Вадим Волобуев - Благую весть принёс я вам

Тот вытер снегом окровавленный нож, сунул его в чехол. Стоявший рядом Сполох неотрывно смотрел на распростёртые у его ног тела. Вид у Сполоха был жуткий: лицо искажено, выпяченная нижняя губа дрожала, ввалившиеся глаза смотрели затравленно и дико. Головня будто не замечал его состояния: сидел себе на шкуре и непроницаемо глядел вперед. Проклятие смерти витало над ним - проклятие того, кто борется со злом. Вновь и вновь всплывало в памяти перекошенное лицо Отца Огневика, и слышался рык Светозара: "Смрт йртк". Смерть еретикам, смерть отступникам. Теперь-то он сам готов был подхватить этот клич. Перед ним лежало три тела, а он уже думал о новых смертях, неизбежных и необходимых. И община, окаменев, взирала на него, предчувствуя собственную участь, и каждый примерял на себя личину покойника и трепетал, сжимаясь от страха. "Так им и надо, - думал Головня. - Так и должно быть. Если не вера, то страх приведёт их к истине".

Вскоре явились Рычаговы. Нестройной толпой они приблизились к месту собрания и остановились за спинами Артамоновых, не смея протиснуться вперёд. Артамоновы недоумённо оглядывались на них, шушукались, задетые тем, что вождь призвал на собрание чужаков.

- А ну расступись, братцы, - велел родичам Головня. - Пусть люди пройдут.

Родичи послушно расступились. Рычаговы потекли меж ними как река меж утёсов. Увидев тела казнённых, остановились, подались назад. Кто-то изумлённо вскрикнул, другие горестно завопили. Несколько человек упало на колени, сотрясаясь в рыданиях. Какие-то бабы поползли вперёд, воя как полоумные. Заметив среди них Знойнику, Сполох сорвался с места, подбежал к ней, схватил подмышки, потащил упирающуюся прочь, что-то нашёптывая на ухо. Та верещала, мотая головой, рвалась из железных объятий охотника, лупила его пятками по голеням.

Головня молча наблюдал за ними, не дрогнув ни единым мускулом. Но в душе опять поднялось сомнение - правильно ли он действует? Не ошибается ли?

Волнение не утихало, и Головня рявкнул:

- Тихо!

Однако сейчас даже его окрика не хватило, чтобы навести порядок. Слишком большое горе охватило людей, чтобы они могли услышать голос вождя. Артамоновы - и те, казалось, прониклись сочувствием к рабам, загудели, негодующе поглядывая на Головню. А тот, устав ждать тишины, поднял над собой раскрытую ладонь и грянул, указав на трупы:

- Видите негодяев? Они мечтали избавиться от меня и были за это наказаны. Никто не смеет злоумышлять на избранника Науки! Никто и никогда. Слышите? Но богиня незлобива и отходчива. Она не хочет терзать вас до конца ваших дней, хотя вы, скоты, и заслужили это. Великая Наука по милости своей даёт вам возможность искупить свою вину. Вы, Рычаговы, долго ходили во грехе, но теперь пришло время искупления. В эту ночь богиня явилась ко мне и сказала: "Сын Костровика! Рычаговы достаточно претерпели за свою злобу и упрямство, пора проявить снисхождение. Пусть те, кто верно служит мне, будут освобождены из неволи по прибытии в мёртвое место. Передай им Моё слово: поклонившиеся Мне, великой Науке, встанут вровень с первыми избранниками, и никто не попрекнёт их прошлым". Так сказала Наука, и я, Головня, богоизбранный вождь этой общины, поклялся выполнять её волю.

Изумлённый гул прокатился по толпе. Головня окинул взором собравшихся и закончил:

- Радейте и пекитесь о Науке, и тогда Она порадеет и будет печься о вас.

- О великий вождь! - выкрикнула Заряника, служанка. - Скажи, что мы должны сделать ради свободы?

Вот это был уже толковый разговор. Головня посмотрел на девку, мысленно благодаря её: "Молодчина! Так держать!".

- Будьте преданы Науке и мне, исполнителю Её воли, - объявил он. - Так вы избавитесь от оков.

Все зашумели, взбудораженные, заспорили.

- Это что же? - выкрикнул лохматый Пылан. - Рычаговых вровень с нами поставить хочешь?

Головня сделал вид, что не услышал. Он ждал, что ответят невольники.

А Рычаговы пребывали в смятении. Шутка ли: им предлагалось принять веру того, кто перебил половину их родичей. Что за чудовищный поворот судьбы?

Наконец, не дожидаясь, пока все придут к общему мнению, Заряника воскликнула:

- Мы сделаем всё, что ты скажешь, великий вождь.

Головня кивнул. Теперь можно было перейти к делу.

- Я хочу, чтобы вы схватили моих родичей - Багряника, Теплыша и Стрелка. Я хочу видеть их здесь, перед собой, коленопреклонёнными.

Сворой собак рычаговские мужики бросились выполнять повеление. Расталкивая оцепеневших от ужаса Артамоновых, они выволокли трёх упиравшихся охотников из толпы и бросили их к ногам вождя. Несколько баб, стеная и вопя, кинулись к несчастным - их обхватили за пояса, втянули обратно. Никто не посмел вступиться за обречённых, все опускали головы и отводили глаза. Даже Рдяница молчала, хоть и пылала взором.

Зато Искра не выдержала. Полная ярости, она шагнула к мужу. Прошипела:

- Что ты хочешь сделать с ними?

Головня задрал нос, прищурился, промолвил с нажимом:

- Не влезай.

Но Искра не послушалась. Всплеснула руками.

- Совсем с ума сошёл? Трёх смертей тебе мало! Хочешь всех нас перебить? Ты обезумел, Головня.

Вождь не стал отвечать. Он повернулся к Лучине, кивнул на жену. Охотник сразу всё понял: подступил к Искре, протянул руки, чтобы увести её, но замялся, смущённый. Глаза женщины метали громы и молнии. Она покосилась на мужа, затем снова посмотрела на Лучину. Процедила:

- Только посмей, червь.

Повернувшись к вождю, она сказала:

- Запомни - если хоть волос упадёт с их голов... хоть один волос... ты мне больше не муж. Так и знай.

- Не ты венчала, не тебе и разводить, - буркнул тот.

- Я тебя предупредила.

Головню затопило бешенство.

- Что, хахаля своего спасти хочешь? Думала, не узнаю о ваших шашнях?

- Что? - у неё вытянулось лицо.

Головня вскочил со шкуры, подбежал к стоявшему на коленях Теплышу.

- Повтори то, что болтал невольникам, паскуда.

Теплыш разлепил дрожащие губы.

- Ч-что п-повторить, в-вождь?

- Запамятовал? Напомнить? Не ты ли, скотина, уверял, будто к жене моей вхож? Не ты ли, мерзавец, уверял, будто ведёшь с ней крамольные беседы? Вспомнил теперь, сукин сын?

Теплыш заморгал - часто-часто.

- Н-не было такого, вождь. Землёй и небом клянусь - не было.

- Ишь ты, хвост поджал, как припекло. Да поздно. Теперь твою участь Наука решит: взвесит все проступки твои и благодеяния, и определит, куда направить: к Огню или Льду.

Искра бросилась к ним, дрожа от гнева.

- Кто тебе это наплёл? Какая зараза постаралась?

У Головни дёрнулась щека.

- Уйди.

- А вот не уйду.

Головня опять глянул на своего помощника.

- Лучина!

Тот уже был тут как тут.

- Уведи её в жилище. Она не в себе.

Но охотник опять не отважился прикоснуться к жене повелителя. Вместо этого принялся её увещевать.