Мария Королькова - Идеальное создание (СИ)

Она проснулась от собственного визга.

Раннее солнечное утро уже вступило в права. Китти проспала сегодня. В комнате, которую она жарко натопила перед сном, было по-прежнему тепло, но ее кровать была покрыта инеем, а она сама замерзла так, что казалось, уже почти превратилась в ледышку.

Но сейчас ее это не так уж и заботило. Хуже было, что теперь то она знала секрет. Теперь то она точно знала, что произошло в подвале в тот день, когда ее мать навсегда решила покинуть этот дом. Она прекрасно понимала, какую цену ей придется отдать, что бы остаться. Она вспомнила весь свой сон до мельчайших подробностей. Мама, Белла, Лис- никто не пошел на сделку. Все выбрали смерть. А отдать Тедди-нет, это было даже пострашнее смерти. Но должен же быть способ… Ее мама боролась. Она вошла в подвал, разъяренная как тигр и вернулась сломленной и побежденной. Теперь Китти знала фокус. Ни у кого не хватит духу просто так взять и уничтожить эту дьявольскую игрушку. Никто не сможет подойти к ней, глядя в эту черную бездну. Можно без страха смотреть самой смерти в лицо, но смотреть в лицо страху смерти невозможно. То чувство животной паники, какое испытывает всякий зверь, попавшийся в капкан, она испытывала всякий раз, подходя к подвалу. Страх парализует ее, она не сможет ничего сделать, так же как и ее мать не смогла.

Бледная и уставшая, без сил она спустилась вниз. Огонь на кухне сегодня никак не хотел разводиться. Непослушные спички загорались и тут же гасли под ее ледяными пальцами. Китти чувствовала сильное головокружение, кухня плыла перед глазами. Она упала. Стараясь не потерять сознание, уцепилась за горячую каминную решетку. Это сработало. Боль от ожога привела ее в чувство. Приложив обожжённую руку к холодному оконнному стеклу, покрытому инеем, она не мигая смотрела на то, как ее рука оставляет след на стекле. Обоженным пальцем она вывела на белом стекле букву Т. Затем нарисовала вокруг нее сердце. Потом слегка подышала, так что окно стало в этом месте оттаивать. Глядя на то, как на стекле пропадает растаявшая буква «Т», она уткнулась лбом в стекло, и слезы вдруг поструились по лицу крупными каплями. Она плакала от страха, от одиночества, от бессилия и злости. Забившись в угол кухни, за камин, она прижалась к теплой каменной кладке и проревела где-то с час, уткнувшись в колени. Когда она успокоилась, был уже полдень. Точно тяжелобольной или дряхлый старик, который вынужден экономить силы, что бы выпросить у смерти еще один лишний час, она едва шевеля ногами, направилась к себе в комнату. Нужно было собраться на ужин к Тедди. Китти достала платье и кинула его на спинку кресла. Она подошла к зеркалу и застыла, рассматривая себя теперешнюю. Еще вчера, в салоне, она видела в зеркале измученную и исхудавшую девушку, которую постоянный страх и горе превратили в восемнадцатилетнюю старуху. Теперь же не было и того. Даже морщины теперь трудон было рассмотреть на ее побледневшей за ночь коже. Теперь Китти больше походила на свой собственный призрак.

«Я еще не умерла, а уже чувствую себя мертвой», - пронеслось у нее в голове.

Она вдруг, подобно герою романа Бальзака, стала экономить свою жизнь как кусок щагреневой кожи. Плавно причесала волосы, заколола их гребнем. Выбор украшений немного оживил ее, что свойственно пожалуй любой женщине. Драгоценные камни в золотой оправе если и не лечат болезни, то уж по крайней мере в значительной мере облегчают их.

Густо накрасив лицо, дабы скрыть свою бледность, Китти спустилась вниз, где ее уже поджидал любимый. Они шли по заснеженным маленьким улочкам мимо светящихся окошек, украшенных свечами и дверей с рождественскими венками. Китти радовалась морозу, который придал ее немного бодрости. Она любовалась тем, как кружатся крупные теплые снежинки на фоне фиолетовых сумерек и серого зимнего неба.

Они подошли к дому Тедди, уютному каменному строению в духе старой доброй Англии. Его мама, улыбчивая румяная женщина, распахнула дверь, в фартуке, еще по-видимому занятая последними приготовлениями. Приветливо улыбнувшись сыну, она обняла и поцеловала Китти в лоб.

-Входите, дорогие мои. Мы уже заждались.

Отец Тедди и младший брат, такой же пухленьким медвежонок, каким когда то был ее возлюбленный, увидев Китти, смутился и убежал на кухню.

Тедди весело улыбнулся.

-Я привез ему на Рождество целую железную дорогу. Он весь год о ней мечтал.

Китти улыбнулась, но внутри у нее все сжалось. ОН вдруг вспомнила, как ее отец делал такие же железные дороги. Как маленькие парозовики с разноцветными вагончиками кружили по его магазинчику. Тогда и в голову никому не могло придти, что игрушки придется заказывать из Лондона.

В зале появился отец Тедди. Крепко пожав Киттину руку, он уселся на свое обычное место главы семейства в начале стола. Его жена вернулась с кухни с огромным подносом, на котором покоилось отличное жаркое, и примостив его на столе, села рядом с мужем.

Братишка Тедди устроился около, а Тедди и Китти сели рядом напротив.

Они зажгли свечи и прочли вечернюю молитву. По комнате плыл невыносимо вкусный запах зажаренного мяса, тыквенного пирога, яблочного сидора, запеченного картофеля и других лакомств, на приготовления которых матушка Тедди потратила судя по всему, весь день.

Душистое вино заструилось по бокалам, и Тедди произнес первый тост. Он объявил, что намерен жениться сразу же после Рождества,и это сообщение было встречено веселым звоном хрусталя. Дальше застольная беседа переключилась на обсуждение венчания, списка гостей и меню праздничного стола. Потом матушка Тедди вспомнила, как они пятнадцать лет назад в этот же самый день зашли в магазин игрушек Донна и как Тедди выбрал там своего медвежонка. Она весело хохотала, вспоминая, как он не желал выпускать медведя из рук. Отец к ней присоединился, припомнив еще пару шуток из детства их старшего сына, и веселый смех уже не стихал в комнате до самого позднего вечера. Родители Тедда ушли спать пораньше, оставив молодых людей вдвоем в гостинной у камина. Китти так старалась хохотать весь вечер, что боялась разреветься. Милые добрые люди. Другие, завидя ее на улице, улыбались ей, спрашивали о ее здоровье, делали вид, что их отношение к ней не переменилось, но под этими улыбками Китти видела любопытство напополам с жалостью. Родители Тедди же встеритили ее искренне. Им не надо было улыбаться или делать вид или натужно смеяться. Они не заметили как она подурнела, не придали значения тому, что она, чей смех всегда звучал в их доме громче всего остального, сегодня непривычно молчалива, не задали ни единого вопроса про ее семью.

«Не знаю, кого отец Патрик почитает как святых, но если и есть на свете святые люди, то они живут в этом доме».