Александр Юрин - В лапах страха

Занятый размышлениями, Юрка не заметил, как сзади к нему кто-то подошёл и принялся усердно привлекать к себе внимание громким сопением. Мальчик вздрогнул, мысленно подготавливая себя к самому худшему: виду ухмыляющегося Вадика.

Вот уж кого-кого, а этого СУПОЖОРА, несомненно, нужно поскорее запихать именно туда, ОТКУДА он вылез! Уж он-то заслужил этого, как никто другой!

Мысль была настолько отчётливой, что Юрка чуть не подскочил от страха; он всё же совладал с желанием бежать прочь и без оглядки: медленно отложил карандаш в сторону и заёрзал на стуле.

После обеда малыш затаился в углу игровой группы, за столом, над которым навис дряхлый куст лимона, что никак не желал увядать окончательно. Престарелому деревцу было плевать даже на невесть как пробравшихся в здание садика муравьёв. Последние решительно оккупировали горшок, принявшись усердно размножаться, всем своим видом показывая, что тут теперь их дом. Попутно недальновидные козявки буравили ствол своего соседа, обустраивая бесчисленное множество лазов, нор и прочих отверстий, об истинном назначении которых оставалось лишь гадать. Естественно, место на отшибе группы, заселённое колонией насекомых, пользовалось дурной славой — сюда, как правило, бежали затюканные «мули», не снеся издевательств, как это проделал Юрка, не желая и дальше выслушивать насмешки в свой адрес.

Следует заметить, что муравьиная община существовала скрытно, приковывая к себе повышенное внимание лишь временами, когда в сад наведывались люди в белых халатах, с огромными чемоданами и кипами бумаг. Они начинали пристально осматривать всевозможные углы, чем-то звенеть в туалете, а в столовой, от их присутствия, и вовсе начинался самый настоящий кавардак! Хотя, с другой стороны, если отбросить переживания за будущее муравьиного семейства, Юрке эти неразговорчивые люди даже нравились, потому что от одного их вида злобные воспитательницы сжимались в маленькие трепещущие кулёчки и затравленно озирались по сторонам, всем своим видом олицетворяя полнейшее смятение.

«И поделом вам! — с наслаждением думал в такие моменты Юрка! — Будете знать, какого нам тут в неволе живётся, когда на всё про всё, метод один — вываленная в хлорке тряпка!»

А муравьиная община в моменты облавы, самым таинственным образом, словно оповещённая заранее, куда-то бесследно исчезала…

Юрка сам видел, как во время нашествия на плотном лимонном листочке гордо восседал рыжеватый муравьишка и внимательно зыркал по сторонам своими газами-бусинами. От его трудолюбивых сородичей, при этом, не оставалось и следа! Те будто распадались на шарики, из коих состояли их крохотные тельца, после чего стремительно раскатывались по всевозможным углам, теряясь в спасительных щёлках. После того, как люди в белом уходили, всё неизменно возвращалось на круге своя, а поражённый подобной тактикой выживания Юрка, ещё долго сидел за этим самым столом, наблюдая, как разведчик резко срывается со своего наблюдательного поста и бежит вниз по стволу деревца, чтобы поскорее оповестить соплеменников о том, что угроза миновала, и те могут вновь заниматься повседневными делами. Муравей в мгновении ока оказывался в горшке, передними лапками решительно откупоривал замаскированный вход в муравейник и бесследно исчезал под землёй, оставив после себя лишь еле различимую змейку микроскопических следов.

Раньше из всех известных ему насекомых — помимо Сверчка, — самыми умными Юрка считал майских жуков. Они большие, летают лишь в строго определённое время года, а самое главное: всегда высылают вперёд разведчика! Не утерпишь, сшибёшь такого жуколёта и всё, больше никого не будет, сколько не жди. Поэтому взрослые ребята, с наступлением сумерек, забирались под скамейки, кусты, балконы и томительно выжидали первого и такого желанного жучка, стараясь не выдать своих ужасных замыслов относительно дальнейшей судьбы беспомощных тварей.

Однако после многократного наблюдения муравьиной тактики выживания, Юрка всё больше склонялся в пользу умишки этих маленьких бескрылых существ, которые легко догнали в интеллектуальном развитии больших жуков, а может, и вовсе опередили тех.

Юрка кашлянул, прислушался к звуку собственного голоса. Сзади по-прежнему нетерпеливо молчали, словно предлагая ему самому решать, как быть дальше. Юрка ещё раз кашлянул, нерешительно обернулся. Позади него стояла Лена и беззаботно улыбалась. Юрка облегчённо выдохнул.

— Аааа, это ты, — протянул он, посматривая по сторонам.

Лена тоже огляделась, но, не заметив ничего подозрительного, снова сосредоточилась на запуганном Юрке.

— Чего рисуешь? — поинтересовалась она, пытаясь заглянуть в лежащий перед мальчиком лист бумаги.

— Да так просто… Ещё не решил толком, — соврал Юрка, скорее пряча свое очередное зелёное чудище.

— Это что, Сверчок? — воскликнула Лена, и тут уж её было не остановить. — Ну, покажи! Ну, пожалуйста! Я никому не расскажу!

— А откуда ты его знаешь? — удивился Юрка, подозрительно посматривая на только что начертанное чудо-юдо.

— Знаю! — не унималась Лена. — Покажи, а то не объясню ничего!

Глаза девочки заблестели и Юрка сдался.

— Точно никому не расскажешь? — спросил он сухим тоном. — Не врёшь?

Лена часто-часто замотала головой, что на её немом языке, означало нерушимую уверенность в своих силах, которую ничто не в силах поколебать даже самую малость!

— Скажи: могила, — продолжил наседать Юрка; Сверчок в его голове протяжно затрещал, явно не видя в предстоящем разговоре ничего хорошего.

— Что?

— Скажи: я — могила, — монотонно повторил Юрка, отчего под лобной костью началась полнейшая вакханалия.

— Где ты такого набрался? — ужаснулась Лена; выглядела она уже не столь решительно, как несколькими секундами ранее.

— По телику слышал.

Девочка улыбнулась и, изловчившись, выхватила листок бумаги из липких пальцев потерявшего бдительность Юрки.

— Эй, ты чего! — тут же возмутился мальчик, осознав, что сжимает в ладонях воздух. — Скажи сначала!

— Так, ну-ка не кричать, а то спать уложу быстро! — крикнула со своего места заспанная Зинаида Прокопьевна и тут же принялась снова клевать носом.

По группе пронеслась волна недовольного шушуканья: после обеда мало кто желал ложиться спать, а потому все предпочитали вести себя тихо и, по милости воспитателя, оставаться в бодрствующем состоянии.

— Я на тебя сейчас надышу! — грозно выдохнул из противоположного угла пухлый Вадик и расплылся в желтозубой улыбке; все знали, чем именно несёт из этой бездонной глотки, поэтому старались не перечить развязному авторитету, дабы тот и впрямь, чего доброго, не подверг экзекуции.