Ричард Кнаак - Король серых

Позволил улизнуть? Если и так, то лишь потому, что ворон использовал Каллистру в качестве живого щита. Если бы Джеремия продолжил атаковать его, она могла бы… погибнуть. Более подходящего слова он подобрать не мог. Все остальные — раствориться, прекратить существовать — были не более чем эвфемизмами. Серый, которого больше не существует, мертв.

— Устал? — прокаркал ворон. — Тогда почий в мире!

Тьма начала сгущаться на улице, но Джеремия, обнаружив в себе силы, о существовании которых и не подозревал, сжал волю в кулак и крикнул в пустоту:

— Не-е-ет!

В мгновение ока тьма рассеялась.

— Нет? Нет? — злобно проскрипел ворон, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. — Хоть бейся в стенку головой, а верх опять же будет мой!

— Джеремия, действуй! — шепнул ему на ухо Гектор и ободряюще похлопал его по спине. — На сей раз не упусти его! Покажи ему, кто здесь хозяин!

— Я сказал «нет», — промолвил Джеремия, все ближе подступая к черной птице. Каллистры поблизости не было. — Ты мне надоел!

— Сколь злей укуса змей детей неблагодарность! Ведь это я сделал тебя тем, кто ты есть!

Джеремия горько рассмеялся:

— Ты только разрушаешь. Ты не умеешь созидать. Ты разрушил мою жизнь.

Ворон, увидев, что Джеремия находится от него на расстоянии вытянутой руки, расправил крылья и отступил.

— Тень тени жизни ты влачил! Ты был живым мертвецом, жизнь смертного — всего лишь дым!

В словах птицы была правда, но это лишь укрепило решимость Джеремии:

— Но это было не твое дело. Ведь не ты выбирал меня, или это не так?

Джеремия протянул руку, чтобы схватить ворона, но тот оказался проворнее. Отскочив на безопасное расстояние, он лишь расхохотался.

Джеремия пришел в ярость. Он снова попытался схватить ворона, и на этот раз ему повезло — пернатый монстр попался.

Ворон злобно каркнул и что было мочи ударил Джеремию клювом, но тот не разжал ладони. Птичьи когти оставляли глубокие кровавые борозды на его запястье, однако Джеремия, превозмогая боль, изловчился и второй рукой схватил птицу за горло. Off буквально жаждал свернуть ему шею и увидеть, как безжизненно поникнет птичья голова. Но ворон, казалось, был сделан из стали. Джеремии лишь удавалось удерживать в руках яростно трепыхавшееся тело.

Как вдруг ворон начал таять. Сначала он весь как-то странно вытянулся, потом обмяк и стал оплывать, точно разогретый воск. Боясь очередного подвоха, Джеремия хотел покрепче сжать ладони, но в руках у него теперь было нечто, по консистенции напоминавшее ртуть. Лишь обладая богатым воображением, можно было принять это нечто за птицу. Кучка перьев и склизкая, на глазах разлагающаяся плоть.

— Держись, Джеремия! — подал голос Гектор, который, видно, не знал, чем он может помочь другу в данной ситуации. Впрочем, оно и понятно. Птичья тушка претерпевала столь стремительную трансформацию, что лишняя пара рук скорее была бы только помехой. К тому же, похоже, все было кончено.

— Заложница! — возопило тягучее, отвратительное месиво. — Заложница! Полцарства за заложницу!

Заложница?

— Каллистра? Где она? Говори!

— Поздно! — Пара глаз, один алый, как кровь, второй — желто-белый, смотрели на Джеремию из страшного груза в его руках. — Поздно, поздно! Око за око, смерть за смерть!

Ворон последний раз рассмеялся и обратился в дым.

Джеремия с отвращением разжал ладони. То, что осталось от черной птицы, вылилось на мостовую, нечеловеческие зрачки смотрели на Джеремию осуждающе. Ворон еще пытался смеяться, но язвительного, едкого смеха уже не получалось — до слуха Джеремии доносился лишь глухой клекот.

— Око за око… — изрекла растекшаяся по асфальту тошнотворная лужа.

— Где она?

Ответа Джеремия так и не дождался. Он еще раз повторил свой вопрос, однако черной птице было не до разговоров. Над жидкой массой курился дымок. Темное пятно неумолимо съеживалось и наконец окончательно испарилось, а мгновение спустя растаяли и последние струйки дыма.

— Гектор, Боже мой! Что же я…

Где-то кричала Каллистра. Сердце подсказывало Джеремии, что это она: слишком точным был расчет времени. Так мог планировать только ворон, пусть и находившийся на половине дороги, которая вела в небытие. Мгновенно забыв о птице-демоне, Джеремия побежал на крик — Гектор вслед за ним. Крик повторился, крик приводил Джеремию в отчаяние, но одновременно служил и утешением. У него разрывалось сердце, когда он представлял себе ее мучения, однако то обстоятельство, что она еще кричала, означало, что у него, возможно, еще есть время, чтобы спасти ее от мести ворона.

Почему-то Джеремия Тодтманн не удивился, оказавшись возле Сирс-тауэр. Ворон — безотносительно его отношения к Джеремии — благоговел перед циклопическими масштабами этого сооружения. Возможно, его привлекала высота, а возможно, были другие причины, о которых Джеремия не знал. Однако неудивительно, что ворон выбрал именно это место для акта возмездия.

Верные слуги ворона, тени, все еще окутывали большую часть здания и не спешили ретироваться при виде смертного. И на то у них имелась веская причина, потому что там на башне, привязанная к ней невидимыми узами, томилась Каллистра. Тени окружали ее со всех сторон, они пока лишь играли с ней, как кошки играют со своей добычей. Тени протягивали к ней темные щупальца, касались ее и вбирали щупальца назад. Вокруг нее словно действовала некая недоступная для них зона, но она все больше и больше сужалась.

В ушах Джеремии до сих пор стоял злорадный смех ворона.

— Проклятие! — буркнул Гектор. — И что ты собираешься предпринять?

— Не знаю… Они не желают отступать! Раньше они всегда отступали.

— Давай, Джеремия, вперед! Иначе тьма ее сожрет!

Тодтманн посмотрел на своего друга:

— Не знаю, что я могу…

— Дружище, у тебя больше нет времени думать! — Гектор во все глаза смотрел на башню. — Один уже подбирается к ней!

Тодтманн резко обернулся и указал пальцем на Каллистру; он думал лишь о том, что она должна быть рядом с ним, подальше от злобных полчищ этой каркающей дряни. Если он действительно избранный якорь, тот, от кого зависит устойчивость и равновесие этого мира снов, то в его власти воссоздать эту сцену такой, какой он ее представляет, — в его власти разрушить последнюю западню черной птицы.

Искристый свет пробежал по стенам Сирс-тауэр. Джеремия почувствовал, что еще не все потеряно, что появилась надежда. Тени поблекли, снова сгустились и снова поблекли. Ему показалось, что Каллистра отделилась от башни и плывет к нему.

Однако сосредоточенная работа его воли была прервана странным звуком, напоминавшим хлопанье птичьих крыльев, вслед за которым раздался сдавленный саркастический смех. Джеремия моргнул, и этот звук исчез, но ворон уже сделал свое дело.