Кирилл Юрченко - Приходящие из Мора

Птицы, в ожесточении делившие падаль, не сразу заметили человека. Они еще какое-то время продолжали ссориться. Затем, увидев человека и перестав горланить, ринулись на ветви ближайших деревьев.

Лука издали заметил пятно впереди на измятой траве — черная туша с алыми пятнами.

Смутные киношные воспоминания запугивали чупакабрами, вампирами, оборотнями и всякой прочей нечистью. Лука подкрался ближе. Существо вне всяких сомнений было мертво.

Он заметил на теле множество рваных отметин, оставленных, по-видимому, воронами. Обклеванная ими голова существа превратилась в кровавое месиво, в котором разобрать можно было только челюсть (и то непонятно — верхнюю или нижнюю) с острыми клыками. Стрельников наклонился и вдруг заметил, что уродливая голова шевельнулась.

Он вздрогнул и отпрянул. Потеряв равновесие, упал, опрокинувшись на спину.

«Нет… нет!!!» — застрял крик в горле.

Голова существа дернулась, из-под нее показался сначала глаз, а затем… клюв крупного ворона.

Лука почувствовал как по его лбу, в один миг усыпавшемуся потом, потекли капли, обжигая глаза. Сквозь слезы он наблюдал за тем, как птица, слишком поглощенная заботой набить брюхо, чтобы обращать внимание на человека, пытается оторвать от растерзанной головы небольшой кусочек.

Лука махнул рукой. Ворон отскочил в сторону. Осуждающе гаркнул, посматривая то на человека, то на мелких сестер-ворон, облепивших деревья, то на такую лакомую и дармовую добычу.

— Иди отсюда, кыш! — Лука снова махнул рукой. Только тогда ворон решил отойти на безопасное расстояние.

Удостоверившись, что тварь и вправду мертва, Лука схватил ее за лапы и поволок в сторону деревни.

Но не его одного привлек вороний гвалт. Пожаловал еще один гость.

Стрельников увидел медведя. Видимо, косолапый тоже зашел в чащу с берега, но немного с другой стороны. Увидев человека, он замер, вытянув ноздри и с шумом втягивая воздух. Встретив человеческий взгляд, заволновался. Стал подгребать лапами галечник, раскачиваясь и раздраженно пыхтя.

Какой-то первобытный инстинкт заставил Луку ощериться. Пригнувшись, он взял в руку камень покрупнее, и швырнул в непрошеного гостя, нежданно угодив прямо в нос.

— Что ж ты, гад, раньше не поймал эту тварь? Сам едва не наложил в штаны, улепетывая от нее? — засмеялся Лука, не задумываясь о том, что это мог быть совсем другой медведь.

Он не допускал и мысли о том, что косолапый может кинуться. После того как булыжник прилетел тому в голову, не причинив, правда, особого вреда, медведь мотнул головой, проурчал что-то в ответ недовольное и, пройдя бочком, уплелся в чащу. Лука, уже не оглядываясь, вошел в реку, таща за собой то, что осталось от поверженного врага.

Он, наконец, дико устав, заволок существо на противоположный берег, и снова услышал за спиной чье-то дыхание. Смелость опять не подвела. Он снова схватился за камень.

Но это оказался Волк.

Стоя на пригорке, волкопес таращился на человека. На ошейнике болталась оборванная веревка.

— Что, приятель, тоже пришел посмотреть? А, Волк?

Зверь подернул хвостом, услышав свое имя. Утробно ворча, он спустился к Стрельникову. Тот несколько опешил, и только когда понял, что рык адресован не ему, успокоился. Волкопес подошел к дохлому существу, обнюхал. А затем вцепился зубами в шерсть и принялся терзать жертву, как будто давно ждал этого момента. Обмякшее мертвое тело он мотал из стороны в стороны. Мелькали лапы с длинными когтями. Добыча на глазах грозила превратиться в комок шерсти, крови и грязи.

Какой-то миг Лука раздумывал, а потом улучил момент и крепко схватил Волка за ошейник, держа крепко, опасаясь, что тот ненароком извернется и укусит. Но, к его удивлению, Волк не огрызнулся, а даже пригнулся в испуге. Заскулил и припал на задние лапы, нисколько не сопротивляясь человеку. Лука отпустил его. Зверь посмотрел на него своими кошмарными злыми глазами и неожиданно завыл.

— Фу, ты, брат, не пугай так!

Он осмотрел веревку, привязанную к ошейнику — она была перегрызена. Вероятно, что-то случилось. Еще не осознавая, что он собирается предпринять, Лука бросил труп существа на берегу, у забора подхватил припрятанную сумку и кинулся в деревню. Он спешил к дому Евгении Петровны. Когда забежал в отворенную калитку, то увидел, что дверь в избу распахнута настежь.

Лука забежал в прихожую, увидел следы разгрома. Хозяйки нигде не было. Он выскочил на улицу, снова столкнувшись с Волком, который по своей привитой дворовой натуре не решался пройти в избу.

— Волк, Евгения где? Где хозяйка?

Волкопес по щенячьи поскуливал. Не находя места, он забегал по двору, поджимая хвост и словно давая понять, что если человек желает что-либо отыскать, он ему не помощник. Лука раздраженно махнул рукой. Стараясь идти как можно быстрее, он отправился на другую сторону деревни.

Волк проводил человека взглядом, потом не выдержал и побежал за ним…

В доме Фаддея калитка оказалась заперта. Лука прильнул глазом к дыре в заборе и сразу увидел Марину.

Девушка стояла рядом с дедом и помогала ему придерживать какой-то ящик, пока тот колотил в него гвозди. Лука подтянулся и взобрался на забор. Обернувшись на шум, Марина в первый момент испуганно вскрикнула. Откуда-то у Фаддея в руках мгновенно появилась двустволка. Он ловко и быстро направил ее на Луку, готовый выстрелить тут же, не вглядываясь, но Марина обрадовано закричала:

— Это Лука!

Фаддей по-стариковски прищурился, опознал в пришельце собственного гостя и опустил ружье.

— Живой!

— А то, — ответил Лука. Он с трудом соображал и не мог понять, что могло заставить деда держать ружье наготове.

Грузно перевалившись через забор, он спустился на пыльный дощатый настил, так же непонимающе разглядывая алые пятна на ладонях и чувствуя накатывающую дурноту.

— Ты ранен?! — вскричала Марина. — Бабушка!

Из дома показалась бабка Дарья. Увидев раненого Луку, она велела Марине нести аптечку. Прежде чем его затащили в дом, Стрельников торопился рассказать Фаддею об убитом существе, тело которого оставил на берегу реки. Спешил доложить про то, что обнаружил в доме Евгении Петровны совершенный разгром. И рассердился, когда ему показалось, что старик его не слушает.

— Я же говорю — там тварь чудовищная!

Но никто не проявлял интереса к его словам.

Чувствовал себя Лука скверно: раны горели, а в голове била пульсирующая боль. Его занесли в дом и положили на кровать.

— Как бы заражения крови не было, — переживала бабка Дарья.

— Ничего, поможем. Сейчас народное средство забодяжим, — Фаддей хитро прищурился и полез в шкаф за самогоном. Плеснув в стакан еще какой-то настойки из темного пузырька, он велел глотать, не задерживая.