Андрей Кокоулин - В эфирной полумгле

— Тогда вам следует обратиться в полицию, господин Коулмен.

— Здесь есть два момента, почему я не буду этого делать. Первый — моя репутация. Видите ли, этот человек — мой инженер и в некотором роде компаньон. Если вскроется, что второе лицо «Эфирных механизмов» — убийца, боюсь, на всем предприятии можно будет поставить крест. А прибыль, и весьма хорошую, я бы терять не хотел. Кроме того, и «Паровые машины» Корлисона, и «Электрические двигатели» Зиммерса, осевшие в Престмуте, видят в «Эфирных механизмах» своего конкурента, хотя, видит Бог, я всегда был за разумную кооперацию. Притопить меня им будет в радость. А в полиции полно желающих за несколько фунтов, если не шиллингов, поделиться закрытой информацией.

— Ваш компаньон сошел с ума?

— В некотором роде, — сказал Коулмен. — Он стал одержим смертью. Эфир — это не электричество, не пар. Многие называют его эссенцией жизни. К сожалению, в познании этой эссенции мой компаньон, видимо, зашел слишком далеко.

— В каком смысле? — нахмурился Соверен.

— Жизнь и смерть — процессы тесно связанные, — уклончиво ответил гость. — Эфир тоже, можно сказать, энергия пограничная.

Он снова занялся сигарой, видимо, посчитав, что ответил на вопрос. Соверен не стал упорствовать с разъяснением.

— Хорошо. А вторая причина?

Коулмен посмотрел, как дым, рассеиваясь, плывет к потолку.

— Вторая причина прозаичней. Вы же знаете, что Престмут сам по себе — королевство в королевстве. Правительство напрямую контролирует лишь три района — центральный Бассет и два прилегающих к нему южных — Вондеринг и Эссекс. Остальные районы отданы на откуп местным муниципалитетам. В некоторых муниципалитетах имею влияние я, в некоторых имеют влияние «Паровые машины» или «Электрические двигатели». Это, скажем, негласное разграничение зон деятельности. Но в некоторых районах, как в кстати упомянутом вами Догсайд-филдс, власти нет совсем, то есть, я имею ввиду — законной власти, и уже несколько десятилетий в них правят выборные старшины или, будем честны, преступные авторитеты. Полиция центральных районов, к сожалению, туда суется редко, больше с бесполезными облавами, чем исполняя свою функцию по охране порядка. Так вот, я полагаю, что мой инженер, которого зовут…

— Лефоруа.

— Не угадали. Лефоруа стоял у самых истоков «Эфирных механизмов», еще когда… — Коулмен осклабился, погрозив Соверену сигарой. — Вы умеете разговорить собеседника. Инженера зовут Матье Жефр. И я полагаю, что скрылся он в одном из тех районов, что не подконтрольны полиции. Как видите, связываться с ними нет смысла.

— Почему вы тогда не обратитесь к старшинам? — спросил Соверен. — Еще можно нанять «ловкачей» или «котов».

— Я неплохо знаю порядки, господин Стекпол. Ни один старшина не выдаст беглеца. Так он навсегда утратит доверие своего сообщества. Или, того чище, однажды ляжет в постель и уже не проснется. И ни одна престмутская банда не возьмется за «снычку» из района, не посоветовавшись с его старшиной. А договариваться с «залетной» бандой из другого города…

Коулмен поморщился и затушил сигару о газету.

— Кроме того, заподозрив в нем маньяка, старшины расправятся с Жефром. А я этого не хочу.

— Но если он на самом деле убийца…

— Это еще надо доказать.

— Тогда мне надо поговорить с кем-то, кто его достаточно хорошо знал.

— Зачем? Я хочу, чтобы вы привели Жефра ко мне, а не выпытывали у моих подручных о его пристрастиях!

Соверен помолчал.

— Господин Коулмен, вы же располагаете приличными средствами? Почему бы вам не пойти к старшине и не договориться с ним полюбовно? Ваш инженер все-таки чужд воровской и разбойной среде. Полсотни фунтов, и «общество» вполне может ненадолго отставить понятия чести в сторону.

— Черт побери!

Коулмен пружинисто встал. Несколько мгновений его сильные пальцы сжимались в кулаки, а ноздри раздувались, подобно обезьяньим, но он овладел собой.

— Мое появление в ничейном районе сродни объявлению войны Корлисону и Зиммерсу. Равновесие и так шатко. Знаете, что такое пожар на складе эфирных батарей? А я знаю! А взрыв парового котла? Нет, мне нужны именно вы, господин Стекпол, с вашим бесценным опытом, с вашими связями в Догсайд-филдс и Неттморе. Я навел справки. Я вам говорил про свой характер. Дотошность в делах — мой конек. Так вот, вы были единственным полицейским, которого уважали даже «живопыры».

— Еще был Громила Джон, — сказал Соверен.

— Да, но он, кажется, недолго был вашим напарником?

— Умер в больнице на Харвест-стрит. Сначала стал слышать голоса, потом увидел единорогов и брауни. После трепанации в его черепе нашли опухоль величиной с кулак.

— Печально, — Коулмен снова сел в кресло. — Но это лишнее. Я предлагаю вам найти Жефра или хотя бы установить, где он сейчас находится.

— А он не мог уже покинуть Престмут?

— Нет, — уверенно заявил Коулмен. — Я не думаю, что он решится уехать. Вернее, я знаю, что уехать он не сможет.

— Почему?

Коулмен, рассыпая пепел, потряс газетой перед Совереном.

— Безумие, господин Стекпол. Безумие намного более последовательно и логично, чем представляется большинству обывателей. А Жефр, если все обстоит так, как я думаю, еще не завершил начатого. Доставьте мне его, и я найду ему адекватное наказание.

— Мне кажется, вы не договариваете, — сказал Соверен.

— Может быть, — оскалился Коулмен. — Я никогда не выкладываю все карты. Но в качестве доброй воли и искренности намерений…

Он протянул вверх руку.

Тень за креслом качнулась и вложила в ладонь ему склянку размером раза в два больше, чем использовалась для куклы. Стекло, за которым спиралью завивался зеленоватый эфир, охватывали серебряные кольца. С одного конца крепилась резиновая груша, другой был заткнут пробкой.

— Вот, — сказал Коулмен. — Вашей Анне хватит этого где-то на двадцать четыре часа. Я готов оживить ее для вас на это время.

Соблазн был велик.

Соверен представил, как Анна, открыв глаза, с легким хрустом отдирает примерзший рукав, как подает руку, чтобы он помог ей встать, как улыбается, чуть виновато: прости, Джеймс, что я так долго была м…

Сжав зубы, Соверен мотнул головой.

— Простите, господин Коулмен, Анна… Анна подождет.

— Что ж, я тоже не люблю авансы. Значит, вознаграждение по факту. Это меня более чем устраивает. Но хочу вас предупредить, — Коулмен поднялся. — Я не волшебник. Чтобы поддерживать в Анне жизнь, вам придется периодически давать ей эфир.

— Я понял.

Они пожали друг другу руки.

— Найдите его мне, — еще раз сказал Коулмен. — Он невысок, курчав и голубоглаз. Это все.

Он распахнул кабинетные двери, выпуская сизый накуренный воздух в коридорный сумрак. Слуга бесшумно последовал за ним. В холле к ним присоединился второй слуга, с куклой в чемодане. Соверен дождался грохота двери и выглянул в окно, привычно отогнув уголок.