Александр Юрин - Сквозь тернии

Буквально из ничего, под ногами вспухло илистое дно.

Яська не ожидал — он был где-то на середине речки, медленно сносимый течением в противоположную от кладбища сторону, — а потому, естественно, испугался. Ещё бы, такое ощущение, будто с глубины всплыл водяной и ухватил за ногу своей уродливой клешнёй!

«Ну же, возьми себя в руки! Это не Колька дитя малое — а ты! Так и трясёшься от каждой неожиданности. Что-то ждёт впереди…»

Яська заставил себя не прислушиваться к нудятине собственного подсознания и принялся продвигаться дальше могучими прыжками. Да, было неудобно из-за илистого дна: то дружелюбно принимало и совсем нехотя отпускало, так и желая засосать с головой. Но пытаться плыть в промокшей одежде, казалось и того проблематичнее.

Однако дно под ногами оказалось вовсе не началом берега, а намытой течением «косой».

Яська понял это, когда ушёл под воду с головой, а дно так и не появилось. Он заработал ногами и руками, как выброшенный за борт щенок. Кое-как совладал с тянущей на дно одеждой и всё же вынырнул на поверхность, попутно силясь определить расстояние до берега. Картинка перед глазами то и дело расплывалась, словно Яська смотрел сквозь запотевшее стекло, по которому, вдобавок, стекают крупные капли воды. Сделалось окончательно не по себе. Откуда-то из недр подсознания всплыло нестерпимое удушье. Яська понял, что ему не хватает воздуха. Он попытался вдохнуть полной грудью, чтобы восстановить сбившееся дыхание, но в этот самый миг вновь камнем пошёл на дно. Яська всё же успел вовремя закрыть рот, однако удушье навалилось неимоверным грузом, так что даже глаза на лоб полезли.

Яська завизжал под водой. Точнее разразился огромными пузырями, что громко гремели над головой. Принялся снова грести — из последних сил! Вот тебе и речушка, вот тебе и подковырка, вот тебе и замануха! Причём самая настоящая! Лезь, Яська, в воду, если так хочешь спасти друзей, только вот, кто придёт на помощь тебе, случись что?

На этот вопрос ответ у Яськи был. Но он только ещё сильнее провоцировал всплывающую из глубин подсознания панику.

Под ногами снова появилось дно. На сей раз более приветливое и пружинящее. Яська оттолкнулся посильнее и выскочил из воды недалеко от скучающего камыша. Пахнуло самым настоящим лягушатником, а с берега, как по команде, сиганул «длинноногий десант». По воде пошли круги. Затем показалось множество вылупленных глаз, недоумённо раскачивающихся над кромкой воды.

Яська отплевался от приставучей ряски, отдышался и погрозил любопытной гвардии кулаком: мол, устроили квакушник, так и утонуть запросто можно!

Кваки молча ретировались — от греха подальше.

Яська, без сил, заполз в камыш. Вылил из сандалены воду. Потом повременил и снял с ноги вторую — так будет быстрее, пусть и босиком. На то, чтобы «выжиматься» целиком, не было ни желания, ни времени. Яська выдохнул в последний раз и полез сквозь разросшуюся выше головы осоку.

Стебли буквально обволакивали тело, замедляя каждый шаг. Хотелось просто дёрнуться посильнее, но Яська прекрасно понимал, что поступать именно так — себе дороже. Как-то ему довелось играть с Колькой в «водные салочки». Друг загнал его точно в такую же заводь, а Яська, естественно, решил схитрить: подойти вплотную к берегу и, не выходя из воды, бежать из Колькиного оцепления по самой кромке, не нарушая при этом правил игры. Поначалу, всё шло согласно намеченному плану, но лишь до первой кочки… Два удара стеблем по ногам, один — по запястью, ещё один — вдоль лопаток! И Яська истекал кровью до самого дома. Точнее просто ревел от боли, пока Колька тащил его буквально на себе.

Осока была неимоверно злопакостной. Жаль, что Яське, прежде чем уверовать в истину, пришлось испытать немилость болотного растения на собственной шкуре. Однако теперь он учёный на всю жизнь. Больше подлая трава его не подкараулит — не считая момента с Тимкой.

Яська аккуратно выбрался из прибрежных зарослей и задал стрекача вдоль опушки леса в сторону кладбища. Раньше он даже не подозревал о том, что чувство страха может придавать столько дополнительных сил, особенно, когда бежишь не прочь от опасности, в попытке поскорее скрыться от воцарившегося за спиной ужаса, а, наоборот, движешься с открытым забралом навстречу жуткой неизвестности.

Это был новый горизонт, и Яська его просто принял, как ему и советовали.

Он замер у кладбищенской оградки. Ухватился трясущимися пальчиками за металлические прутки. Понаблюдал за тем, как легко отслаивается прошлогодняя «серебрянка». Коросты краски спадали к земле, устилая ту некоим подобием пепла. Это походило на сказку. Сказку, что проникла за грань.

Яська отдёрнул руку от оградки, словно та вмиг раскалилась докрасна.

Впрочем, так и было, просто Яська не сразу поверил в данность, а прикасаться заново — не решился. Не то чтобы испугался, скорее не посчитал нужным: смысл, когда и без того понятно, что детские игры закончились. Здесь и сейчас, всё хоть и напоминает сказку, тем не менее, происходит взаправду. Но и случиться может всё что угодно, как в сказке…

Яська двинулся вдоль оградки, в поисках ворот. Глупо, но как-то иначе он попросту не мог. Лезть через забор было превыше его сил. К тому же это ничего бы не дало. Войти нужно через вход, иначе окажешься в совершенно другом месте и попросту проиграешь, так и не успев начать противостоять силам зла.

Под ногами стелились взрослые одуванчики. Невесомый пух лип к босым ступням и оседал на истрепавшихся штанинах. Трава пожухла. То тут, то там, попадались лысые проплешины со следами засохшей извёстки. Яська вспомнил, как родители, белили памятник его родного дедушки, а попутно, и невысокий бордюрчик, выложенный по периметру могилки. Усатый дедушка улыбался с чёрно-белой фотографии — похоже, его всё устраивало.

Занятый мыслями, Яська случайно наступил на одну из таких проплешин. Сразу же сделалось не по себе — лодыжки покрылись мурашками. Из глубины погоста налетел порыв леденящего ветра, ловко протиснулся между прутками оградки и вцепился в спутавшиеся волосы Яськи.

Яська пригнулся, силясь избавиться от неласковых объятий. Поскорее выбрался на траву — на ней было уютнее. Однако мурашки так никуда и не делись — перекинулись на спину.

Над кронами исполинских тополей нависли свинцовые тучи — их словно принесла с той стороны неведомая сила, приколов к равнодушному небосводу невидимыми кнопками. Серость просто скопилась над головой и замерла. Ветви деревьев вкрадчиво шелестели — они переговаривались между собой, споря о том, какая участь ждёт отчаянного мальчишку, рискнувшего бросить вызов судьбе. Погост оживал, трансформируя реальность, на свой лад.