Станислав Данилов - Великие Древние (сборник)

Я поднялся и сел. Это мне удалось с трудом, так как все тело представляло собой один сплошной синяк, однако переломов, по-видимому, я избежал. Закрыв ладонью лицо, я напряг память. Дикари, мясобойня на острове, проклятый каменный истукан, куда это все делось? Почему я не стал жертвой акул, ведь мой корабль пошел ко дну.

Я оперся на стену и встал. Пошатываясь, побрел к двери, из-за которой слышался смех. Я хотел очутиться в обществе нормальных людей, но меня трясло от каждого шороха в углу. Наверно это крысы. Наконец, я добрался до двери и открыл её, тотчас зажмурившись от яркого света.

Я увидел за длинным, накрытым яствами столом, группу людей, а во главе стола, своего старого знакомого, Луиса Гонсалеса, знаменитого работорговца, известного на всю Португалию. Он подмигнул мне и сказал: «Присаживайся!» По помещению таверны витал запах спиртного и жареного мяса.

После этого, я, наконец-то смог расслабиться и улыбнуться. Когда я в последний раз это делал? Не помню, да и вспоминать особо не хотелось, чтобы не напали страшные воспоминания. Гости за столом вежливо раздвинулись, пропуская меня к хозяину стола. «Ну, рассказывай, – подмигнул мне Гонсалес – впрочем, пожалуй, ты слишком истощен, выпей и перекуси. Видимо, ты и сам не понимаешь, как очутился на своей доброй старой родине. Давай-ка, я начну рассказ. А ты уточнишь кое какие детали».

Гонсалес взял и опрокинул кружку вина в рот, крякнул и начал повествование: «Что капитан твой был жаден до пряностей – это знали все. Видимо, это и была главная причина его гибели. Этот известный скряга Серран удавился бы из-за лишнего эскудо. В общем, отправились вы на остров, набрели на какое-то племя, от которого ты еле унес ноги. Ну как, сильно ли я ошибся?!» И Луис похлопал меня по плечу. Я глотнул вина, и теплое вино согрело меня изнутри и расслабило мышцы.

«Ты все правильно рассказал в целом, теперь расскажи, о том, как я вернулся на родину – спросил я окрепшим голосом – ведь мой корабль пошел ко дну, а сам я был в шаге от смерти». «Ну да, – продолжил Гонсалес – тебя подобрали матросы со второго вашего корабля «Пинты», которой следовало обратно в Португалию. Она полностью загрузилась пряностями на соседнем острове, и следовало домой. Лишь случайно тебя заметил в море рулевой. Тебя качало на обломке мачты…»

– Постой, – спросил я – так меня нашли не у берегов острова, а в открытом море?

– Да, конечно – ответил Гонсалес, – где-то в паре миль до ближайшего берега. Возможно, тебя носило по волнам целые сутки. Да ты ешь, ешь! Так что там случилось, на том острове, где вы высадились?

– Ну. – слова давались мне с трудом, жирный кусок свинины не хотел лезть в горло, не смотря на то, что в желудке было совсем пусто – мы действительно необдуманно впятером двинулись вглубь острова, в совершенно глухие джунгли. И попали в руки племени уродливых кровожадных дикарей. Они поклонялись какому-то страшному каменному идолу. совершенно отвратная тварь из серого камня. Нам даже казалось, что она нас преследует…

– Нам? – спросил удивленно Гонсалес – я думал, ты спасся один!

– Со мной сначала был один моряк, Фернандес, он тоже спасся из плена, но.

– я тщательно подбирал слова – он потерялся в джунглях, и я его больше не видел.

Передо мной вновь встала картина хладнокровного и беспощадного убийства Фернандеса кошмарной каменной тварью. Как говорила та старуха: «. огромные создания, которые не знали ни капли жалости и сотворили людей лишь как рабов и пищу.».

Меня начала колотить сильная дрожь, и моя рука выронила кружку, которая как мне показалось, очень долго летела на пол, прежде чем разбиться. Вино расплескалось по полу, образовав на полу огромное пятно красного цвета. Мне мерещилась кровь, которая заливает мне ноги, мои глаза застилал туман, в котором я вновь видел изуродованного Фернандеса, и каменного демона, пожирающего его. А еще я видел пол, приближающийся ко мне. Последнее, что я почувствовал это руки подхватывающие меня и несущие куда-то.

Наверно я спал, но снов не видел. Никаких. Мне было душно. Я не мог пошевелить ни одним суставом и представил себя лежащим в гробу. Однако какой-то желтый свет начал бить мне в глаза, возвещая о том, что я еще не похоронен. Я заворочался, пытаясь повернуть голову в сторону. Мне стали мерещиться в этом ярком желтом свете глаза неведомой твари, что смотрела на меня из бездонных морских глубин. Огромные страшные очи чудовищного создания притягивали меня, они приближались, и мне казалось, что я вижу кошмарное осклизлое тело совершенно неописуемой формы, и тогда…

Я проснулся. И оказался в той же самой комнате, что и в первый раз. Солнечный свет бил мне в глаза через крошечное запотевшее окно. Во рту пересохло. Я задыхался. Чьи-то невидимые руки начали сжимать мое горло, и я, спотыкаясь, выбежал из этой каморки и очутился на улице. Стояло прохладное осеннее утро, и мои легкие с облегчением вдохнули свежий воздух. Прислонившись к каменной стене, я осмотрелся. Это была трактирная совсем недалеко расположенная от главной городской площади.

Обычно на этой площади зачитывали королевские указы и казнили преступников. Сейчас пока было тихо, и я, ковыляя, направился к своему дому. Только через некоторое время я обратил внимание, что иду по булыжной мостовой в одних чулках, но мне уже было все равно, и не стал останавливаться.

Внезапно воздух наполнился какими-то звуками. Я прислушался. Издалека донесся стук копыт и зычный голос королевского глашатая. Что он прокричал, мне расслышать не удалось, но уличный народ оживился. Продавцы протухшей рыбы, портные, старьевщики, мастеровые – все бросились на площадь. И тогда я остановился. Какое-то интуитивное чувство заставило меня развернуться и пойти за ними. Но идти, долго не пришлось.

Сначала на площади показались двое конных идальго в дворянских доспехах. Они с важным видом кивали собравшейся черни и разбрасывали золотые монеты. Потом на площадь въехала телега, запряженной парой быков. Телега ужасно скрипела, ибо на ней возвышался какой-то внушительный предмет неправильной формы. Он был задернут темным покрывалом. Видимо, публике готовились предъявить что-то неординарное.

По бокам повозки шли по четыре латника с длинными алебардами, что навевало мысли о ценности груза в повозке. Они лениво распихивали особо любопытных горожан и, наконец, процессия остановилась совсем недалеко от меня.

Меня охватило любопытство, что было странно. После той апатии мне казалось, что ничто меня уже не оживит, не придаст жизненных сил. И вместе с тем, к любопытству примешивалась какая-то щемящая тревога. Как будто давно забытое снова начало просыпаться в моей памяти. Червь воспоминаний начал медленно бурить мой мозг. Я все понял еще за секунду до того, как стражники сдернули покрывало, с непонятного предмета на повозке. С предмета с непонятными формами и очертанием. Предмета, который был вовсе не предметом…