Александр Рожков - Дьявольщина

Ночной лес, не смотря на позднее время, не спал. Наполненный поскрипыванием, шелестом, уханьем, он больше ворожил, чем пугал. То, что сначала казалось погруженным в неприступную темноту, открывалось с новой стороны, стоило ступить под кроны деревьев. Ребята понемногу расслаблялись; теперь затея с ночным походом на кладбище не казалась такой пугающей.

Миша оторвал прут, и шел, размахивая им наподобие сабли, сбивая листья и головки травы. Василий чуть приободрился, но не разделял настроение друга, что-то внутри него, в области живота, холодело только от одной мысли, что они идут на…

– Слушай, а не плохо, – подал голос Ковыльков, со свистом срезая лист. – Может слухи неправду говорят, и все это полная ерунда?

– Надеюсь, – Санин тяжело вздохнул, ледяное чувство нарастало и сильнее тянуло к земле.

Они прошли еще немного, и лес неожиданно разбежался в стороны, открывая большую залитую призрачным лунным светом поляну. Друзья остановились на ее краю, находясь под лесной защитой. Густо покрытое высокой, по пояс травой поле, оно тянулось далеко вперед, и лишь прищурившись, в неясном свете можно было разглядеть его оконечность.

Санин сглотнул подступивший к горлу комок, низ живота неприятно потянуло, а спина покрылась липким противным потом. Ковыльков судорожно сжал руку с тонким прутом: ему хотелось опуститься на землю, ноги не держали, но взглянув на стоящего, словно проглотившего кол, Ваську, он взял себя в руки.

За многие годы бесхозного стояния, кладбище заросло, памятники осыпались, монументы потрескались и обвалились, лишь несколько покосившихся деревянных крестов, уцелевшие неизвестно каким чудом, торчали над землей. Погост был хорошо освещен луной, словно дневным светом. Он пугал и манил. Дразнил своей неприступностью и предлагал незабываемую прогулку. Настораживал и заставлял расслабиться, показывая свое напускное безразличие к двум пришельцам, что впервые забрели на его просторы за многие года одиночества. Мишка толкнул друга.

– Давай. Иди.

– Сам иди, – дернул Василий плечом.

– Что струсил? Я так и думал – сыкло, – усмехнулся долговязый.

– А самому слабо? – не остался в долгу светловолосый паренек.

Ковыльков взглянул на поляну, разжал кулак, прут неслышно упал в траву. Вытянув ногу, парень на секунду завис над незримой границей и… зажмурившись, шагнул вперед. Если ребята и ожидали какой-то реакции со стороны кладбища, взрыва, светопредставления, разверзнутой земли, то ничего этого не произошло. Древняя земля хранило мертвое молчание. Мишка неуверенно сделал еще два шага, повернулся к другу, незаметно выдохнув, и произнес победно:

– Салага.

Санин задержал дыхание и быстро подошел к другу.

– Сам салага, – огрызнулся и предложил: – Кто первый до края и обратно тот и выиграл, второй будет трусом.

Василий знал, что предлагает. Несмотря на высокий рост и длинные ноги, Мишка бегал плохо. Нет, он не был в числе последних, но и первым приходил крайне редко. В отличие от Василия, который не раз занимал призовые места на школьных соревнованиях.

– За дурака меня считаешь? Мы сюда не соревноваться в беге пришли. Пойдем вместе… быстрым шагом.

Плечом о плечо ребята сделали первые осторожные шаги. Ничего не произошло. Шаг ускорялся, ребята почти что бежали, но глядя друг на друга, заставляли себя двигаться медленнее. Несмотря на возраст погоста, не все могилы сровнялись с землей. Там и здесь в густой траве виднелись насыпные холмы; груды камней, что некогда были памятниками, плитами, красивыми скульптурами. На них еще можно было разглядеть поистертые буквы, лица святых и умерших. Свет луны подсвечивал их, и казалось, что старые, ослепшие глаза смотрят прямо на тебя. Ребята ежились, но упорно шли вперед, доказывая уже не только друг другу, но и себе, что могут это сделать.

Десять минут спустя они достигли другой стороны старого захоронения. Со вздохом облегчения они перешли границу, углубляясь немного в лес. Пунцовые, словно все это время задерживали дыхание, они стояли, упершись руками в колени, и судорожно ловили воздух ртом. Отдышавшись, переглянулись. Теперь в их глазах не было духа соревнования, они не выяснили кто настоящий трус, а кто храбрец, они просто были друзья забредшими на заброшенное кладбище.

– Надо возвращаться, – тяжело произнес Мишка, посмотрел на безоблачное небо. – Поздно уже.

– Ага, – согласился второй парень. – Предлагаю бегом, – тут же добавил на возмущенный взгляд: – так быстрее.

Ковыльков согласно кивнул после небольшой паузы. Протянул руку для пожатия.

– Извини, что обзывался – был не прав, брат.

Санин пожал твердую ладонь.

– Взаимно. Ну, побежали?

Друзья переглянулись, и Мишка первым устремился через погост. Васька бежал следом, стараясь не отставать от друга. Двигаясь за развевающейся от бега красной футболкой, словно за ориентиром, он старался, не смотрел по сторонам. Пробежав половину поля, он немного замешкался, слегка ударившись об камень, а когда поднял голову… Ковылькова нигде не было.

– Миш? – осторожно позвал он. – Мишка?

Ответом служила тишина.

– Мишка! – испуганно завопил он. – Ты где?!

Санин оглянулся и к ужасу заметил, что лес исчез. Кладбище раскинуло свои просторы на многие километры, и конца-края ему не было. Лунный свет стал ярче, звезды светили стоваттными лампочками, но на поляне стало темнее. Василий помотал головой, надеясь, что это ему кажется, крепко зажмурился, а когда открыл глаза, вокруг возвышались кресты, памятники, плиты, статуи. Все в отличном состоянии, будто кладбище, открыли вчера.

– Ковыльков! – завопил он, напрягая горло. – Это не смешно! Хватит играть!.. Слышишь ты – придурок, это не смешно!!

Холодный ветер встрепенул светлые мальчишечьи волосы и унесся, волоча за собой нарастающие звуки, от которых ноги подкосились и парень упал на невысокий холм. Мертвое молчание нарушилось, но эти звуки никак нельзя было назвать живыми. Скрипы, стоны, трение камня о камень, неприятное щелканье и раздражающее карканье. Санин поднял голову: тысячи черных птиц заполонили небо, закрывая его своими крыльями. Они кружили над ним, и в этот момент парень мог поклясться, что все вороны смотрят в его сторону.

Земля под ним задрожала, осыпаясь, побежала вниз с небольшого холма. Василий вскочил, с ужасом глядя, как холмик стремительно расходится в стороны, словно кто-то пытался прорваться извне. Комочки земли посыпались быстрее, потом взорвались фонтаном и наружу… Василий закричал и, спотыкаясь, побежал – перед глазами стояла рука с облезлым мясом и оголенными костьми.

Вокруг мелькали кресты, с могильных плит смотрели угрюмые глаза, даже ангелочки провожали его с мрачным выражением лица. Карканье усилилось, но даже оно не могло заглушить безумно стучащее сердце и одуряющего звука отодвигаемых плит и осыпающейся земли. Вверх поднимались фонтаны пыли, трухи, грязи, глины. Могилы буквально взрывались и на месте невысоких холмов вырастали высокие фигуры: кособокие, несуразные, с длинными руками, в истлевшей одежде и… коже, сквозь которую проглядывалось мясо и кости. Луна, будто издеваясь, прорезала сгущающуюся тьму, освещая восставших мертвецов.