Инга Андрианова - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III

Давно Земля, со времени падения тунгусского метеорита, не испытывала на себе такой отталкивающей оглушительности. Как от крепенького термоядерного дуплета, вздрогнул притихший осиновый бор, сбросив с себя излишний лиственный балласт, и на семнадцать верст вокруг обладатели ног ощутили своими костями и подошвами легкую подземную взбучку.

— Елпушок! — опять, теперь уже не только с платонизмом, но и с тревожной вибрацией в бюсте, извлекла из гортани новое душевное прозвище лесничего принцесса, и ручкой так и потянулась к охотничьему эфесу. — Елпушо-ок!

Все враждующие стороны на поляне, конечно же, услыхали пороховой хлопок на соседней опушке и почуяли пятками непустячный тектонический трепет, но Чох с Ягиней, занятые важной себялюбивой деятельностью, не придали этому явлению перворазрядного значения, а Елпидифор, прикинув в мозгу срок снарядного подлета, решил раньше времени не беспокоить соперников попечением о внезапном спасении.

— Ваша неповторимость, дорогостоящая вы моя, — протянув навстречу расслабленной своей Архицелочке лесничью рабочую ладонь, пролепетал охотник, — не стучите фарфоровым подбородочком по керамическому нёбу, не бойтесь. Пока вы со мной, вас не должна колотить никакая щемящая озабоченность.

— Э, э, э! — заподозрив между смертными известное из физики обоюдное притяжение тел, оборвал их тактильный диалог Чох. — Ну-ка, прекратить там всякие амурные поползновения! Лесничий, твое свидание закончено. Кругом, и ать-два на кладбище!

Лесник нехотя исполнил поворот на месте, как и предложил Чох, но о том, чтобы совершить марш-бросок к погосту, даже и думать не стал. Вместо этого он только уперся кулаками в бока и высокомерно распределил вес тела на обе ноги.

— Свидание-то, может быть, и закончено, только скажите честно, уважаемый поглотитель человеческих жизней, не слышится ли вам в душистом осеннем воздухе никакое угрожающее посвистывание?

Чох напряг свое акустическое устройство, настроил его на предотвращающее восприятие, половил слева, справа звуковые сигналы, но так ничего опасного, кроме отдаленного сорочьего хрипа, и не расслышал.

— Да нет, вроде, какой еще посвист? Ты чего меня глухим лесным щебетом пугаешь, стрелковая шелупень? — рассердился бог.

— Щебетом, говорите? А если понастойчивей послушать? Или вообще немножко покрутить настройку и сменить радиоволну? — докопался до собеседника назойливый Елпидифор, упрямо стоя на своем.

Чох для начала открыл было рот, чтобы выпалить непокорному гражданину окончательный сквернословный ультиматум, но в этот момент он действительно распознал в знойной небесной тишине некий низкочастотный зуд и звон.

— Ой, постой, — поднял он вверх свою указательную конечность. — Ты прав, и впрямь какой-то дребезг доносится, как будто из соседней дубравы, турбулентно рассекая простор, мчится на нашу сторону целый рой нестерпимо допотопных пчелиных насекомых, каждое величиной с отбойный молоток.

— Вот то-то и оно, что турбулентно! — возгласил Елпидифор, хватая со стола развалившуюся на нем девчушку и ныряя вместе с ней под стол.

Экстрасенс Ягиня аж со стула шлепнулась в траву от этакого вспыльчивого поступка, разлив на себя оздоровительно-вонючее питье.

— Ай, физкультурный козлина, сдурел ты, что ли, совсем от неудержимой совокупительной страсти?!

— Стой, сволочина! Урою! — заорал на Елпидифора выведенный из себя последней его эскападой Чох. — Куда бабу поволок?

Экспансивно рванувшись с места, он чуть не юркнул вслед за лесничим под стол, но нарастающий гул свинцового пикирования пернатых боеголовок заставил его забыть о расправе. Задрав кверху свой разинутый рот, бог, а вместе с ним и ведьма, различили в вышине необычное среди ясного дня густое пасмурное затмение. На синем безоблачном фоне зенита образовался черный поблескивающий серебристыми крылышками реактивный рой, стремительно, с бешеным воем, приземляющийся на площадку к спорщикам.

— Мелево, ложись! — крикнул высунувшийся из-под скатерти лесничий, переживая за мечту своего напарника о бесконечном апокалиптическом долголетии, но рациональный людоед, минуту назад приведенный дружеским морганием командира в полную боевую готовность, вовсе не нуждался в его распорядительном комментарии, потому как давно уже уютно растянулся в прохладной канавке, сделав себе из обнаруженного поблизости рулона сетки-рабицы вентиляционное заграждение от бомб.

— Это и есть, по-твоему, пасечно-бурильная орда? — успела спросить ведьма у Чоха перед тем, как раздалось беспощадное громыхание всей таблицей Менделеева по некогда прекрасной опушке, и гигантские брызги ударных волн под аккомпанемент душераздирающих Архицелевских стонов и воплей за несколько секунд преобразовали акварельную левитановскую флору в навороченную лунную фантасмагорию. Ба бах! Ба бах! Ба-ба-ба-ба-ба-бах!

Да, ну и врезало тогда неотразимой бомбардировочной контузией по дремучим нервным системам обитателей соседних деревушек, честно вам скажу! Старожилы и не припомнят, когда последний раз от такого грохота подпрыгивали на полатях. А каким инфракрасным децибелом продуло извилины метеорологическим работникам, подслушивающим в восприимчивых наушниках неутешительные погодные прогнозы! У них аж приборы в кабинетах и кабинках газообразно закипели от зашкаливающей передозировки, не то что там мозги! Как в таком военно-испытательном шорохе выжили Елпидифор с Архицелью и Meлевом — научная загадка. Стол над женихом с невестой рассыпался на молекулы, сетка-рабица, намотанная вокруг людоеда, вся порвалась от изобилия застрявших в ней гранатных осколков, а теплокровные экспериментальные подопытные полежали себе чуть-чуть на притихшем космическом полигоне, подумали, на каком они свете, и, бережно пойдя доказательством от противного, вскоре добрались до вывода, что на этом.

Первым счастливого заключения об окружающем состоянии бытия достиг неувядающий наш меланхолический циник Мелево. «Если у меня болит зад, потому что в нем застряла минная заноза, — рассуждал он методом логического вымысла, — то, следовательно, я не есть труп, ибо разве могут рогатые разгильдяи в аду, специализирующиеся на тонких психологических терзаниях, додуматься до того, чтобы запихать в геморроидально-астральную плоть, в самую ее беззащитную мякоть, да еще на такую чувствительную глубину, здоровенную чужеродную деталь реактивного фугаса? Естественно, не могут. Значит, я, черт бы меня подрал со всей моей болезненной анальной философией, жив».

Вторым сориентировался во времени и пространстве неуязвимый наш фаворит судьбы, храбрый и непобедимый лесничий. Скатившись с сокровища канцелярской империи, на котором он контактно разлегся нескромным броненосным покрытием, Елпидифор испустил на своем посеревшем лице удовлетворенное приветливое излучение, как будто, можно было подумать, вытворил он с девицей то, о чем и подумать было нельзя.