Мария Унт - Дар

Собравшиеся возле костра все так же продолжали глазеть на меня, только Джером куда-то исчез.

– Почему они все уставились на меня, Герда? – наконец спросила я.

– А ты как будто не понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Да потому что Джо избил тебя до полусмерти. Мы думали, что ты вообще не оклемаешься, а если и придешь в себя, то через несколько дней. А вышло, что сейчас ты сидишь среди нас, ешь этот суп, как будто это самая вкусная еда на свете, и на тебе ни одной царапинки или синяка. Только разве что одежда перепачкана и порвана.

До меня не сразу дошел смысл сказанных старухой слов. А когда дошел, я медленно опустила тарелку на землю и осторожно дотронулась пальцами до лица. Я думала, что сейчас меня пронзит боль, но ничего не произошло. Я потрогала веки – должны были быть опухшими, но на ощупь все оказалось в порядке. Даже рассеченная от удара губа не саднила, но что меня удивило еще больше, так это передний зуб – он снова был целым. Я не могла взять в толк, как такое возможно, ведь я отчетливо помнила, что мне его сломали.

– Герда, у тебя есть зеркало? И где здесь можно умыться? У меня все волосы в запекшейся крови, – сказала я.

– Пойдем, – ответила старуха, и мы пошли к ее фургону, где она отерла меня мокрой тряпкой от крови и дала новую одежду, вернее, новое тряпье. Я с удивлением рассматривала свое отражение в зеркале, поражаясь тому, как быстро все зажило.

По дороге к фургону все люди каравана с недоумением смотрели на меня. В их глазах, помимо удивления, я заметила страх.

Утром мы снова отправились в путь. Я все время была под присмотром Герды, да и предпринимать вторую попытку к бегству мне не хотелось. Я дремала в повозке. Мне снился дом, родители, Диана. Как хорошо было бы сейчас оказаться с ними, думала я.

К обеду мы добрались до какой-то маленькой, богом забытой деревушки. Стоянку устроили на ее окраине, а некоторые артисты из труппы пошли в деревню. Мне запретили куда-либо уходить, и я осталась стоять возле фургонов, глядя вспину удалявшимся счастливчикам. Там, в деревне, возможно, я нашла бы кого-то, кто помог бы мне сбежать и добраться домой.

Мы с Гердой приступили к приготовлению обеда. Припасов было мало, и старуха надеялась, что те, что ушли в деревню, скоро вернутся и принесут какую-нибудь еду.

Я чувствовала себя довольно сносно, правда, ощущалась слабость, и мне постоянно хотелось спать и есть. Я сама удивилась своему быстрому выздоровлению. Мне это показалось странным, хотя сравнить скорость моего выздоровления было не с чем, – за все годы моей жизни меня ни разу не били, я почти не болела, поэтому никогда не сталкивалась с подобным. Конечно, в детстве у меня были ссадины, но, признаться, я не помню, сколько времени уходило на то, чтобы они зажили.

Через час или два народ начал потихоньку подтягиваться к нам. Из деревни кто-то принес молоко, яйца, ветчину, хлеб. Мне показалось странным, но все почему-то пытались угостить меня. Я брала, так как ужасно хотела есть, но моя ненависть и презрение к этим людям не стали от этого меньше. Я думала, что, поев, мы тронемся в путь, но никто не торопился собирать вещи.

– Разве мы не должны ехать дальше? – спросила я Герду.

– Пока нет, мы ждем кое-кого, – ответила старуха.

И на самом деле на горизонте вскоре показались двое наездников. Они скакали к нам во весь опор. Я подумала, что у меня остановится сердце, когда в одном из них узнала Алессандро. Кровь закипела в моих жилах, а злость, казалось, сейчас захлестнет меня до такой степени, что я потеряю сознание. Невольно я сжала кулаки, Герда, заметив это, тихо сказала:

– Успокойся, не показывай гнева. Алессандро ни в чем не виноват.

Вторым наездником оказался брат Алессандро – Гордий. Они спешились и направились к стоявшему рядом со своей повозкой Джерому. Похоже, никто, кроме меня, не заметил приехавших, – все артисты продолжали заниматься своими делами.

– Я хочу поговорить с ним, – сказала я Герде и направилась к стоявшей вдалеке троице.

– Стой, глупая, не надо, – услышала я сзади голос старухи, однако догонять и останавливать меня она не стала.

Быстрым шагом я приближалась к цыганам. Гордий заметил меня и пихнул в бок Алессандро, чтобы привлечь его внимание, но тот никак не отреагировал на это. Он был слишком занят разговором с Джеромом. По лицам обоих я заметила, что спор разгорелся нешуточный, и, видимо, только какая-то причина заставляла их сдерживаться, чтобы не закричать друг на друга.

– Алессандро! – громко позвала я.

Цыган вздрогнул и, повернув голову, посмотрел на меня. Молчание нарушил Джером.

– Какого черта ты сюда пришла? Убирайся, пока я опять не натравил на тебя Джо.

– Я хочу поговорить с Алессандро! – сказала я.

– Я хочу поговорить с Алессандро, – передразнил меня Джером. – Наша капризная принцесса решила, что она может повелевать нами. А ну, убирайся отсюда!

Не знаю, показалось ли мне, но в глазах Алессандро мелькнул гнев.

– Я поговорю с ней, Джером, – спокойно сказал он и направился ко мне.

Он подошел и, с грустью посмотрев мне в глаза, тихо попросил:

– Давай отойдем.

Вся моя злость улетучилась, мне даже на какое-то мгновение стало жалко его, – настолько грустным и потерянным он выглядел. Мы отошли от Джерома и Гордия. Я нарушила молчание первой:

– Алессандро, я ничего не понимаю. Зачем я понадобилась тебе?

– Меня вынудили уговорить тебя поехать со мной.

– Но зачем?

– Я не знаю.

– Ты врешь! Ты опять врешь! – вся моя злость вернулась ко мне с новой силой. – Сначала ты меня привез сюда, потом непонятно куда исчез. Со мной обращались тут как с собакой, избили до полусмерти, не дают и шагу ступить. И я не понимаю, зачем все это! А ты мне опять врешь и говоришь, что ничего не знаешь!

Алессандро тяжело вздохнул и, положив мне руку на плечо, сказал:

– Послушай, я в таком же положении, как и ты. У меня не оставалось выбора. Я должен был увезти тебя или…

Тут Алессандро замялся, опустив глаза.

– Что же ты молчишь?

– Я и так сказал слишком много.

– Так что я для тебя? Просто приказ, который надо было исполнить? Цыгане, правильно меня предостерегали родители, весь ваш род – это род собак, которые ради собственной выгоды сделают все, что угодно! – я вся пылала от ненависти к нему и, сказав все это, плюнула ему в лицо.

Алессандро вздрогнул, вытер рукавом лицо, но ничего не сделал мне и не сказал.

– Ах ты тварь! – услышала я сзади гневный голос Джерома, и уже через несколько секунд сильный удар обрушился на мой затылок. Перед глазами все поплыло, я почувствовала, как сильные руки Алессандро подхватили меня, а дальше… я провалилась в черную бездну. Мне казалось, что я лечу в темноте, а где-то рядом слышится голос Алессандро. Он что-то громко говорил. «Наверное, Джерому», – пронеслось у меня в голове. Тот тоже что-то отвечал. Судя по голосам, оба мужчины были злы. Я пыталась прийти в себя, открыть глаза, как-то пошевелиться, но тело не слушалось меня. Я не хотела сдаваться и погружаться в темную глубину забытья, но и сопротивляться ей у меня уже не было сил.