Татьяна Корсакова - Дом у Чертова озера

– Куда? До стен далеко. До камина больше трех метров.

– А вот тут точно обошлось без мистики, – присоединился к их кружку юных следопытов Эйнштейн. – Никто никуда не прыгал и уж тем более не растворялся в воздухе. Просто вино на лапах высохло, и зверюга перестала оставлять следы.

– Думаешь? – спросила Савельева с надеждой.

– Уверен. Мы ищем проблему не там, господа.

– А в чем проблема? – Влад, после объяснений Эйнштейна потерявший всякий интерес к кошачьим следам, вернулся к столу, плеснул себе коньяка.

– Дом хочет нам что то сказать, подает знаки, а мы не понимаем. И пока не разберемся, что к чему, покоя нам не будет.

– Нам? – В зал вошел Жуан. – А ты то тут каким боком?! Что ты над нами вьешься коршуном? Байки какие то рассказываешь, женщин до нервного срыва доводишь!

– Я довожу? – изумился Эйнштейн. – Думаешь, это из за меня твоя Юлька в петлю полезла? Нет, господин мэр, тут проблема посерьезнее, чем личная антипатия. Если у кого то дырка в голове, прошу меня не впутывать!

Назревала драка, и Влад решил вмешаться, пока не поздно.

– Успокойтесь оба! – гаркнул он и залпом выпил коньяк. – Нечего раньше времени истерики устраивать! Утром Жуан съездит в больницу к Юльке, поговорит с ней и все узнает. А сейчас, я думаю, пора идти спать. Эйнштейн, ты здесь остаешься или домой едешь?

– Я? – Эйнштейн рассеянно потер подбородок. – Я, пожалуй, домой. У меня тоже утром кое какие дела есть. Так что всего хорошего, господа наследники. Встретимся вечером. – Он махнул на прощание рукой и направился к выходу.

Этой ночью Варя твердо решила не спать. Что бы там ни говорил Ворон, как бы ни пытался объяснить происходящее с точки зрения логики, но в доме, несомненно, творилось что то странное. Или, правильнее будет сказать, страшное?

Во первых, портрет Барбары. Безусловно, это была та самая женщина, которая с детских лет преследовала ее в снах, – Черная дама. Но если Барбара ее прапрапрабабка, откуда такая ненависть к собственному потомку? А Барбара ее ненавидела, Варя не сомневалась в этом ни секунды. Во вторых, кошка. В доме живет кошка. Никто ее не видел, но она оставляет следы. Казалось бы, ничего особенного, но уж больно много во всей этой истории кошек. Кошка в ее снах, медальон в виде кошачьей головы, ключи от дома, мозаика в холле, кошачьи следы в главном зале, вороновской подружке приснилась кошка, и на портрете Барбары снова кошка. А в третьих, Сивцова. Что или кто заставил ее сунуть голову в петлю? Нет, что бы там ни говорили остальные, а странностей в этой истории предостаточно.

А если ну его вовсе – наследство? Может, самым разумным решением было бы собрать вещички и уехать, пока не поздно? Но, с другой стороны, уехать значит сдаться и сделать Жуана и Ворона богаче на сто пятьдесят тысяч долларов. А что, если кто то из них именно этого и добивается? Прекрасное решение – напугать конкурентов до полусмерти, заставить отказаться от наследства. Что, если все это просто хорошо срежиссированная мистификация?

Вполне вероятно. А стоит за всем этим скорее Жуан, чем Ворон. И вовсе не потому, что Ворон само благородство. Просто у Жуана было больше времени и возможностей подготовиться. В доме запросто может прятаться его помощник: разливать вино, оставлять кошачьи следы. Не исключено, что все те картинки, которые сегодня демонстрировал им Эйнштейн, Жуан уже видел. Он же сам признавался, что интересовался жизнью своих предков, значит, мог видеть и портрет Барбары, и черную кошку у нее на руках. А обыграть эту ситуацию – дело техники.

И даже видения можно объяснить. Их причиной запросто мог быть какой нибудь наркотик. Все женщины: и она, и Сивцова, и вороновская подружка – пили вино. Наркотик могли подмешать именно туда, а эффект, скорее всего, зависел от дозы. Сама она вчера выпила самую малость, раза в два меньше, чем Дарина. Возможно, именно поэтому минувшая ночь прошла без видений и происшествий. Сколько вчера выпила Сивцова, она не помнила, зато точно знала, что сегодня Юлька явно перевыполнила норму. Бокала три четыре, не меньше. Вполне достаточно, чтобы вызвать неадекватное поведение.

Если рассматривать произошедшее в доме с этой позиции, то почти все казалось логичным. Непонятными оставались только две вещи. Получалось, что Сивцова была не в курсе происков своего дражайшего супруга. Это было сомнительным, но все же вероятным. Единственное, что никак не поддавалось объяснению, это вчерашняя призрачная удавка. Что это? Коллективная галлюцинация или какой то ловкий трюк? Ладно, с этим можно разобраться и позже. Главное, что творящаяся в доме чертовщина перестала казаться столь необъяснимой, как прежде. Надо просто быть очень внимательной, не пить, а по возможности и не есть ничего с общего стола. Время покажет, чья возьмет. А спать этой ночью все таки не стоит. Мало ли какие еще штучки есть в запасе у Жуана. Отоспаться можно и днем, все равно больше делать нечего.

Варя приняла душ, переоделась в ночную сорочку и, несмотря на предупреждение Эйнштейна, закрыла дверь спальни на защелку. Не факт, что по дому бродит привидение, а вот тайный пособник Жуан – запросто. Она достала из сумки купленный в дорогу, но так и не прочитанный детектив, включила светильник и забралась на кровать. Детектив был интересный, местами даже захватывающий, но Варе что то мешало, не давало сосредоточиться. Она отложила книгу, осмотрела утопающую в тенях комнату.

Зеркало. Так и есть, все проблемы из за этого куска посеребренного стекла. Зеркало ей не понравилось еще в самый первый раз. Оно было не просто старым, оно словно хранило в себе воспоминания о всех смотревшихся в него людях, поймало в плен их отражения и не желало выпускать на волю. Теперь и ее, Варино, отражение томится где то по ту сторону дымчато мутной зеркальной глади. Эх, не надо было в него смотреться.

Варя спрыгнула с кровати, подошла к зеркалу, с силой надавила на тяжелую раму. Скрипнул давно не смазываемый механизм, и зеркало повернулось вокруг вертикальной оси. Теперь она могла видеть лишь прямоугольник почерневшей от времени и кое где пошедшей трещинами фанеры. Вот так то лучше…

…Книга уже подходила к концу, Варе оставалось лишь узнать, кто же главный злодей, когда ее внимание привлек тихий скрип. Ей и нужна то была самая малость – оторвать взгляд от ставших вдруг нечеткими строчек и посмотреть, что же там такое скрипит. Но позвоночник вдруг сковало холодом.

Скрип повторился, резанул по натянутым, как струны, нервам. Холод из позвоночника перетек в руки, пальцы онемели и разжались, книга с тихим шорохом упала на кровать.

Так нельзя. Нельзя поддаваться панике, нельзя позволять парализующему страху взять над собой верх. Надо быть сильной и смело взглянуть врагу в лицо. Варя сделала над собой усилие, подняла голову.