая и последний фингал она носила почти месяц.

— А я думала, что это ты мне их подбрасываешь? — опешила Ленка, поняв, наконец, причину гнева мужа.

— Ты что меня за дурака держишь? — вскипел Николай.

— Ну как же? Я уже раза четыре двадцати пятирублёвки на кухне на полу находила, — теперь уже тормозила Ленка. — Думала, что это твои!

— Ты что больная? Или зубы мне заговариваешь? — кричал на жену Николай. — Откуда же у меня деньги, я уже два месяца, как уволенный! Или ты занимаешь у кого? А отдавать чем будешь? Натурой?

— Коль, да ты что говоришь? Если твоя первая гулящая была, думаешь и все такие? — заплакала Ленка, уткнувшись в маленькое тельце сына, обхватившего её за шею.

Николай в ярости покрутился по кухне, нашёл сигареты и закурил. Его нисколько не смущало присутствие в комнате маленького сына и беременной жены.

— Лучше правду скажи, сам узнаю — прибью! — пригрозил он, выплюнув с досады папиросу. Руки у него тряслись от злости.

— Да не кричи ты! Ребёнка пугаешь! Хочешь, чтобы он идиотом вырос? Вот завтра встань утром пораньше меня и посмотри на кухне, — всхлипывала Ленка. — Мне теперь и самой страшно и ничего не понятно.

Выпив бутылку водки, Николай за ужином свирепо косился на жену. Потом выпроводил Ленку с сыном на ночлег к её сестре, что бы она ночью ничего не могла подбросить, закрылся на засов и захрапел. А утром на кухне обнаружил двадцати пяти рублёвую купюру. Он долго вертел её в руках, тупо рассуждая, что это настоящая купюра, которую он может потратить или «белочка», которая скоро испарится?