Влада Медвденикова - Дети войны

Тишина воцарилась на миг, осязаемая, звенящая и горькая. Потом Киэнар поднял взгляд на Мельтиара и сказал:

— Мы почувствовали приближение магии. Она почти не ощущалась — как след от машины. Но я успел просигналить, мы взялись за оружие. — Его голос звучал ровно, сухие факты, отчет о событиях. Но глаза лихорадочно блестели, а крылья вздрагивали, пытаясь раскрыться. — Видимо, враг был над нами, на скалах — мы хотели взлететь, но не успели. Была очень яркая вспышка, в море, даже сквозь шлем больно смотреть. И эхо магии — как от сильного взрыва, очень мощное. Несколько секунд воздух был опасен, крылья не слушались. Потом мы взлетели, увидели, что корабль погиб. Противника не нашли — лишь на скалах следы магии, она таяла на глазах.

Киэнар замолчал. Мельтиар не ответил, и я чувствовала, как его вновь поглощает раскаяние, такое же бездонное, как там, над чужим морем. Каэрэт потянулся за бутылкой, наполнил опустевшие стаканы. Я спохватилась и сделала первый глоток. Вино было дурманящим и сладким.

— Я должен был сразу полететь к кораблю, — сказал Киэнар. — Если бы я успел их предупредить…

— У предвестников Эртаара были крылья, — ответил Мельтиар, — но это не помогло. И они, и Анкэрта погибли из-за моего решения. Из-за моего приказа.

Танар и Рэул, воины из команды Анкэрты, вздрогнули, услышав ее имя.

— Следы колес? — спросил Мельтиар у Киэнара. — Копыт? Военные отряды на равнине внизу?

Киэнар покачал головой.

— Никаких следов поблизости. Мы хотели обследовать дальше, но решили сперва дождаться тебя, — сказал он и добавил с внезапной горячностью: — Мы не хотели уходить без тебя. Хотели дождаться, но нас заставили вернуться.

— Мы пытались позвать тебя, — проговорила Армельта. Я едва узнала ее — такой она была тихой сейчас. Сидела, опустив взгляд, теребила выбившуюся черную прядь. — Но не получилось. Как если бы… пропал голос.

— Барьер, — сказал Мельтиар. — Магия этих людей. Завтра увидите, я покажу.

Я незаметно прикоснулась к его руке — окунулась в сумрачную решимость, расчерченную алыми всполохами вины, припорошенную усталостью. Но он говорил про завтра, и я чувствовала, как его душа устремляется вперед, в будущее. Мельтиар обвел нас взглядом, — каждого из сидевших за столом, — и в его глазах мне почудилась невысказанная мысль: «Мы все преодолеем. Любую потерю и любую боль».

Киэнар вскинулся, словно собираясь спросить о чем-то, но вместо этого обернулся к двери.

На пороге стоял пророк. Белая одежда и бледные волосы, задумчивый и отрешенный взгляд, — так странно было видеть прорицателя здесь, среди воинов.

— Меня прислал Эркинар, — сказал он. — Мы увидели, кто напал на вас. Это противники людей, с которыми вы заключили союз. Мы видели, как они ушли от берега, присоединились к войску, вступили в битву. Исход сражения пока не ясен.

О чем он? Сражение еще идет? Или они просто не смогли увидеть, кто победил? Или им непонятно, кто победит в будущем?

— Хорошие новости, — сказал Мельтиар. — Значит, союз не нарушен. Как тебя зовут, предвестник Эркинара?

— Арашэ, — ответил пророк.

— У нас с тобой одна звезда! — воскликнул Раши и хлопнул по скамейке рядом с собой. — Выпей с нами.

Пророк подошел к Раши, осторожно опустился рядом. Он казался таким нереальным здесь, среди одетых в черное, — сам как обрывок сна. Раши засмеялся, отодвинул в сторону свое ружье, — огромное и тяжелое, оно лежало на столе, среди стаканов и коробок.

Я наклонилась, погладила черные стволы оружия, прошедшего со мной всю войну, побывавшего в другом мире. Мой верный друг.

— Союз? — спросил Киэнар. Он сидел, подавшись вперед, смотрел на Мельтиара. — У нас теперь есть союзники?

Мельтиар кивнул и начал говорить.

Я слушала его рассказ, — краткие фразы, падающие, словно удар клинка. О колесницах, лагере, барьере, лидере чужаков, флейте. Все это казалось таким невероятным и далеким, — неужели днем мы еще были в другом мире? Неужели только сегодня утром я проснулась в бесцветном шатре, на вытоптанной равнине?

Кто-то все время наполнял мой стакан, и я не заметила, когда мир начал качаться, голоса кругом сделались веселей и звонче, а мысли вспыхивали и разлетались разноцветными искрами.

— Куда нам идти сегодня? — спросила Эмини. — Возвращаться в лагерь младших звезд? Или мы останемся в городе, внизу, где жили раньше?

— Вы теперь мой отряд, — сказал Мельтиар. — Я вас не отпускал. Будете жить на этом этаже. Здесь много свободных комнат, скоро вас распределят. Пока что пейте.

Все заговорили одновременно, воздух бурлил от смеха и слов.

— Будет отдельная комната? — спросил кто-то. — Прямо у каждого?

— Кроме Беты, — ответил Мельтиар. — Она будет жить со мной.

Я взглянула на него, не зная, что сказать. Все вокруг расплывалось, окрашивалось цветными ореолами.

— Не расстраивайся, — засмеялась Армельта. — У Мельтиара большая комната, не будет тесно.

— У него даже две комнаты на самом деле, — сказал Цалти.

— Прекратите обсуждать меня, — велел Мельтиар.

Мы дома.

Эта мысль пронзила меня, острая, сияющая невыносимым счастьем. Мы победили, отвоевали свой мир, столько потеряли, но победили. Мы пересекли море и вернулись, вернулись на землю, где не осталось даже следа врагов.

Мы дома.

Стены помнят меня.

Ни пылинки, все так чисто, сияет бездонной чернотой. Бета оглядывается с любопытством, многократно отражается в темных плитах. Она первый раз здесь, никогда раньше не входила в мое жилище.

В комнату, где я жил с раннего детства. Где укрощал темноту, превращал в огонь и лед, делал исцеляющей и разрушительной силой. Здесь я учился, здесь готовился к войне и сюда я вернулся.

Усталость давит меня, — словно все бессонные ночи, все тяготы войны и пути сошлись, навалились на плечи. Я хочу смыть с себя пыль чужого мира, хочу упасть и заснуть, позабыть обо всем на время.

Но город не позволяет мне.

Я прижимаю ладонь Беты к черной стене.

— Слушай, — говорю я. — Отсюда слышен весь город.

Бета закрывает глаза. Ее ресницы трепещут, она улыбается, чуть приметно. Я вслушиваюсь вместе с ней.

Над нами, под нами черные толщи скал, пронизанные коридорами, залами и пещерами, наполненные машинами, движением магии и дыханием людей. Звездный свет течет из сердца города, проникает в каждую частицу камня, в каждый уголок души. Льется дальше — ночное небо приветствует его, травы в лугах шелестят, вдыхая его силу. Реки спешат по каменистым руслам, сливаются, торопятся к морю, — и сияют все ярче. Деревья тянутся корнями к мерцающей воде, пьют волшебство.

Света так много, он такой яркий, что падает с обрывов в море, несется среди волн — негасимый — к чужим берегам. И там пылает, рассказывает о нас, а потом устремляется обратно, к дому.